— Слишком долго ждал, — произнес Габриэль. — Продолжай выжидать, и война придет на твой порог на их условиях, Ири.
Как и его предшественники, этот Габриэль («Габриэль» было названием ранга, а не именем, данным при рождении) был прямолинеен. Это было неоценимое свойство.
— Я ищу не войны между Дворами, мне нужен просто хаос, — Ириал остановился у веранды дома с плотно закрытыми ставнями. Это был один из множества домов, которые он содержал для своих фейри в тех городах, которые они считали своим домом. Он взглянул на дом, на место, где будет лежать тело Гвин, где по нему станет скорбеть Двор.
Очень скоро Бананак получит весть о смерти Гвин, и эта охочая до войны фейри начнет плести свои бесконечные интриги. Ириал и не пытался утихомирить Бананак. Она становилась все нетерпеливее год от года, требовала больше насилия, больше крови и больше разрушений.
— Война — это не самое лучшее для нашего Двора, — сказал Ириал скорее самому себе, чем Габриэлю. — Это в порядке вещей для Бананак, но не для меня.
— Если это не твое дело, то и не дело Ищеек, — Габриэль протянул руку и погладил щеку Гвин. — Гвин согласилась бы с этим. Она не стала бы поддерживать Бананак даже сейчас.
Трое темных фейри вышли из дома, дымчатая мгла льнула к ним, будто исходила из их кожи. Они молча взяли тело Гвин и понесли его внутрь. Через открытую дверь Ириал видел, что они уже начали развешивать повсюду в доме черные зеркала, покрывая ими все доступные поверхности в надежде, что не окончательно ушедшая в мир теней тьма вернется домой, в тело, что ей хватит сил войти в пустую оболочку, и, когда вернется Гвин, за ней будут заботливо ухаживать и смогут ее исцелить. Но это было невозможно: Гвин была воистину мертва.
Ириал видел их на улице — мерзких смертных, в которых было столько желанного насилия, до которого он не мог добраться. Все изменится.
— Найди их — тех, кто сделал это. И убей.
Пустые до сих пор места вокруг огамических знаков на предплечье Габриэля покрылись извивающимися надписями. Они служил напоминанием о приказе Темного Короля. Габриэль всегда носил королевские распоряжения в виде четко видных указаний прямо на своей коже — для того, чтобы запугать остальных и дать понять, что такова воля короля.
— И пошли кого-нибудь, чтобы доставили к обряду кого-то из фейри Кинана. И Донии тоже, — Ириал осклабился при мысли об угрюмых фейри Зимнего Двора. — Черт, притащи сюда и парочку фейри-отшельников Сорчи, если сможешь их найти. Ее Высший Двор больше ни на что не годится. Я не развязываю войну, но давай устроим несколько заварушек.
В сумерках Ириал сидел на своем возвышении, глядя на своих скорбящих фейри. Они корчились от муки, ходили взад-вперед и плакали. С глайстиг[6] лилась грязная речная вода прямо на пол; несколько банши все еще стенали. Ищейки Габриэля — в человеческом обличье, с кожей, украшенной движущимися татуировками, и серебряными цепочками на руках и шеях — перешучивались между собой, но все они скрывали тревогу. Дженни Зеленые Зубы[7] и ее родственники обвиняюще посматривали на собравшихся. Только фейри чертополоха[8] выглядели спокойными, пользуясь всеобщим страхом, подпитываясь переполняющей комнату паникой. Всем было известно, что уже пошли слухи о перевороте. Со смертью фейри необходимость принять чрезвычайные меры стала неизбежной. Среди них всегда существовали группировки, ходили слухи о бунтах; так было всегда. Но на этот раз имелось отличие: один из них погиб. Это существенно меняло ставки.
— Уходите с улиц, — Ириал окинул всех взглядом, отмечая знаки несогласия, определяя тех, кто может присоединиться к Бананак, когда та начнет переманивать их на свою сторону. — До тех пор, пока мы не поймем, насколько мы ослабли.
— Надо убить новую королеву, их обеих, — прорычал один из Ищеек. — И Летнего Короля, если потребуется.
Остальные Ищейки криками одобрили идею. Ли Эрги[9] довольно потирали свои кроваво-красные руки. Несколько собратьев Дженни ухмылялись и кивали. Бананак сидела тихо; ей не нужно было говорить, чтобы остальные узнали ее предпочтения. Насилие было ее единственной страстью. Она наклонила голову набок и ничего не делала, только наблюдала. Ириал ей улыбнулся. Она открыла и закрыла рот, зубы клацнули, будто она укусила его. Больше она не двигалась. Им обоим было известно, что она относилась к его планам с неодобрением и что она его провоцировала. Снова. Если бы она могла, она бы его убила, чтобы ввергнуть Двор в раздоры, но Темные фейри не могли убить своих правителей.
Ворчание становилось все более оглушительным, пока Габриэль не поднял руку, призывая всех к тишине. Когда все в комнате успокоились, Габриэль сверкнул зловещей улыбкой.
— Ваш Король держит речь. И вы будете ему повиноваться.
Никто не запротестовал, когда Габриэль прорычал свое предостережение. После того, как он много лет назад убил одного из своих сородичей за неуважение к Ириалу, лишь немногие осмеливались оспорить его волю. Если бы у Габриэля была способность изящно балансировать между насилием и политикой, Ириал попытался бы передать трон ему. Все эти века Ириал искал себе замену, но нашел лишь одного фейри, который подходил на роль их лидера. Однако тот отказался от трона ради служения другому. Ириал отмахнулся от этой мысли. Он все еще нес ответственность за Темный Двор и принимал во внимание вариант, что и это могло не помочь.
