Я решил быть вежливым и сказал.
– Респект вам, дедушка, – сказал я. – Нам надо поговорить с одной корягой, то есть с девушкой юных лет. У вас есть такая?
Гном меня, кажется, не понял.
– Нам нужна Лара, – нагло влез Ляжка. – Я знаю, она у вас. Нам надо с ней поговорить.
– У нас смехотун, – повторил гном. – Смотрите сами…
Ляжка посмотрел на нас с сомнением.
– Мы идем, – решил я за всех. – Давно не смеялся.
– А я еще давней, – серьезно добавил Коровин. – Так давно, что я даже не помню.
Гном с белым флагом развернулся к своей помойке.
– Десять лет назад на острове Ява нашли окаменелости человека по размерам в два раза меньше современного человека.
– И что? – спросил я.
– Это были хоббиты, – ответил Коровин и пошагал за гномом.
И Ляжка пошагал.
Кипчак подождал меня.
– Серые – мутные, – напомнил я и увидел, как из рукава курточки вылезла праща.
Какой-либо планировки в пуэбло не было. Строения располагались кое-как-придется, серый гном вилял между ними, отыскивая главную дорогу.
Гномов видно не было, их присутствие угадывалось по смешкам, раздающимся из хижин. Эти смешки несколько раздражали, мне все время хотелось оглянуться и проследить, не надо мной ли смеются. И мне было совсем не весело.
Возле одной из хибар гном остановился и молча кивнул. Мы откинули какую-то тряпку. Внутри было светло. Крыша дырявая потому что. И сквозь нее свет.
Несколько коек из жердей, в койках гномы. Серьезные такие, смотрят в небо сквозь потолок. На стульчике перед ними девчонка. Сидит, рассказывает. Нас вроде бы не заметила, ну, или не захотела.
– … и тогда понял он, что есть среди них чудовище, которое спряталось в человеке, и никак это чудовище не обнаружить. И решил он испытать его с помощью одного способа. Каждый должен был дать какое-то количество крови в особую банку…
– Страшные истории, – пояснил Кипчак. – Чтобы не смеялись.
– Прямо Святая Филомена [32], – пробормотал Ляжка. – Сейчас прослезюсь… прослежусь.
– Здравствуй, Лара, – сказал Коровин. – Рад тебя видеть…
Он хотел сказать что-то еще, но то ли не осмелился, то ли еще что-то. Так или иначе, Коровин промолчал.
Она обернулась, я узнал ее.
Это ее карточку показывал мне Седой. Его дочь. Как трогательно. Как тесен мир. Таракан с тараканом да не сойдутся на одной столешнице.
А она изменилась. На фотку не похожа. Похудела. Скулы торчат. Волосы совсем короткие. Глаза воспаленные. Но все равно.
Лара была красива.
По всем объективным показателям. И еще… У меня создалось странное впечатление. Что будто бы она здорово похожа на…
Но такого не могло быть. Не могло.
– Здравствуй, – повторил Коровин. – Ты что, Лариска, меня не узнаешь?
– Узнаю, – как-то пусто ответила эта Лара. – Вполне…
– Я Коровин. Помнишь, тогда я вызвал дождь из лягушек, и мы прятались под…
Коровин замолчал.
– Тогда еще, до всей этой сырости…
– Я помню, – сказала Лара. – Я все помню, хотя прошло уже… много времени. Слишком много, пожалуй… Так ты, значит, Коровин. Его…
Лара указала пальцем на Ляжку:
– Его зовут Пендрагон. А раньше его звали Ляжка. А еще раньше… А это кто?
Лара повернулась в мою сторону и долго смотрела. Потом сказала:
– Все гораздо хуже, чем мне представлялось.
К чему это она?
– Вот и я о чем, – кивнул Коровин. – А это мой друг, кстати, познакомься. Он тоже эльф, правда, еще начинающий. Ты не можешь его знать.
– Не могу так не могу… – равнодушно сказала Лара. – Что вам от меня нужно, эльфы?
Прием был прохладный. Не могу сказать, что недружественный, но прохладный.
– Мы хотим с тобой поговорить, – сказал я. – У нас важный вопрос…
– Я занята. – Лара снова отвернулась.
– Это безотлагательное дело, – продолжил я.
– Вечером поговорим. Сейчас не могу. Снова начнут смеяться.
Коровин кивнул мне. Нечего, мол, связываться раньше времени.
Что ж, до вечера мы могли вполне и подождать.
Снаружи поджидал серый гном. Он провел нас на противоположный конец пуэбло, где имелась небольшая площадка с навесом, очагом и котлом.
– Караван-сарай прямо, – поморщился Ляжка.
– Не знаю, как караван, а сарай точно, – добавил Коровин. – Впрочем, дареному бегемоту в уши не смотрят. Надо располагаться.
– Хотелось бы кое-что прояснить, – сказал Ляжка.
– Что именно? – спросил я.
– Я обещание выполнил, проводил куда надо. Хочу уйти.
– Иди, – разрешил я. – Хоть сейчас.
– Ну куда ты пойдешь? – вмешался Коровин. – Один? По тундре? Подожди немного, Владик. Ладно?
И ласково улыбнулся.
– Ну, конечно, – неожиданно согласился Владик.
Мы стали устраиваться. Ляжка развел огонь и принялся разводить в котле остатки толокна, Коровин расчесывал Доминикуса, Кипчак пребывал в столярном состоянии. Одеревенел то есть. Я щелкнул его по носу.
– Очнись, сын Робера. Пора бы тебе уж и привыкнуть.
– Это… – сказал Кипчак. – Это… Она же…
– Не удивляйся, мой юный друг, – перебил его Коровин. – Не стоит ничему в мире удивляться. Но если тебе нужен конкретный ответ, то могу его дать. Это та, о ком ты думаешь.
Кипчак, раздавленный очередным приобщением к истории, закрыл глаза.
Время до вечера прошло быстро. Время всегда быстро проходит, когда спишь.
Вечер был как вечер, созвездия только яркие, будто небо висит низко, в километре над землей.
– Ты знаешь, Кипчак, существует мнение, что мир покоится на трех китах, – сказал я.
– На летучих? – спросил Кипчак.
– На подводных. Киты – это гигантские рыбы.
– На рыбах мир не может находиться, у них спины скользкие, – ответил Кипчак.
– Нашего Кипчака надо на кафедру философии определить, – усмехнулся Коровин. – Кстати, если судить по небесным сферам, пора бы нашей подруге показаться.
И только Коровин это сказал, как появилась Лара.
– Что вам надо? – спросила она. – Зачем вы пришли? Вербовать сторонников?
– Не нужны нам никакие сторонники, – сказал я. – Мы сами себе сторонники. Нам нужна твоя помощь.
– Что?
