…Этой песней и восходом солнца над гранитными скалами и черными елями закончился фильм.
Денис вздохнул и огляделся.
Нет. Друзей рядом не было.
Или… были?
И еще почему-то было относительно светло. Денис оглянулся. Оказывается, дверь-то давно открылась, и снаружи плотной стенкой стояли взрослые. Они тоже смотрели фильм.
– Ну… вот, в общем, так… – Денис почему-то очень смутился. – А что, работы больше нет, что ли? – сердито спросил он разом у всех и стал разбирать аппарат…
…В полдень устроили «обеденный перерыв». Но обеденным он был для взрослых, которые просто разошлись по домам, только Франц Ильич и те двое молодых парней остались и без устали лазили по всем помещениям и даже, кажется, по крыше. Мальчишки и девчонки собрались на сцене и передавали из рук в руки экземпляры «Костра» и «Пионера», которые принес Денис. Не ушел никто – семнадцать мальчишек (не считая Олега), четыре девчонки. Переговоры и шепот сначала были тихими, но потом превратились в откровенный галдеж. Впрочем, в нем не было ничего страшного – галдеж звучал явно по делу. Судя по всему, пионерами хотели быть все. Но как это – никто толком не представлял, и в конечном счете вопросы сконцентрировались на Денисе. Собственно, это было то, чего он ждал.
– Начнем с того, что пионер без формы – не пионер, – категорично заявил он. Заявление и правда было категоричным – почти все присутствующие были одеты если не в обноски, то уж, во всяком случае, не в «форму», а босыми оказались трое из каждых четверых. – Вообще пионеру полагается на год четыре комплекта формы – зимка, летняя, парадка и полевая. Летняя на мне, – он провел руками по груди. – Форма бесплатная, от государства…
– Бахурев подарит, что ли? – спросил кто-то. Не со скепсисом, а скорей грустно.
Олег поглядел на Дениса тревожно. Денис понял, что если начать тратить деньги на форму, то скоро от них останется ноль, и Олег именно это подразумевал.
– Пока не подарит, – отрицательно покачал головой Денис. – Но у нас руки и головы есть?
Всеобщее переглядывание – даже несколько тревожное – подтвердило наличие и рук, и голов у всех.
– И что, никто ничего не умеет? – продолжал Денис. – Не заработаем на форму? Да не на форму, на ткань – сошьют девчонки. Не сумеете?
Все четыре девицы разом покраснели до малинового цвета. Наконец одна из них – рыжая, с двумя тугими косами – независимо пожала плечами:
– Можем… – и остальные закивали почти истово.
– Я обувь могу, только кожа нужна и все прочее, – сказал белобрысый лохматый парнишка с грубым шрамом на левой щеке. – Дядька сапожник, он меня давно научил всему. Ну и помощников пара нужна.
– Денег-то где заработать?! – выкрикнул кто-то.
– Где? – Денис на миг задумался. – Кто-нибудь из вас знает такие грибы в лесу – на буках растут, красные…
– Буковки и называются! – звонко определил кто-то. – Их тут пропасть!
– Собираем, а кому продать – я найду, – заявил Денис. – Дальше: с деревом кто работать умеет?
Поднялось сразу несколько рук.
– Скоро будет большое строительство, мебель нужна – роскошную не сделаем, а простенькую потянем. Или нет?
– Потянем, мы с батей этажерки и стулья запросто делали! – раздался еще один мальчишеский голос. Его поддержали еще три или четыре.
За десять минут было найдено полдюжины способов заработать. Денис удивлялся, почему эти ребята горбатились на шахтах за копейки раньше – безголовыми они не выглядели… но Олег между делом объяснил, что любое мелкое производство и даже подсобное хозяйство раньше давилось подзаконными актами компаний, которые тут считались выше любого закона. Большинство жителей и поселка и окрестностей фактически было поставлено перед выбором: горбатиться на «Энергию» или на латифундиях до потери здоровья – или нищенствовать. А где не помогали акты – в ход шли побои и поджоги… Денис покривился от злости – и еле сумел остановить вал предложений (самые реальные он записал в свой блокнот).
