– Только, Дрюп, давай, безо всяких там твоих фризеров, трассеров и пси-дайверов. Мне совсем шутить не хочется.
Койка перестала подпрыгивать. Что-то железно щелкнуло – Дрюпин, видимо, отказался от агрессивных планов.
Так же ловко, как и влез, Дрюпин вылез. Надо потом, при случае будет обучиться этой технике. Когда Дрюпин придет в норму.
Гений изучил разгром, поглядел на меня с осуждением.
– Ты сам виноват, – сказал я. – Нечего было…
– Ну, ты и гад… – выдал разочарованно Дрюпин.
– Успокойся, Дрюпин. Скажи спасибо, что я тебя прямо под койкой не расстрелял. Из твоего собственного соплястика. Ты бы очень мило там покорчился… Ладно, мне надоело с тобой собачиться. Давай разговаривать.
– Давай.
– Значит, ты настаиваешь на том, что я пытался тебя убить?
Дрюпин быстренько взглянул на все еще валяющийся на полу шокер. Для верности я подтянул его к себе носком ботинка. Отсекайте у людей искушения, и станут люди гораздо лучше.
– Ты не пытался… – поправил Дрюпин. – Ты хотел…
– А почему тогда не убил?
Серьезный вопрос. Если я уж так хотел, то почему тогда не убил?
– Откуда я знаю… – поежился Дрюпин. – Передумал, наверное…
– Подробнее.
– А ты что, не помнишь? – Дрюпин был насторожен.
– Не помню. Давно я заходил?
– Минут двадцать…
Дрюпин снова скосился на шокер.
Забавно. Забавные вещи у нас тут происходят. Угрожающие. Опасные, я услышал опасность. Казалось бы, что такого – Дрюпину прикошмарился я, мне самому много что снится, и сам себе я тоже частенько снюсь. Конечно, ничего… Но в этом во всем было что-то такое… неприятное.
Кто уснет у подножия сфинкса и увидит во сне себя, умрет до новой луны, так будет.
– Я спал, – стал рассказывать Дрюпин, – спал. Спал, но потом вдруг проснулся. Знаешь, такой эффект присутствия. Или опасности какой… Я, короче, нервно проснулся. Огляделся. И тут гляжу, а ты надо мной стоишь!
– Я?
– Ты.
– А может, ты все-таки не проснулся? – Я поглядел на Дрюпина строго. – А я явился к тебе во сне?
– Ну, тебе видней, конечно, как ты ко мне явился, я тебе рассказываю как было. Я проснулся и вижу – ты.
– А это был точно я?
Дрюпин кивнул:
– Ты. Знаешь, я твою поганую морду всегда определю. Правда, она у тебя такая бледная была, как у… покойника…
Тревожно. И плохо дело. Я с лицом, как у покойника, брожу по базе, это невесело в общем-то. И тут мне подумалось кое-что, и я спросил:
– А как я был одет?
– В халат, – сразу же ответил Дрюпин. – В такой черный халат, плащ даже такой. С капюшоном. На самые глаза надвинут был капюшон. Вот так…
Дрюпин показал как – до переносицы.
– Как же ты меня разглядел? Если я был в капюшоне?
– Знаешь, всегда разглядишь человека, собирающегося тебя прибить, я тебе уже говорил…
– А с чего ты взял-то это? Что я тебя прибить собирался? Я что, душить тебя начал? Или ножницы из кармана достал?
– Я по глазам же увидел! – заявил Дрюпин. – Это всегда видно! Ты на меня с такой ненавистью из-под капюшона смотрел! Будто я у тебя… ну, даже не знаю, что тебе сделал! Я и проснулся-то от твоего этого страшного взгляда!
– И что дальше было? – продолжал расспрашивать я.
– Ты же сам… Короче, ты смотрел-смотрел, а потом… Потом ты смылся. Я лежал сперва долго, ну и решил оборониться немного… А тут ты и сам заявился. Второй раз. Зачем-то переоделся только… Ты случайно не лунатик?
Лунатик. Хожу по ночам… Луноход. Не может быть такого. Если бы я ходил по ночам, мне бы давно об этом сказали. Меня бы лечили…
А может, я раньше луноходил? В той жизни, из которой ничего не помню? Только вот… Только вот при чем здесь плащ с капюшоном? У меня никакого капюшона с плащом нет, я вообще не терплю всякие капюшоны, когда что-нибудь на глаза налезает – просто вешаюсь. Тогда получается что? Что не луноход я вовсе, а шизик. Что где-то храню я этот черный плащ…
Со стороны атриума послышался приглушенный сабвуферный хлопок.
Птуккк.
Дрюпин ойкнул.
Что ж, этого и следовало ожидать. Сначала являюсь я-призрак-в-капюшоне, а затем вот такие хлопки раздаются.
Птуккк.
– Это что? – Дрюпин подвинулся к стене.
Я заметил, многие ищут в стенах поддержку, что ли, какую. Будто стены могут спасти.
– Что это? – спросил Дрюпин уже наоборот.
– Дробовик, – ответил я. – Кто-то пальнул из дробовика.
– Это неспроста, – забеспокоился Дрюп. – Сначала ты ко мне заглянул…
– Я к тебе не заходил, – перебил я, только Дрюпин не услышал.
– Потом ты второй раз ко мне зашел. А теперь стреляют…
– Тут всегда стреляют.
– Сегодня они не запускали ничего… – Дрюпин приложил ухо к стене. – Они ее не запускали. Почему тогда стреляют…
Со стороны атриума простучала очередь. Длинная. Ни разу не прервалась. Штурмовая винтовка. Чк-чк- чк.
Дрюпин от стены оторвался, огляделся полуубито.
– Оружие есть? – спросил я.
Дрюпин оружия никогда у себя не хранил. Во всяком случае, приличного. Разной хитроумной дряни у него было всегда куча. Трассеры, фризеры, о них уже говорил, а еще самосвязыватели, поскальзыватели, зуболом. Зуболом мне особенно нравился. С виду обычный, правда, чуть меньший в размерах мегафон, а наведешь его на цель, нажмешь на кнопочку – и у этой самой цели начинают жутко болеть зубы. Так что ничего, кроме зубной боли, не остается. Только работал вот он ненадежно, был еще не отлажен, и иногда зубы начинали болеть у самого стрелка. Выявить какой-то закономерности не удавалось, и зуболом находился в стадии вечной разработки уже больше года.
Странно даже, с чего это вдруг Дрюпин решил треснуть меня табуреткой? Мог бы сразу чем-нибудь мощным, запасы-то есть… Растерялся с испуга.
– Оружие нормальное есть? – снова спросил я.
– Шокер…
Я поднял с пола шокер. Семь зарядов осталось.
Еще очередь.
– Что это?! Что происходит?
– Кто-то стреляет, говорю же. Надо пойти…
