Борька вздохнул. Было стыдно – распустил нюни, как девчонка, но свою часть работы он сделал.
– Все. Берем снаряжение и двигаем вперед, – приказал Олег.
Мальчишки вернулись к сброшенным рюкзакам, подобрали оружие и, уже не скрываясь, пошли вперед – чего другого, а ожидать встретить здесь автоматические датчики не стоило.
Пост размещался на самой вершине холма, так что мальчишки почти сразу увидели латифундию. Точнее, то, что от нее осталось. Почти все здания были сожжены, ограды проломлены, в стенах уцелевших построек зияли дыры – понятно было, что тут защищались до последнего патрона, до конца.
Теперь вокруг развалин раскинулся военный лагерь – повсюду торчали натыканные в беспорядке палатки, быстросборные модули, там и сям громоздились штабеля каких-то ящиков, стояла техника – не в парках, не в капонирах, как придется, в поле, да и то какими-то неровными рядами, словно пьяные.
Несмотря на позднюю ночь, лагерь не спал – там и сям в лучах развешанных кое-где ламп бродили темные фигуры, кое-где горели костры (Борька старался не думать, ЧТО на них может жариться… хорошо бы – просто конина…), доносился гомон… Джаго тут было много – их лагерь раскинулся на несколько квадратных километров, так что явно не меньше дивизии.
– Ого, это мы удачно зашли, – попробовал пошутить Витька. Сейчас именно он тащил бомбу в заплечном ранце.
– Заткнись, – прошипел Олег, обернувшись к ним. Лицо у него было почти совсем белое, а вот глаза, напротив, светились, словно у зверя. – Это мой дом. БЫЛ. Там мой отец остался. Я… – он замолчал и резко отвернулся. – Идем до ограды, там, в дренажном колодце, оставляем бомбу и уходим.
– Нас же заметят! – зашептал Витька. – Поле же голое!
– Тебе что – ПОВТОРИТЬ ПРИКАЗ? – тихо спросил Олег, вновь повернувшись к ним с таким лицом, что Витька сразу же заткнулся. Только поправил лямки рюкзака и молча зашагал вперед, словно робот.
«Олег спятил, – подумал Борька, шагая вслед за ним. – Нет, я вполне могу его понять, но все равно… Конечно, гибель наша будет геройская, и памятник нам поставят, и в состав дружины зачислят навечно, и прочее такое все – только я этого уже не увижу. Обидно… Какой во всем этом смысл, если я – не увижу?!»
Мысль была донельзя глупая, и мальчишка недовольно помотал головой. Они деловито топали и топали вперед – и их, несомненно, уже видели. Однако никому почему-то не пришло в голову поинтересоваться, куда это направляются трое мальчишек откровенно неджагганского вида. Нет, понятно, что крадущиеся по углам фигуры вызывают куда больше подозрений, чем идущие деловито и открыто, да еще и с грузом – но все же…
Витька угодил в темноте в глубокую колдобину и процедил что-то неразборчивое.
– Ты ползешь, как черепаха, – прошипел Олег. Лицо у него по-прежнему было белое, как мел, и теперь на нем еще выступил пот. – А я их вечно не смогу удерживать.
Витька резко прибавил шагу, а Борька от удивления по-настоящему икнул, хотя раньше думал, что такое бывает только в глупых кино. Выходит, что дворянин как-то ПРИКРЫВАЛ их от чужих взглядов? Выходит, так – на них смотрели сейчас сотни глаз, но ни одни не задерживались, скользили мимо, словно по пустому месту. Вообще-то, он знал о таких вещах – какого-то особого секрета из своих способностей дворяне не делали, но в жизни сталкивался впервые.
А ведь я не хочу быть дворянином, подумал Борька, упрямо шагая и шагая вперед. Раньше хотел, а теперь не хочу. Слишком уж жуткая это штука – ДЕЛАТЬ НЕВОЗМОЖНОЕ, ломая себя, через «не хочу», через «не могу»… Да еще когда твои же друзья огрызаются на приказы, словно забыв, что дворяне никогда никому ничего не приказывают без действительно серьезной причины. Ведь видно же, что Олег идет в волоске от обморока, а свались он, нам всем конец. Тут же.
