продолжала в своём жёстком тоне.
— Не устраивает тебя такой вариант, давай по-хорошему. Сейчас мы напишем, что ты видел в ту ночь в бараке, и никто тебя больше не побеспокоит.
Алексей ей сразу же не поверил.
— Ага, как же! А там всякие допросы, очные ставки? На суд, поди, вызовите. Я ведь тоже сериалы смотрю, знаю это всё.
У Астафьева возрастало желание просто дать по роже этому хорошо раскормленному самцу. Валентина же воспринимала всё это выкобенивание свидетеля на удивление спокойно.
— Можешь и не приходить, — продолжала она. — Обо всём можно договориться. Ты что, видел, как они его убивали?
— Нет, конечно!
— Ну, а что ты тогда там видел? Это ведь второстепенные улики, они в суде практически не рассматриваются, — это было, конечно, враньё, но Юрий оценил мастерскую наживку Серовой. И Мироненко сдался.
— Ну, что я там видел? Нифига и не видел. Просто троих парней, крепких таких, в кожанках, они шли от этой комнаты туда, к выходу.
— А почему ты думаешь, что они шли именно от этой комнаты? — быстро спросила Валентина.
— Да, перед этим дверь хлопнула, рядом явно. А через пару секунд и я вышел.
— Ты лиц их не видел?
Он чуть поколебался, потом признался.
— Одно. Он оглянулся на меня, и пошёл дальше.
— Лицо это запомнил?
— Не особенно. Такое, хайло типичного качка. Круглое, бритое. На шее ещё цепура блеснула.
— А что ты видел потом, в окно? — спросил Юрий.
— Машину.
— Она стояла около подъезда?
— Нет. Там в окно я и не смотрел. Я его видел в окно туалета, оно с торца там, выходит на другую сторону. Как раз можно было на толчке сидеть и смотреть в окно. Смотрю, там фары загорелись и тачка начала разворачиваться.
— Что за тачка? — спросил Юрий.
— Ну, джипяра какой-то. У него там снизу противотуманники желтые, на капоте синие точки. Ну, делают такие, под форсунки опрыскивателя. И ещё сверху целая гирлянда фар навешена, на раме. Они как врубили все эти фары, я аж зажмурился.
— С толчка то не упал? — не выдержал, и съязвил Юрий.
— Нет, не упал!
— Сколько было тогда времени?
— Часа четыре, не меньше.
Астафьев быстро набросал всё сказанное Мироненко на листе, и дал ему подписать.
— Только если вызывать будете, то не присылайте повестки, и не звоните мне домой, лучше сюда, на работу, — попросил тот, ставя свою подпись.
— Хорошо, так и сделаем, — согласился Юрий.
Только они вышли из кабинета, как в него вошёл полный, седой человек.
— Это кто у тебя был? — спросил седой. Мироненко нашёлся мгновенно.
— Да, молодожёны одни. Хотят, чтобы мы за бесплатно перевезли им мебель из Железногорска сюда, в Кривов. Бабла нет, а туда же.
— Отшил?
— Конечно.
— Ладно. Что там с этой фурой из Пензы?
— Сегодня грузиться, завтра будет у нас. Заказчик уже весь телефон оборвал.
— Хорошо. К пяти они должны быть у нас, поторопи водилу.
Когда тесть вышел, Мироненко с облегчением перевёл дух, и нервным жестом достал очередную сигарету.
'Да, дорого мне дался тот вечерок интима! — подумал он. — Завтра Ленка опять на процедуры уезжает, ночь свободна. Съездить, может, куда, подснять какую-нибудь суку? А потом? Если всё это вылезет, как в этот раз, то, что делать? Прощай тёплый офис, прощай бабло. Ну, его нахрен! Лучше дома напьюсь с Володькой. И больше никаких б…й!'
ГЛАВА 16
Пока Астафьев допрашивал Мироненко, Колодников делал тоже самое со сцепщиком Семёном Мелентьевым. Это был худощавый, вертлявый, остроносый парень. Андрей почему-то не любил людей, носящих бейсболки задом наперёд, они его раздражали. А этот носил её именно так.
— Вы давно работаете в этом коллективе? — спросил Андрей.
— Два года уже, как на завод пришёл.
— Что произошло между вами и Сафроновым в тот вечер?
— А что произошло?
— Это я вас спрашиваю. Меня то там с вами не было.
Семён пожал плечами.
— Ничего не произошло. Выпили просто, посидели хорошо, и всё.
— Вы когда ушли домой?
— Вместе со всеми, в десять.
— А смена закончилась в шесть. Что ж так долго гуляли?
— Да, нормально гуляли. У нас мужики любят оторваться. У нас же там сауна в депо, сами сделали. Вот, мы то в сауну, то за стол. Так меньше пьянеешь.
— Много выпили?
— Нехило. Так, по литру на рыло залудили. Это без пива.
— Что пили?
— Как обычно, водку с пивом.
— Поди «Таёжную»? С медведём? — спросил Колодников, имея в виду самую дешёвую водку из числа не палёных.
— Ну да, её. Мы всегда её берём. Хорошая водка, не палёная.
— Хорошая, это да, — Колодников даже вздохнул, настолько ему самому сейчас захотелось выпить. — Сафронов когда домой ушёл?
— А я почём знаю? Мы ушли, он спал. Молодой ещё, спёкся пацанчик.
— О чём вы говорили в тот вечер?
— Да, обо всём. О жизни, о ценах, о бабах. Хохмили.
— Он не говорил вам о своих врагах, что ему кто-то угрожает?
— Нет, вы что! Парень был золото, ему бы жить да жить.
Андрей помучил сцепщика ещё минут десять, потом сдался.
— Хорошо, подпишите вот тут.
Когда сцепщик ушёл, Колодников подошёл к зеркалу, и посмотрел на своё побитое лицо. Синяк просматривался даже сквозь чёрные очки, что он нацепил с подачи Паши Зудова. В них он ни черта не видел, но и обратного эффекта не было.
'Сниму их нафиг, — решил Колодников. — Что с них толку'?
Тут в дверь постучали, и Андрей торопливо напялил очки на нос.
— Да.
— Вот, вызывали, — мощных габаритов детина протиснулся в двери и подал Колодникову повестку. Глянув на фамилию в ней, Андрей понял, что перед ним как раз третий член экипажа тепловоза, помощник машиниста Кирилл Ахтубин. Выглядел он каким-то неопрятным: волосы давно мечтали о ножницах парикмахера, на щеках отросла трехдневная щетина.
— Садитесь.
Первое, что отметил про себя Андрей, это запах застарелого перегара, так явно тянущийся от железнодорожника.
— Давно пьёте? — спросил он. Этого вопроса Ахтубин не ожидал.
— Да… несколько дней. С того… вечера.
— С какого вечера? С магарыча Сафронова?
— Ну да. Жена вон, даже, к матери сбежала.
— Что ты так в разнос то пошёл?
— Да, не знаю. Что-то хреново… Был парень, и нет. Как-то не по душе.
'Это выходит, пьёт уже шестой день', — отметил Андрей. Парня явно телепал похмельный отходняк, и Колодников подсказал ему: — Кури.
— Можно? — обрадовался Кирилл, и, достав из кармана сигареты, начал прикуривать от зажигалки трясущимися руками.
