– Хрр-ахх, не такой, как у нас, но похож.
– Да не лезь ты, они же живые. Вечно ты слабых мучаешь!
Сердитый визг, быстрое кусание. Старшие обратили внимание на малышей, и Драхр-аррр-Вэрро прикрикнула:
– А ну, не трогать! – и, когда те порскнули за спину старшего брата, присела на край кровати. Покачала головой: – Похоже, что это не только их щенята, они еще и очень голодные щенята…
– Старший нес младшую, – подал голос Драхр-храа-Уарт. – Я из леса еще видел.
– «Нес младшую!» – рыкнула самка. – Кто убил твоего отца и братьев?! Их отец и брат! А?!
Мальчик-скиутт невольно поднял верхнюю губу, из его груди вырвалось рычание, но он тут же ответил:
– Когда я встречу убийц с Земли, мои клыки и когти не будут знать пощады. Но тех, кто дела воинов делает с детенышами и самками врага, не зовут воинами. Их зовут калом. Ты сама пела мне про это, мать. Или это неправда?
– Мама, они смешные и слабые, – подала голос старшая из дочек – которой, впрочем, было еще далеко до возраста случки. – Не надо их обижать.
– Они слабые, потому что у них нет оружия и их страшных кораблей, – возразил братишка Драхр-храа- Уарта, младше его, но великий знаток всего, что касалось войны. – Надо их отдать в лагерь, и пусть они сидят под замком! – и поднял хмурую мордочку в решительном жесте, казавшемся ему самому очень взрослым.
– Ты злой и жестокий, как изворотни из сказок! – тявкнула самочка, прижимая уши и ставя шерстку на шее дыбом. – Только попробуй тронь их, и я вырву тебе уши! И всем расскажу, что ты подрался с самкой! И тебя будут дразнить!
– Только попробуй!
– Только тронь их!
– Мама, не отдавай их никуда, – попросила вторая дочка. – Они маленькие, слабые. У них есть мама и папа, я читала, у землян так же, как и у нас, – они по-настоящему живые, у них семьи, они любят друг друга… Папа не разрешил бы их отдать в лагерь. Там плохо. Там не кормят, я слышала…
– Кормят, но и правда плохо, – хмуро сказал Драхр-храа-Уарт. – Никак не разберутся с раскладками еды… Мать?
– Хватит этого визга и писка, – Драхр-аррр-Вэрро поднялась. – В норе мое слово закон, и вот оно вам промеж ушей: ванну наберите. Их надо помыть. А потом решим, как и чем их кормить и где положить отдыхать.
Восторженный вопль был ответом на это решение…
…Когда мальчик пришел в себя, это было ужасно. Он лежал голый на чем-то белом в маленькой жаркой комнате, а в шаге от него огромное мохнатое чудище с урчанием опускало в дымящуюся воду постанывающую сестру.
– Не тронь, тварь! – Вскочив – откуда взялись силы?! – мальчишка схватил какой-то ковш, кружку – не поймешь. – Пусти ее! – и бросился в последний бой…
…Когда они засыпали на непривычной, круглой, но настоящей кровати, девочка, обняв за шею брата, прошептала:
– Они добрые… И смешные, как плюшевые игрушки. А у тети Дру нос – как у нашей овчарки… – и замолчала на полуслове, уснула – сытая впервые за много дней, успокоенная, смертельно усталая.
Мальчик не спал. Он тоже был довольно маленьким, но хорошо знал, что скиутты – не плюшевые игрушки. И совсем не добрые… или как? Ему стало вдруг стыдно за свой страх, за свои крики и попытки драться. Вспомнилось, как их кормили – в основном каким-то мясом, очень вкусным, и поили водой, но не просто, а вроде морса, кисловатой. Комната была тоже непривычная, как кровать, но – именно комната, не звериное логово. И на стене над большой серебряной фигурой какого-то зверя – не скиутта, но похожего – висели моноплоскостные, хотя и цветные снимки трех скиуттов-воинов, окруженные связками плетеных черных и белых волосяных шнуров. Не нужно было быть взрослым, чтобы догадаться, кто эти воины – и кто убил их.