Тем не менее Борька оставался обычным земным мальчишкой, а это значило, что никакие, даже самые мрачные размышления не могли лишить его любопытства. Лагерь джаго был не самым приятным местом – по своей воле Борька ни за что бы сюда не пошел, – но сейчас в нем проснулся интерес натуралиста, раскопавшего гнездо каких-то редких гадов. Что – и ЭТО тоже люди, как сказал им один врач в столичной городской больнице? Как там была его фамилия? Стрекалев? Стригалев? А, черт с ней. Полноте, батенька. Вот эти вот крупные вонючие приматы людьми, по определению, не являются. Медицинский факт. И не потому, что им не повезло с эволюцией, ведь и харг-каарт, с точки зрения землянина, тоже не повезло… и землянам с точки зрения харг-каарт, и вообще тут все очень сложно… нет, а просто потому, что не хотят они быть людьми. Ведь никто же не заставляет вон того здоровяка ссать прямо на стену собственной (ну или даже чужой) палатки. Никто не заставляет вон того офицера бить по лицу, наверное, своего вестового, принесшего, очевидно, остывший ужин. Никто не заставляет тех вон двух особей в тени… тьфу, черт, даже думать об этом противно. Никто не заставляет вон ту компанию у костра громко рыгать, гоготать, как павианы, и сплевывать в огонь. Никто не заставляет всех их впираться на чужую планету и убивать ее жителей – всего лишь потому, что те решили быть людьми, а не скотами. Так что никакого сочувствия к джаго Борька не испытывал. Радости от того, что они все скоро умрут, впрочем, тоже. Скорее, обычное чувство человека, выполняющего тяжелую, противную, но неизбежную работу – как очистка выгребной ямы, например.
Но все же это были Чужие, уроженцы далеких миров, и даже среди этой помойки острые глаза мальчишки то и дело натыкались на что-нибудь интересное. Что, например, хранится в тех вон шестиугольных (неудобно, кстати!) контейнерах, у которых навытяжку стоят часовые – аж вспотели от усердия? Что питает все эти лампы в глухих, явно неразъемных металлических корпусах – проводов-то нет, химические фонари, наверное? Что это за похожая на здорового краба зверюга – и почему ее выгуливает на поводке какой-то явный офицер; елочки, домашнее животное, что ли?! Куда идут вон те закаменевшие от надменности сторки – и что они вообще делают тут, в лагере своих злейших врагов? А кто вон те инопланетяне, люди даже, скорее – завернутые в яркие шелка и с гладкими золотистыми лицами? Неужели те мьюри, о которых говорили в новостях еще до войны? И почему все вокруг них чуть ли не приседают от почтения, они что, союзники джаго, но ведь с мьюри войны у Земли нет?
Увлекшись наблюдениями, Борька не сразу заметил, что они добрались до цели – идущей вдоль ограды латифундии треугольной дренажной канавы. Здесь от нее отходила другая – и в месте их пересечения был устроен колодец, правду говоря – просто врытая в землю труба большого диаметра.
– Все, – выдохнул Олег. – Оставляем им подарок и уходим.
Витька с облегчением сбросил рюкзак и вытащил из него изрядно намявшую ему плечи бомбу. Олег быстро и деловито взвел взрыватель, потом поднял ее и бросил в колодец. Внизу бултыхнуло, полетели брызги тухлой, застоявшейся воды. Теперь предотвратить взрыв не могла уже никакая сила на земле и в небе – еще там, в ангаре, Олег поставил взрыватель на неизвлекаемость, и даже если джаго найдут бомбу и попытаются ее вытащить – мгновенно произойдет взрыв.
– Теперь двигаем назад в темпе, – сказал Олег. – Я всего десять минут поставил.
– Охренел? – спросил Витька. – Мы только сюда полчаса перлись, а…
Что он еще хотел сказать – осталось неизвестным, потому что его перебили.
– Джамма бачули хут, а-а-а? – громко спросил кто-то, и Борька буквально подскочил, обернувшись.
К ним обращался толстый джаго в чем-то вроде красного плаща без рукавов и в смешной, похожей на миску шапочке. Оружия у него не было, да и на солдата он тоже был не похож, как его одежда не была похожа на военную форму. Кто это такой, Борька не знал, но понял, что уйти по-английски – красиво, не прощаясь, у них не получится. Отвечать ему было нечего, так что он вскинул дробовик и бабахнул одиночным.
Дробовик выстрелил гулко и мощно, ствол рвануло вверх, и Борька с непривычки едва устоял на ногах. Джаго моментально снесло – заряд картечи попал ему в грудь, убив мгновенно.
– А-а-а, ссуки! – закричал Витька.
Он вскинул плазменную винтовку и рубанул длинной очередью по сидевшим у ближайшего костра джаго – те так и полегли вокруг, даже не поняв, что происходит.
– И что дальше, орлы? – спросил Олег неожиданно спокойно, даже с какой-то иронией, в повисшей на мгновение вокруг тишине.
Борька вздохнул. В самом деле – что? Их трое – а вокруг не то десять, не то двадцать тысяч джаго – с тяжелыми танками, со штурмовыми челноками, – и перспектива геройской гибели была при таком раскладе вполне вероятной. Нет, в стерео (а еще лучше – в мультиках) герои кладут врагов направо и налево, не
