любил ее, — тихо сказал он. — Но вы загнали меня в угол и мне пришлось принять трудное решение.
— Вы приняли трудное решение много лет назад, когда продали душу за дары камня, — сказал Мастер Ли, констатируя факт. — Утренняя Печаль приняла совершенно противоположное решение — кстати, Лунный Мальчик, ты можешь вывести звук-душу из этого куска?
Он взял кусок камня, который добыл из Смеющегося Принца и протянул Лунному Мальчику, который покачал головой. — Нет, из одного этого куска — нет. Мне нужно оба. — Судя по тону Лунного Мальчика он, как и я, решил, что видит плохой сон.
Мастер Ли кивнул, встал на ноги, подошел к телу Смеющейся Печали и вытащил нож. Жизнь ушла из нее еще в могиле, и из нее потекла только тоненькая струйка крови, когда он вытащил ужасную деревянную щепку из ее груди. Мастер Ли залез руками в рану, что-то вытащил, смочил в вине, вытер полой халата и протянул Лунному Мальчику. Я увидел острый кусочек камня.
— Я ошибался, — глухо сказал Мастер Ли. — Я думал, что в предыдущей инкарнации Утренняя Печаль была служанкой Тоу Ван. На самом деле она никогда не покидала эту инкарнацию. Тоу Ван ударила ее булавкой. Кончик отломался, остался в сердце и сохранил ее живой, она бежала, упала, ударилась головой, а солдаты оставили ее, считая мертвой. Камень вернул ее к жизни, и служанка, потеряв память, ушла странствовать по миру. Жестокому и опасному, особенно для хорошенькой девушки, она была вся в крови и без сознания, когда Тай-тай нашла ее, и дала ей дом и новое имя.
Мастер Ли сжал плечо Лунного Мальчика, подошел ко мне, сжал мое и уселся рядом со своей фляжкой с вином.
— Не печальтесь, — тихо сказал он. — Вы помните, как она пела в бреду, чтобы облегчить боль старой дамы, которую она любила? Она носила в сердце дар Небес, не принадлежащий ей. Она могла стать самой достойной и прославленной певицей в истории, но не хотела ничего красть. Я не могу себе представить ту странную бродячую жизнь, которую она вела, не представляю, как и почему она переходила из одного существования в другое, полностью потеряв память, но я точно знаю, что семь с половиной веков она отказывалась грабить Небо, и в Аду ее будут приветствовать по высшему разряду, потому что она накопила на своем счету столько денег, что можно купить пол королевства, и, конечно, ей будет разрешено подняться на вершины гор Кунь-Лунь и сидеть у ног самого Нефритового Императора. И это просто замечательно, намного лучше того, что сделал Принц Лиу Пао.
Мастера Ли поглядел на принца холодным презрительным взгляд.
— Он уже убил пятерых человек, и только для того, чтобы опускать свою кисть в отверстие камня, красть касание Небес и рисовать замечательные картины, выдавая их за свои. — Мастер Ли прополоскал рот вином и сплюнул. — Обман и подделка, — проворчал он. — Гнилая действительность, раскрашенная и позолоченная ложью.
Принц стал совершенно белым.
— Это то, что ты думаешь, старик? — прошипел он. — То, что ты действительно думаешь? — Сейчас он стал красным. — Мои картины только мои! Я не выставляю их! Какой же в этом обман?
— Ананизм, — сказал Мастер Ли. — А в ваших обстоятельствах можно квалифицировать как изнасилование.
— Цель моих картин — изучить пути распространения универсальной энергии! — зло крикнул принц. — Мой тошнотворный предок искал правду в реках крови; я ищу в безвредной живописи, и даже Смеющийся Принц мог бы заявить, что в этом и состоит главная цель философии! Ты, с другой стороны, тратишь время на разгадку маловажных головоломок, детскую забаву!
Мастер Ли поднял фляжку, глубоко хлебнул и вытер губы бородой.
— Ну, я бы не назвал головоломку о камне маловажной, — сказал он. — И я, конечно, предпочитаю глядеть на вселенную взглядом ребенка.
Внезапно лицо принца стало нормального цвета. Он поднял кошелек, отпил, и поудобнее облокотился спиной об утес.
