Любимый грешник

довериться ему. Если ты согласна, я освобожусь от холода, вне зависимости от результата испытания.

Она замолчала, предоставляя Эйслин время, чтобы осознать ее слова, после чего спросила:

— Ты принимаешь условия?

— Да.

Эйслинн вышла вперед, медленными размеренными шагами пересекая открытое пространство между ними.

Позади Эйслинн ждал Кинан, излучая солнечный свет. У Донии кружилась голова, когда она смотрела на него. Она так давно не видела его сияющим так ярко, что уже успела убедить себя, что на самом деле он не так прекрасен, как она запомнила.

Она ошибалась.

Дония заставила себя оторвать от него взгляд.

Пожалуйста, — молила она, — пожалуйста, пусть Эйслинн будет той самой!

Эйслинн почувствовала принуждение, настойчиво побуждающее ее поднять посох. Она шагнула вперед.

— Если ты не являешься той, которую я столько искал, ты примешь холод Бейры. — Голос Кинана обволакивал ее, и она услышала, как летняя гроза бушует в листьях деревьев. Он подошел ближе. — Ты согласна на этот риск?

— Да. — Голос Эйслинн был слишком тихим, и ей пришлось повторить громче: — Да.

Кинан казался беспощадным, когда шел к ней, его свет ослеплял, и ей пришлось заставить себя посмотреть на него. Его ноги утопали в начинавшей бурлить от его шагов почве.

— Сейчас ты видишь меня таким, какой я есть и каким я буду, если ты на самом деле Летняя Королева. — Он остановился в нескольких шагах от нее и добавил: — И такой станешь ты, если холод не завладеет тобой.

Эйслинн почувствовала, как напряглись все ее мышцы, но не отодвинулась от него ни на шаг.

Затем Кинан, Летний Король во всем своем великолепии, преклонил перед ней колени и дал последний шанс передумать:

— Ты действительно добровольно выбираешь этот риск — оказаться во власти зимнего холода?

Летние девушки придвинулись ближе к центру поляны, чтобы лучше видеть происходящее. Ведьмы Бейры и множество других фейри, среди которых мелькали малознакомые и совсем незнакомые лица, обступили их.

— Каждая смертная после Донии, — с тоской в глазах он взглянул на Донию, — выбирала солнечный свет. Они не захотели рисковать и становиться такой, как она.

Мертвенно-бледные пальцы Донии вцепились в мех Саши, в то время как Кинан продолжал:

— Ты понимаешь, что если ты не избранная, тобой овладеет холод Зимней Королевы, и это будет продолжаться до тех пор, пока следующая смертная не решиться рискнуть? И ты будешь обязана предупредить ее о том, чтобы она мне не доверяла?

Шелест листвы зашумел над ними, как будто пустынная буря обрушилась на ветви деревьев, как будто чьи-то голоса настойчиво кричали Эйслинн что-то на языке, который она никак не могла вспомнить.

Дония потянулась к Эйслинн и сжала ее ладонь.

— Да. — Голос Эйслинн стал сильнее и тверже, потому что на этот раз она была уверена в правильности того, что делала.

Это знание пришло к ней откуда-то изнутри ее самой, и даже несмотря на то что больше никаких других доказательств у нее не было, сейчас она точно знала, что права в своем выборе. Она выпустила руку Донии и подошла к кусту боярышника.

— Если следующая смертная откажет мне, ты будешь рассказывать обо всем следующей девушке, и следующей за ней, — Кинан шел за ней попятам, излучая жар, — и до тех пор, пока одна из них не согласится, ты будешь пребывать во власти холода.

— Никакой следующей не будет, — уверенно сказала Эйслинн, подняла посох, крепко обхватив его пальцами, и стала ждать.

Она смотрела на них — на последнюю девушку, которая прошла через это, и короля фейри, все еще любившего ее. Она хотела бы — ради них обоих и ради себя самой — чтобы этой избранной была Дония, но так не случилось.

Это я.

Она удерживала посох в руке, но не чувствовала никакого холода, который поверг бы ее на землю. Наоборот, ослепительное сияние теперь исходило не только от Кинана: так же сияла ее собственная кожа.

Летние девушки засмеялись и принялись кружиться, превращаясь в размытые пятна одежд, волос и юбок.

Дония — теперь ее белые волосы приобрели мягкий золотистый оттенок, а на щеках играл здоровый румянец — промолвила удивительно мелодичным голосом:

— Ты действительно избранная.

Эйслинн посмотрела на свои руки, на всю себя с ног до головы, на излучаемое кожей мягкое золотое сияние:

— Это точно.

Она ощущала себя так, как никогда до этого даже представить себе не могла: весь мир был полон ощущений. Она чувствовала фейри вокруг, пьющих в ее честь, наслаждающихся ощущением безопасности, которое она и Кинан дарили им. Эйслинн громко рассмеялась.