Женщина-скиутт подошла неслышно – мальчик поскорей прикрыл глаза. В темноте на нее смотреть было страшновато, если честно. Но он слышал и чувствовал, как она поправила на нем и сестре покрывало, постояла… а потом он ощутил легкое влажное прикосновение к щеке. Скиуттка лизнула его. Как целовала на ночь мама.
И тогда он, не боясь разбудить сестру и уже ничего не стыдясь, заплакал навзрыд…
…Скиутты знают, что такое слезы. Драхр-аррр-Вэрро неожиданно поразило увиденное – маленький землянин плакал, и в его рыданиях был скулеж испуганного или смертельно обиженного детеныша, хорошо ей знакомый. Взрослые земляне представлялись ей, потерявшей мужа и двух сыновей, чудовищами, отдаленно похожими на сторков, только хуже, совсем бездушными и жуткими, утыканными всевозможным оружием, в броне, возможно даже – кто знает?! – умеющими колдовать, иначе как они одолевают скиуттов? Но этот землянин был маленький. Совсем. Меньше младшей дочки. И он плакал.
Огромному, почти двухметровому существу ничего не стоило легко поднять одиннадцатилетнего человеческого ребенка. Драхр-аррр-Вэрро, сидя на краю кровати, устроила плачущего детеныша удобней и начала самым тихим голосом навывать-напевать Сонную Песню Ночи – первое, что пришло ей в голову. И удивилась еще сильней – почти сразу плач затих, а через короткое время она поняла, что землянин спит.
«Я никогда не видела их раньше въяве, – подумала она, чуть покачивая спящего. – Муж мой, ты был умным и знал дела мужчин. Ты бы сказал мне, ты бы объяснил, почему мы должны воевать против существ, никогда нами не виденных, ничего нам не сделавших – за сторков, которые разорили Древнюю Скойу, нашу прародину. Ты знал, наверное, какую-то высшую истину. Я – женщина. Я не знаю этой истины. Но я знаю, что этот земной ребенок плачет точь-в-точь, как плакал щенком Драхр-храа-Хирр. Он был плаксивым, и над ним смеялись. Он был слабеньким, и ему говорили, что он никогда не станет воином. Но в письме, которое пришло о нем, сказано, что он сжег два земных танка и потом долго бился один против многих врагов, чтобы его раненый друг успел унести полумертвого командира… Какое странное кольцо, какая странная вязь – как на мужском браслете, мне не понять, не познать…
Но этот маленький землянин плакал точно так же. И пусть звезды воюют друг с другом в своей вышине, недоступной глупой самке. В норе хозяйка я. И я приняла решение…»
26. Интерлюдия Йэнно Мьюри
Прием шел так себе – собравшимся было уже не до дипломатических реверансов. Прямо в зале приемов был включен большой стереоэкран, и с него непрерывным потоком текли все более мрачные новости.
Сообщается, что прошлой ночью были совершены многочисленные нападения на почве расовой неприязни на эмигрантов джагганского происхождения, проживающих в колониях Федерации. Данные события стали ответной реакцией на подобные события на Йэнно Мьюри. Внезапное увеличение числа подобных инцидентов произошло после того, как муниципальные полицейские силы Федерации начали вести огонь на поражение для подавления беспорядков в главных городах. Подтверждены сообщения о нападениях, причинении материального ущерба и прочих преступлениях на почве расовой неприязни на территориях, подчиняющихся мегакорпорациям «Сурнимайа», «Найравана», «Иривана» и «Минералик». Анонимные источники также сообщают, что полицейские силы мегакорпораций практически ничего не делают, чтобы остановить все это, несомненно, в качестве ответа на отношение к этническим мьюри на их родине.
Миллионы джаго ведут дела на территории Федерации, начиная от импорта товаров широкого потребления и заканчивая предоставлением финансовых услуг. Многие из них уже были непопулярны среди местного населения, но, так или иначе, умудрялись преуспевать в переживающей застой экономике Федерации. Неожиданная эскалация напряженности во многом связана с драматическим выступлением Оттина Неймура, главы корпорации «Минералик», который возложил вину за криминальные проблемы государства на влияние джаго и чьи антиджагганские комментарии усилили напряженность в межрасовых
