– Это точно, – ответил гном. – Я давно не ел. А меня ели.
Я собрал на стол что было, гном накинулся на еду с азартом злоупотреблявшего диетами человека. Между жевками рассказывал:
– …А я сбежал. Скучно у них. Работают, работают, работают. А толку никакого. Строят дамбу из глины.
– Дамбу?
– Дамбу, – кивнул Кипчак. – Это от потопа. В скором времени потоп ожидается, и они решили от него дамбой спасаться. И строят, и строят. Сначала кирпичи из глины делают, потом складывают, потом землей засыпают. Получается вроде стены. От воды их защитит. Я им говорю, надо лучше плот большой строить, а они как в эту дамбу уперлись, так ничего не видят. Все бросили, огороды не разводят, свиней не разводят, яблоки не разводят, кушать уже нечего, а они все дамбу строят. До неба уже скоро построят, а им все мало. Я им говорю, пойдемте лучше к Пендрагону, будем там жить. Он поможет, он научит, так это старичье не хочет! Хочет все по старинке. Отец мой как узнал, что я уходить решил, так меня к колодцу привязал. Чтобы я не смел. Кожаным ремнем привязал. И ведро спрятал, чтобы я ремень не мог размочить. Ну, я не дурак, я взял да и слюной размочил. Ремни перегрыз да и ушел. Шел-шел, дошел до потопа. Только там столько воды, что никакая дамба не поможет…
– Кипчак, – попросил я. – А не мог ли бы ты рассказать мне об этом месте подробнее? С начала времен, так сказать. Ты в курсах?
– Конечно, – кивнул Кипчак. – Я могу рассказать, я всегда рассказчиком был. Я всем все рассказываю…
Я устроился на диване, закрыл глаза и стал слу-шать.
Глава 7. Краткий курс истории Страны Мечты в изложении гнома Кипчака, сына Робера
Кипчак глаза закатил и начал:
– И было море от края до края, и не было в этом море ни рыбы, ни зверя, ни суши кусочка, ни вообще ничего, только туман. А потом в небе открылась Дверь, в Дверь высунулась Рука. И в Руке этой была Земля, и бросила Рука Землю в воду…
Тут Кипчак принялся рассказывать нараспев и рассказывал нараспев довольно долго и неинтересно. Миф о создании Планеты Х как две капли воды походил на все остальные мифы: сначала вода, потом земля, потом появляется герой с топором и убивает своего папашу (тут вариации – иногда папаша гробит сыночка) и кидает его в бульон, откуда нарождается другой герой, который убивает первого героя…
После того как окончились все эти обязательные вводные убийства, началась более интересная история.
– …С неба упала огромная белая труба, и из нее вышли люди, и было их тьма…
– А сколько им было лет? – спросил я.
– Людям всегда одинаково лет. Как тебе. Это гномы стареют. Так вот, дальше было так: из трубы вышли люди, и было их тьма. Стали люди чинить трубу, чтобы подняться обратно на небо. И день чинили, и два, и двадцать два. Но был среди них один, по имени Колобков, и он распаял контуры, и труба больше не полетела. Стали люди и другая тварь жить тут. И люди потом разделились по своим разновидностям. Кто стал магом и волшебником, кто рыцарем, кто эльфом, кто еще кем. И разошлись все по земле. Потом с неба упала огромная серая труба, и из нее вышли гномы разных расцветок, и разошлись они по миру и стали жить, разводить свиней и выращивать земляные яблоки. А потом с неба упала огромная черная труба, и из нее вышли упыри, баньши, гоблины, мертвяки, пицяки, механические чудовища, пифоны и другие нехорошие существа. Разбрелись они по земле и стали вредить гномам, людям и друг другу. И с каждым годом их становилось все больше и больше, и не было от них ни дна, ни покрышки. Стонала от них земля, и лились слезы. И появился тогда рыцарь, отмеченный доблестью, квадрицепсами…
Тут я не удержался и хихикнул.
Кипчак взглянул на меня с большой строгостью. Потом продолжил:
– Отмеченный квадрицепсами, то есть особой степенью любви к людям, но в то же время твердой рукой, именем же Персиваль. Много подвигов совершил Персиваль, много чудовищ и змеев пало от руки его, много добра он совершил. Много казны раздал бедным и неимущим, а особенно любил он народ гномов. Делил с гномами и хлеб, и сыр, и последнее платье. И собрал он вокруг себя соратников, и сели они на коней и поскакали в сторону врагов. Били они их жестоко, с применением всей мощи, и скоро количество нечисти значительно сократилось. Персиваль же отпустил своих братьев по домам, дав каждому в держание по домену, и сказал им: будьте добрыми с народом своим. И среди числа соратников Персиваля особенной доблестью отличался один, именем Пендрагон, что означает…
– Повелитель драконов, – перебил я.