– Дальше, – махнул он рукой в установленной веселой тишине. – Нам, скорей всего, придется много драться, желающие нас согнуть будут в достатке…
Мальчишки начали усмехаться – как видно, они и сами это понимали.
– Пионер должен уметь драться и стрелять. Стрелять вы не умеете – научу. Драться… – Денис тоже усмехнулся. – Вы думаете, что умеете драться, – но я вас и этому научу. Но запомните – если я узнаю, – голос Дениса стал жестким, взрослым, – что эти умения кто-то из вас использовал подло – это будет последний день в отряде для такого умельца. И уйдет он отсюда не с целыми зубами – гарантирую… Еще. В этом здании, – он обвел вокруг рукой, – мы будем учиться. А тут, – он ткнул пальцем под ноги, – будет наш отряд. У отряда должно быть имя, знамя, оркестр… но об этом и говорить рано пока, мы сейчас почти никто. А вообще отряд делится на…
– …на звенья, – опередил Дениса тонколицый Генка Ишимов, похлопывая по коленке уставом, который весьма внимательно просмотрел.
– На звенья, – кивнул Денис. – Вообще не принято, чтобы в одном отряде были и парни и девчонки, но такое все-таки случается. Нас по числу где-то на два звена, но я предлагаю сделать три – одно будет девчоночьим.
– А кто будет командиром? – спросил чем-то похожий на рыжую с косами мальчишка, но младше нее.
– Главный в отряде – председатель совета отряда, – поправил Денис. – Это обсудим потом… а пока давайте хоть общий список составим и сходим чего-нибудь поедим. – Он без наигрыша потер живот и весело добавил: – На это деньги найдутся!
– А на мороженое? – робко поинтересовался кто-то из тех, что помладше.
– Какой обед без мороженого? – серьезно ответил вопросом на вопрос Денис.
К семи вечера Дениса, по правде сказать, шатало от усталости. Кроме того, судя по составленному списку, половина ребят была неграмотна. Плюс еще – насколько мог различить Денис – у некоторых были не в порядке легкие и кости (он пометил себе упросить маму провести полный медосмотр). Когда разбирали устав – возникла куча мелких нестыковок; Денис мысленно подосадовал на его составителей – впервые в жизни. Устав местами просто-напросто не совпадал с жизненными реалиями поселка.
Но все же такого хорошего настроения, как сегодня, у мальчишки не было уже давно. И он – вместо того, чтобы отправиться домой – как диктовали с редким для Дениса единодушием организм и рассудок, – сообщил Олегу, что у него еще есть дела, – и отправился… в полицию.
У него и правда там было дело. Личное. И это было странно. Сколько себя Денис помнил – ни одно из дел в своей жизни он не мог назвать личным в полной степени. Все, что он делал, имело какие-то… ну… привязки – к друзьям, к родителям, к обществу (даже когда он еще не вполне понимал это слово). А теперь…
Приснившееся этой ночью забылось с самого утра – сразу обрушилось столько событий… А ведь ему снилась Настя. И не просто снилась. А…
Денису уже пару лет снились такие сны. И он хорошо знал, что это значит – его организм ударными темпами перестраивался из детского в юношеский. Ничего стыдного, смешного, загадочного или противоестественного в происходящем не было, это учили в школе. Но ни в одном из тягучих, сладковатых снов, которые приходили раз-другой в неделю, Денис не видел – или не запоминал? – лиц девчонок.
В этом сне он запомнил лицо Насти.
Но, пожалуй, куда более важным было то, что во сне Настя видела. У нее были серые с зеленоватыми искрами живые глаза. Это Денис запомнил прочно, как самое главное. Именно это, а не все остальное…
…Шагая по улице, мальчишка улыбался своим мыслям. На небе опять собрались плотные тучи, царила
