оттуда как будто в чудесной панораме, а весенней порой, когда разливаются воды, у подножья горы слышны музыка и песни со стругов,[121] что плывут в Ригу. Немало старинных преданий хранит эта местность в народных повествованиях.
Какие перемены встретил я в городе по прошествии восемнадцати лет![122] Только древние валы по-прежнему зеленели травой, и две реки, что сливаются здесь, текли по тем же руслам. В нескольких местах закопчённые дымом и лежащие в руинах каменные дома напоминали о пожарах, которые не раз опустошали этот город. Погружённый в думы, ходил я по улицам, будто никому не знакомый чужеземец. Пробили часы на башне некогда иезуитского костёла,[123] и этот звук отозвался в моей душе, будто приветствие верного друга. Этот голос знаком мне с детских лет — когда-то он отсчитывал время учёбы и отдыха, будил на восходе солнца и призывал к новым трудам. Даже теперь, казалось, он повторял своим гулом:
Голос костёльных колоколов тоже взволновал мои чувства, возродил в памяти всё минувшее. Оттон, ты помнишь тот громкий звонок, что собирал нас когда-то на занятия светскими и религиозными науками и на ежедневную молитву в храме Господнем? Он умолк навсегда и отзывается лишь в сердце да в памяти нашей.
Весна юности — самое лучшее время в жизни человека, когда, раскрывая цветок своего мышления, в буйном воображении видит он великое будущее, лелеет великие надежды, не помышляя о том, что есть на свете вихри и страшные бури, которые часто сокрушают все людские замыслы. Эта пора расцвета на удивление очаровательна. Бывают часы, когда человек переносится в своих чувствах к неким необычайным райским утехам, и так бывает именно тогда, когда юноши, свободные от работы, возвращаются по домам, размышляя о науках, учителях и товарищах.
Приближается Пасха; с каким чувством, с какой верой все исполняют религиозные обязанности! Пост, подготовка к пасхальной исповеди — какое наслаждение и покой приносят они душе! В Великий четверг[125] каждый класс со своим учителем посещает тюрьмы и больницы, раздают всюду, где возможно, некоторую сумму денег на милостыню убогим. Лишь человека с каменным сердцем такой пример не научил бы любви к ближнему!
В иезуитских школах каникулы обычно начинались с первого августа; учеников после сдачи экзаменов переводили в следующие классы; имена отличников печатали в книжечках для поощрения к дальнейшим успехам в науках. В тот день город Полоцк, казалось, становился столицей всей Белой Руси; шум и грохот экипажей отзывался по всему городу. Съезжались обыватели: одни — на торжества в день св. Игнатия Лойолы, [126] другие — чтобы поблагодарить тех, кто заботливо присматривал за их детьми, иные — чтоб побывать на представлении, которое ученики Полоцкой академии обычно готовили к этому моменту. Со всех сторон прибывали купцы и выгодно сбывали свои товары.
Перед Рождеством тоже были экзамены и состязания между учениками начальных классов, на которых они перед собранием родителей, опекунов и учителей задавали друг другу вопросы по латинской грамматике. На столе перед ними были разложены награды для отличившихся. Состязания всегда начинались такими памятными словами:
Тут все преклоняют колена, а после молитвы начинаются диспуты и демонстрация знаний.[128]
Оттон! вспомни те счастливые времена, вспомни друзей своей юности, товарищей, учителей, которые столько говорили нам о вере, о Боге, об обязанностях христианина и о науках; мир в те времена казался нам раем, ибо в людях, окружавших нас, мы видели только приветливых, чистосердечных и преданных друзей. Ныне ж мы прочли книгу, в которой описаны странствия по долине несчастий; пришла осень, и вызрел плод горечи!.. Часто мысленно повторяю эти стихи:
«Когда я правил корректуру этой страницы, меня невольно охватили чувства. Думы мои, окрылённые воспоминаниями, устремились к прозрачным водам Полоты. Помню великолепные башни города, который могу назвать родным; скромную черепичную кровлю святого для меня здания, его длинные коридоры и мерцание ламп в обширном костёле, и хвалебные псалмы,[129] раздающиеся под его пёстрыми сводами, и протяжные звуки органа, что наполняют сердце благоговением перед Богом. Помню площадь, заполненную людьми во время трогательной процессии с изображением Святого Младенца,[130] и знакомое звучание прекрасной музыки труб с костёльного крыльца. Помню наших добрых учителей и дорогих соучеников, высокий вал и мост над неторопливой рекою, и ровную песчаную дорогу, идущую среди золотых колосьев, мимо одинокого верстового столба к далёкому Спасу, и невинные игры на зелёном лугу, и зной яркого солнца, и прохладу густого бора, и лазурное небо, и чистоту души, неопытной, беспечной — счастливой! Там, там колыбель моей юности.»
Рыбак Роцька[131]
У цiхым балоце чэрцi родзюцца.
Мой дядя посмотрел в окно на озеро и, обращаясь ко мне, сказал:
— Что бы это значило? Почему Роцька до сих пор не привозит рыбы? Канун Рождества не за горами. Может, пан Мороговский, возвращаясь из Полоцка, останется у меня на кутью,[132] а может, и ещё кто-нибудь из соседей наведается.
— Наверное, ему не повезло. Помнится, рыбаки жаловались, что в эти дни не было улова, вот и его надежда обманула.
— О, нет! Ты, Янкo, не знаешь этого рыбака, он в своём ремесле человек необычайный, никогда не возвращается домой с пустыми руками, знает все подводные убежища; кажется, будто сквозь лёд видит, где прячутся лещи, щуки и прочая рыба. Осенью, когда небо закроют чёрные тучи и зашумит ветер, я с тревогою смотрю в окно, как он на озере закидывает сети. Буря поднимает покрытые пеной волны, он, будто нырок,[133] то появится на поверхности в рыбацкой лодке, то исчезает среди шумных волн, а над ним летают белые крачки.[134] И в такую бурю он не раз привозил мне рыбу и возвращался домой, хотя живёт на острове,[135] который отсюда так далеко, что в ясный день едва разглядишь.
— Какой смелый, и не случалось с ним несчастий?
— И сам никогда не попадал в беду, да ещё и не раз во время бури спасал тонущих, что были менее умелыми в этом ремесле. О нём такие чудеса рассказывают, что и поверить трудно. Будто Роцька, зная, что одна рыба лучше ловится во время непогоды, а другая в тихий и ясный день, вызывает на озере ветер и будоражит воду, а когда это не нужно — отсылает ветер прочь, возвращает ясный день и по спокойной воде, наполнив лодку рыбой, распевая песни, поворачивает к дому. По этой-то причине некоторые и думают, что он чаровник.
— А может, делает он это с помощью нечистых духов? Ведь ты же, дядя, веришь, что есть на свете чаровники.
— Этому-то я верю. Но Роцька человек хороший, так люди говорят. Чаровники же, что знаются со злым духом, вредят людям, а я не слыхал, чтобы он
