Эдана перестала расчесывать волосы, спутавшиеся из-за короны, и с любопытством взглянула на инквизитора.
— Да, верно. Вижу, ты стал серьезнее относиться к своим обязанностям. Караван и вправду уйдет через двенадцать солнц. Такова воля Васски.
— Воля Васски? Благословенная госпожа, двенадцать солнц — это слишком мало! — умоляюще произнес Траггет, но в его голосе звучала не только мольба, но и гнев. — Совет велел... вы сами велели... узнать, почему драконы боятся этих безумцев. Мне уже многого удалось добиться. И сегодняшний случай...
— Беспорядки в Саду? — вскользь поинтересовалась Эдана.
— Да. Я и не знал, что вы об этом слышали.
— Избранные вечно сколачивают группировки, — пожала плечами Эдана, снимая церемониальную мантию и кидая ее на кресло, где лежала корона. — Они даже иногда поднимают восстания, но драконьи посохи всегда успокаивают их. А потом члены группировок погибают на войне, не успев ничего добиться. Думаешь, на сей раз что-то изменится?
— Да. В этой истории участвовал не просто один из Избранных, а именно тот, из-за которого мы поехали на Праздник в Драконьей Глуши.
Эдана с интересом приподняла бровь, устраиваясь в глубоком кресле.
— Правда? И ты думаешь, он может быть человеком из видения?
— Возможно, — с тревогой отозвался Траггет. — Я... я не уверен, но есть кое-какие доказательства его необычных способностей.
— Доказательства? Вот как? — Эдана прищурилась. — Какие именно доказательства?
Траггет отвернулся, нервно сцепив пальцы.
— Мне трудно объяснить. Все Избранные, которые служат ему, носят похожие мечи. У всех мечей в рукоять вделан черный камень. До прошлой ночи у нас в оружейной не числилось таких мечей, и все-таки они существуют.
— И ты думаешь, что этот человек...
— Гален Арвад, — подсказал Траггет.
— Итак, ты думаешь, Гален Арвад имеет какое-то отношение к странному оружию?
— Да.
— Почему ты так считаешь? — тихо спросила Эдана. Траггет развернулся и медленно зашагал по комнате.
— Ну... д-думаю, не зря у каждого из этих в-воинов оказался такой м-меч, и все они не зря единодушно поклялись в верности Арваду. Он, несомненно, является центром этого странного происшествия.
— Черные камни? — задумчиво сказала Эдана. — И откуда они взялись? Почему они так важны?
— Я н-не знаю, откуда они в-взялись и з-зачем, — ответил Траггет. — Поэтому мне и нужно время! Двенадцати дней никак не хватит, чтобы узнать все, что требуется узнать.
Эдана немного подумала.
— Траггет, караваны отправляются в путь раньше обычного срока не по моей воле и не воле совета. Это приказ самого Васски. Армии требуется немедленное подкрепление, и тут я ничего не могу поделать. Это просто не в моей власти.
— Я знаю, что смогу добиться успеха, благословенная госпожа, — настойчиво проговорил Траггет, — но вряд ли я сумею найти то, что нужно, всего за двенадцать солнц.
— Не оспаривай волю Васски! Мы все — часть Пир, и все мы выполним наш долг, — холодно сказала Эдана и встала. — Меня не интересуют твои провалы и слабости. У тебя есть двенадцать дней, чтобы выяснить, что особенного в Галене Арваде, прежде чем он падет на поле брани, выполняя свой долг перед Пир. Это было в видении, Траггет, и так случится — только если ты перестанешь жаловаться и начнешь думать.
Эдана встала и набросила на плечи мантию.
— Нам даже суждено управлять Васской, и твоя задача выяснить, как это осуществить. Делай, что я говорю, и больше не оправдывайся передо мной.
Она взяла с кресла корону и вышла из комнаты.
— Что скажете, господин инквизитор? — неуверенно спросил мастер-камнерез.
Траггет стоял перед колоссами, рассматривая их в свете вечернего солнца.
Когда-то это были статуи Тона и Кела, братьев-богов — покровителей города, но теперь их головы стали другими. Король-дракон с вытянутой мордой и рогатым гребнем направлял холодный взор на запад, вдоль Триумфального проспекта.
— По-моему, головы меньше, чем надо, — заметил Траггет.
Камнерез явно испугался.
— Это все из-за старых статуй, господин. Нам пришлось работать с тем камнем, который остался. Уверяю, мы действовали очень осторожно...
— Да-да, я уверен, что в этом все и дело, — поспешно перебил Траггет. Он боялся, что если мастер снова пустится в объяснения, им не будет конца. — Вы хорошо потрудились. Можете продолжать.
— Спасибо, господин инквизитор!
Мастер-камнерез попятился прочь, непрерывно кланяясь. Наверняка спешил вернуться к работе, а еще больше спешил убраться подальше от инквизитора.
Траггет продолжал смотреть на статуи. С виду он был таким же неподвижным и бесстрастным, как и громадные фигуры перед ним, однако в душе его бушевала буря, и он искал ответы на вопросы, которые едва мог уложить в слова.
После его встречи с Эданой стены храма показались ему слишком тесными, а воздух спертым. Ему отчаянно захотелось вырваться оттуда и найти место, где можно будет подумать. Осмотр колоссов показался ему самым подходящим предлогом, чтобы немедленно покинуть храм. Не обращая внимания на фонтаны, сады и лавки внутреннего замка, он шагал, не останавливаясь, пока не миновал Ворота Завоевателей.
И теперь на него смотрели статуи. Голова дракона на теле человека выглядела символически. Священники Нобиса утвердили изменения, заявив, что это изображает отношения между людьми и их повелителем драконом. Так будет куда лучше, сказали они, чем оставлять напоминание о былой славе человечества.
«Голова дракона и тело человека: таков и есть Пир, — подумал Траггет. — Обескровленное и обезглавленное человечество. Мы работаем, а Васска и его сородичи думают за нас. Будущее и судьба есть у драконов, но не у человечества. Нас ждет такая же судьба, какая ждет каждое тело, — могила».
Но Траггет тут же напомнил себе: «Только не у меня. Моя судьба — положить конец власти королей- драконов. Я видел это в пророческом дыму; моя судьба связана с могуществом безумных императоров. Так говорится в пророчестве».
Он знал свою судьбу, но какой путь следует выбрать, чтобы ее исполнить? Движущая им мистическая сила являлась ключом ко всему, и она звала его к греху и святотатству против Пир. Ему страстно хотелось принять свою судьбу, сбежать отсюда и навсегда отвернуться от Пир и от своей вины. Но рассудок, чувство долга перед матерью и перед орденом, который дал ему все, удерживали Траггета от этого опрометчивого шага, который мог привести в пропасть.
Ему суждена была великая судьба, но есть ли в ней место для Пир? Если драконий дым предсказал падение драконов, разве это не приведет к падению их религии? Уведет ли Траггета его дорога прочь от веры?
Голова дракона... сердце человека. Траггет не знал, который путь избрать, но твердо знал одно: ни один из путей не приведет его к успеху, если Гален умрет прежде, чем инквизитору удастся выяснить, в чем заключается его могущество. Голова или сердце — в любом случае он должен сделать так, чтобы Гален остался в живых.