Кинан схватил ее на руки и, смеясь, закружил в воздухе.

— Моя Королева, моя прекрасная, прекрасная Эйслинн!

Вокруг них цветы пробудились к жизни, воздух согрелся и теплый дождик начал накрапывать с яркого голубого неба. Под ногами Кинана начала буйно расти трава, такая же зеленая, как его глаза.

На какое- то время она позволила ему кружить себя, пока не увидела раненного рябинника, с трудом продирающегося к ней и Кинану сквозь толпу.

— Моя королева, — прохрипел он, тяжело двигаясь по траве, теряя кровь, но изо всех сил пытаясь пробраться к ней.

Она остановилась, наблюдая, как ее фейри — а они теперь были действительно ее — подхватили его и понесли к ней.

Все замерли. Кинан подошел и встал рядом с Эйслинн, положив руку ей на спину.

— Мы старались изо всех сил, — с трудом проговорил рябинник, и с каждым словом струйка крови стекала из уголка его рта. — Мы боролись так, как если бы она пришла за вами. Смертный юноша…

Если бы Кинан не поймал ее, она бы упала.

— Сет. Он… — она не смогла закончить.

Охранник закрыл глаза. Он тяжело дышал, и когда закашлялся, осколки льда посыпались из его рта. Он сплюнул лед на траву.

— Она забрала его. Бейра его забрала.

Дония незаметно ускользнула с праздника, не в силах больше видеть Кинана с Эйслинн. Одно дело знать, что в конце концов он найдет свою долгожданную королеву, и совсем другое — ощутить все те эмоции, которые обрушились на нее, когда это случилось. Произошло то, что было так необходимо, что было лучшим выходом для всех.

Но ведь так больно, словно открылись старые раны! Она никогда не была единственной.

Зато Эйслинн была.

И Дония не могла больше оставаться и видеть их ликование.

Она была недалеко от своего дома, когда ее нашла охрана Бейры. Что ж, это не заняло много времени.

Она знала, что Бейра будет верна своему слову, знала, что ее смерть последует вскоре после того, как Эйслинн станет Летней Королевой. Теперь, без зимнего холода, который мог защитить ее, она стала в их руках почти такой же беспомощной, как смертные.

Охранники не были так грубы, как темные фейри, но не из-за недостатка рвения с их стороны. Когда они швырнули Донию к ногам Бейры, Зимняя Королева не проронила ни слова. Вместо этого она пнула ее ногой в лицо, отбросив Донию назад.

— Бейра, как приятно тебя видеть, — сказала Дония голосом более слабым, чем хотела бы.

Бейра рассмеялась.

— Ты могла бы понравиться мне, дорогая. Как жаль, — она подняла забрызганную кровью руку, и наручники изо льда сковали запястья Донии, — что ты не заслуживаешь такого доверия.

Дония думала, что уже смогла раньше ощутить всю боль от силы холода Бейры, но, борясь со сковывающим ее холодом, осознала, что даже не представляла себе его настоящей мощи.

Когда Дония повернулась, чтобы ответить Бейре, ее внимание привлекли чьи-то удушливые хрипы.

Свернувшись в углу, Сет пытался встать. Его ноги уже на несколько футов были погребены под снегом. Будто когтями изорванная в клочья рубашка наполовину обнажала его грудь.

Бейра наклонилась к ней. Ее ледяное дыхание обожгло лицо Донии, и мороз начал скапливаться в волосах.

— Ты должна была помочь мне. Вместо этого ты якшалась с моими врагами.

— Я все сделала правильно. Кинан…

Издав отвратительный звук, Бейра накрыла рукой рот Донии.

— Ты. Предала. Меня.

— Не зли ее еще больше, — слабо отозвался Сет, как только освободился из снежного плена. Его джинсы пребывали в том же состоянии, что и рубашка. Кровь тонкими струйками стекала на снег вокруг него. Одна бровь была разбита, и еще одна тонкая струйка стекала по его лицу.

— А он ничего, правда? Жаль, он не вопит, как лесные феи, но все же развлекает меня. Я почти забыла, как легко убить смертного.

Бейра облизнула губы, наблюдая, как Сет пытается встать прямо. Его сильно трясло, но он не прекращал попыток.

Дония молчала.

— Но ты , я знаю, как много боли ты сможешь вынести. — Бейра обхватила лицо Донии, впиваясь в ее щеки и горло уже испачканными в крови ногтями. — Отдать тебя волкам, после того, как я закончу с тобой? Они не против, когда их игрушки попадают к ним слегка попорченными.

— Нет, — прохрипел Сет. Очевидно, он уже имел дело с волкоподобными фейри.

Бейра повернулась к нему и подула. Острые как бритва шипы изо льда выступили из пола в том месте, где он пытался пройти. Несколько шипов