– Совершенно верно, – кивнул Кипчак. – Повелитель драконов, да будут счастливы и долги его дни. Он был правой рукой Персиваля, его верным вассалом и оруженосцем…
Кипчак замолчал, стараясь перевести дух. Затем жадно принялся глотать воду из бурдюка.
– Жаль, что я не умею рисовать слова, – вздохнул Кипчак, напившись. – Я бы нарисовал всю историю в буквах. Чтобы каждый мог, когда захочет, взять книгу и прочитать все это в подробностях…
– В подробностях? – удивился я.
– Конечно, в подробностях. Очень много, очень много пропустил я, – снова вздохнул Кипчак. – Много сражений с чудовищами, с ведьмами, с другими вредными элементами я пропустил, если сид захочет, расскажу их после.
– Захочет, – заверил я. – Еще как захочет.
– Я так и знал! – Кипчак вскочил на ноги. – Я так и знал, что найду в лице сида достойного слушателя! Сид ценит старину, дядюшка Абрахам мне всегда говорил, что человек, ценящий старину…
– Давай, продолжай лучше, – сказал я. – Про дядюшку Абрама потом мне расскажешь…
Впрочем, мне было приятно, что Кипчак назвал меня сидом – по-моему, мне это прозвище шло. Красиво звучит. И корни благородные имелись у этого прозвища. Информации же от сына Робера поступило много, но вся она была по большей части бестолковая, видимо.
– Продолжаю лучше, – продолжал Кипчак. – И жил в горах на севере дракон Леопольдус, не помнящий закона, не знающий пощады. И был он зол и свиреп, как тростниковый кот, опустошал деревни, хутора и пажити, и не было от него никакого покоя ни гномам, ни людям, ни твари ползущей, ни птице летящей. И появилась в Стране Мечты прекрасная дева именем Лара, и была она так красива, что птицы, увидев ее лик, забывали о гнездах своих и болтались по миру неприкаянные. Узнал дракон о деве и пошел походом на людей, и захватил Лару в полон. Поселил ее в башне из слоновой кости, высотой почти до неба, кормил же ее одной луковой шелухой. И радость ушла из мира – перестали петь соловьи, вода протухла, а реки встали. В лесах же падали листья, и свет стал тьмой, а время остановилось, и даже песок в песочных часах не пересыпался, а висел ровно посередине. Многие, многие наложили на себя руки, что навсегда отрезало им путь в Валгаллу. Вскочил тогда Персиваль на своего верного коня и взял с собой оруженосца и побратима Пендрагона. И сели они на коней…
– Ты уже говорил, что они садились на коней, – сказал я.
– Ну, да, – согласился Кипчак, – говорил. Но это они в прошлый раз садились, а теперь в этот раз сели. И буду я продолжать. Восемнадцать дней и ночей скакали они по пересеченной местности, пока не приблизились к логову Леопольдуса. Был ночной час, и Персиваль с Пендрагоном устроились на ночлег. Утомленные восемнадцатидневной скачкой уснули они крепким сном. И из пещеры выполз коварный Леопольдус, как змея, он подкрался к воинам и стал распространять вокруг свое ядовитое дыхание с намерением отравить рыцарей, вызвав двусторонний отек легких. И они погибли бы, если бы не конь Персиваля Иггдрасиль – он подал рыцарям знак ржанием. Персиваль вскочил, схватил копье и поразил Леопольдуса в межреберное пространство. Разрушилась башня из слоновой кости, и вышла Лара…
– Пожелтевшая от луковой шелухи…
– И вышла Лара, пожелтевшая… вернее, прекрасная, как всегда, и природа наполнилась радостью. И зажили Персиваль и Лара хорошо в Прекрасном лесу, и все у них было: и еда, и березовый сок в достатке. И жили они. Лара возделывала огород, а Персиваль занимался научной работой и хранил Секрет…
– Какой Секрет? – спросил я.
– Секрет. Его никто не знал, кроме Персиваля. Но тот, кто знает Секрет, может стать Хозяином.