Он сказал:
— Мы недостаточно сильны для того, чтобы сражаться с другим Двором, и тем более недостаточно сильны для того, чтобы сражаться сразу с двумя или тремя. Может ли кто-то из вас мне точно сказать, что царек Летних и новая Зимняя Королева не станут сотрудничать? Может ли кто-то утверждать, что Сорча не примет чью-либо сторону? — он остановился и улыбнулся Бананак. — Особенно те из вас, кому не по душе мои решения? Война — это неправильный путь.
Он не добавил, что у него не было желания вести настоящую войну. Это выглядело бы слабостью, а слабый король не сможет удерживать свой Двор слишком долго. Если бы был кто-то, кто смог бы править Двором, не разрушив все в порыве невоздержанности, Ириал отошел бы в сторону. Но глава Темного Двора выбирался из фейри-одиночек по понятной причине. Ему нравилось получать удовольствие от теней, но он понимал: чтобы были тени, нужен свет. У большей части его Двора были проблемы с пониманием этого, а возможно, они никогда об этом и не знали. И, конечно же, они не будут рады услышать об этом теперь.
Темному Двору была нужна пища в виде первоклассных эмоций: страха, похоти, ярости, алчности, ненасытности и тому подобного. При жестоком правлении последней Зимней Королевы (прежде чем новоявленный Летний Король пришел в полную силу) даже воздух был наполнен всем этим. Бейра слыла злобной королевой, она причиняла много страданий и своим собственным фейри, и тем, кто посмел не преклонить перед ней колени. Это расслабляло, впрочем, даже радовало.
Но вслух Ириал сказал:
— Конфликты поменьше смогут принести как раз столько энергии, сколько нам понадобится для существования. У нас хватает фейри, которых вы можете использовать для пропитания.
Голосом, который мог вывести из равновесия даже самого спокойного из зимних фейри, одна из родичей Дженни спросила:
— То есть мы просто будем продолжать питаться от тех случайных фейри, которые нам попадутся, словно ничего не происходит? Послушайте, мы…
— Мы будем повиноваться нашему королю, — рыкнул на нее Габриэль.
Бананак снова клацнула зубами и царапнула когтистыми пальцами поверхность стола.
— То есть Темный Король не желает сражаться? Чтобы дать нам себя защитить? Чтобы мы стали сильней? Мы просто будем ждать, пока еще больше ослабеем? Это… занятный план.
На этот раз она станет настоящей проблемой.
Еще один зеленозубый фейри добавил:
— Если мы будем сражаться, возможно, некоторые из нас превратятся в тени, но остальные… война может стать прекрасным развлечением, мой король.
— Нет, — сказал Ириал, глядя на Килу, которая иногда встречалась с Габриэлем. — Никакой войны прямо сейчас. Я не позволю кому-то из вас превратиться в тень. Это не вариант. Я найду выход.
Хотел бы он им все объяснить так, чтобы они поняли. Но не мог.
— Кила, дорогая, не желаешь присесть там? — Ириал наклонил голову в сторону группы улыбающихся фейри, которые активно соглашались с зеленозубым.
Говорить о неподчинении ему было недопустимо, особенно когда в глазах Бананак снова зажглось желание взбунтоваться.
Ириал прикурил еще одну сигарету и дождался, пока Кила пересечет комнату. Нарисованные псы на ее бицепсе щерились друг на друга, пробегая по ее руке размытыми прыжками. От нее исходило мягкое жужжание, нечто среднее между рычанием и довольным мурлыканьем. Подойдя к столу, она выхватила стул из-под одного из фейри чертополоха, сбросив того на пол, подняла стул и уселась среди ворчащих фейри.
Несколько Ищеек рассредоточились в толпе. Габриэль сказал свое слово, сказал, что они поддерживают Темного Короля: им теперь следовало или повиноваться Габриэлю, или его убить. Вступи он в сговор с Бананак, и войны фейри не миновать. Но Габриэль был с Ириалом с тех самых давних времен, когда возглавил Ищеек.
Ириал подвел итог:
— Смертная избрала мой символ для своей татуировки. Через несколько дней она будет со мной связана. Через нее я буду иметь возможность питаться и от смертных, и от фейри. Я компенсирую ваш недостаток в пище, пока у нас не появится другой вариант.
В первое мгновение никто не реагировал. А потом голоса слились в прекрасную какофонию.
Он никогда не делился с ними своей пищей, хотя раньше в этом не было нужды. Он мог это сделать. Глава Двора был связан с каждым фейри, который поклялся ему в верности. Его сила давала силу им. Это был простой порядок вещей. Разумеется, это решало проблему лишь временно, но это даст им возможность жить, пока не станет доступным другой вариант, тот, который не приведет к полномасштабной войне.
Он выдохнул и стал смотреть, как дым скручивается в воздухе, ему не хватало умершей королевы, он ненавидел Кинана за то, что он победил ее. Ему было интересно, чего будет стоить заставить Донию, новую Зимнюю Королеву, стать такой же беспощадной, как и ее предшественница. Альянс между Донией и Кинаном слишком сильно сдвинул баланс сил в сторону мирового порядка, который наносил ущерб Темному Двору, но война все же не была выходом. Темный Двор не сможет выжить на одном только насилии, вот если к насилию добавятся страх и похоть, тогда этого должно хватить. Все было связано с равновесием, а при Дворе, где темные эмоции были средством существования, самым важным было заботиться об этом равновесии.
Его внимание привлекла еще одна ссора в самом центре комнаты. Рев Габриэля сотряс стены, когда он заехал ботинком в лицо Ли Эргу, который упал на