— Ребенка? Нет, не ребенка, но глубокого старика, — хохотнул он. — На самом деле все, что ты делаешь, безнадежно устарело. Кто в наше время в твоем возрасте будет шляться по всему Китаю и даже забираться в Ад, доверяя только самому себе, когда есть целая армия обученных исследователей? Ты, кажется, воспринимаешь всерьез антропоморфические народные идеи о богах и богинях, и твоя концепция камня вытекает из буквального восприятия народных сказок о поддельных Анналах Неба и Земли. Ли Као, ты великий человек, но, — и я говорю это с величайшим уважением — замшелый мемориал давно умерших идей, практики и ценностей.
Принц засмеялся и поднял камень. Я сообразил, что он висел на шнурке у него на шее, вместе с серебряным футляром, в котором находилась его любимая кисть. Мастер Ли откинулся на спину и прошептал мне, а я осторожно прошептал Лунному Мальчику.
— Он говорит, чтобы ты приготовился вывести наружу душу камня. Он крикнет, когда придет время.
Лунный Мальчик посмотрел на меня ничего не понимающим взглядом, потом попытался сосредоточиться. Его пальцы дрожали, но он взял два кусочка камня и спрятал в ладонях.
— Тем не менее есть некоторое удовольствие опровергать мнения замшелой древности с легким изъяном в характере, — сказал принц. — Например такое — живое существо способно услышать простой звук всеобщей чистоты. Если быть честным, половина крестьян и монахов вообще не могут слышать звук камня. Я думаю, однако, что на этом расстоянии и учитывая акустические свойства утесов за нами—
—
Лунный Мальчик сложил пальцы чашечкой и поднес к ним губы. Его горло быстро завибрировало и мое сердце подпрыгнуло, когда неописуемая красота и страстное желание, надежда и печаль заметались между утесами.
Мастер Ли покачнулся, но это было ничто по сравнению с реакцией камня Лиу Пао. Он вырвался из рук принца и полетел к Лунному Мальчику, шнурок натянулся вокруг шеи принца и потянул его вперед.
Я был настолько глуп, что даже не подозревал, что принц собирался сделать. Расселина была всего сорок чи в ширину, но глубиной в две сотни, а внизу острые камни. Принц Лиу Пао закачался на краю, взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и упал. Я закрыл глаза, а когда открыл увидел чудо.
Принц стоял на тонком воздухе. Он шел по пустоте, сражаясь с камнем, и наконец вновь овладел им. Потом взглянул на нас и усмехнулся.
— Ли Као, неужели ты думаешь, что я не ожидал этого? — насмешливо спросил он. — И неужели ты думаешь, что я ничему не научился от камня и формул моего предка? Я не люблю хвастаться, но подозреваю, что знаю о силе энергии вселенной больше, чем любой из живущих на земле людей.
Он указал на свои сандалии, спокойно стоящие на пустоте.
— Вот здесь, например, дорога, сделанная из чистой энергии. Она может удержать десять слонов, если, конечно, слон сможет научиться увидеть ее и приспособиться к ней. Я так и сделал и искренне надеюсь, что у вас есть такие же способности.
— У одного из нас, — ответил Мастер Ли.
— Ты имеешь в виду Десятого Быка, — сказал принц. — Да, согласен, никакой живой человек не в состоянии спуститься по одной стороне расселины и подняться по другой без веревок и крючьев, и когда Бык перенес тебя с одной вершины на другую, он шел по энергетическому мосту, как и я сейчас.
Мастер Ли прыгнул ко мне на спину, и улыбка принца стала шире.
— Вот почему в Аду ты заставил его увидеть в зеркале, как будто он родился в первый раз, так как ходить по воздуху может только тот, кто либо все знает, либо совершенно невинен, но подозревал ли ты, что его ослепил туман? Сейчас тумана нет, и невинность не может сражаться с совершенным знанием.
Его губы коснулись камня, который он держал в руках, и из кувшина вышел звук, настолько чистый и могущественный, что я слышал не ноты, но настоящие слова души камня.
Меня и Лунного Мальчика потащило к краю обрыва. Я не видел никакой энергетической дороги. Зато в двух сотнях чи под собой я видел камни, торчащие вверх как зубы акулы, и ужас затряс меня как тряпочную куклу. Но выбора не было, оставалось либо подчиниться либо умереть, и мои ноги шагнули в никуда.
Лунный Мальчик опасно качался на краю. Его горло вибрировало с совершенно невероятной скорость, пот заливал лицо, и тут случилось нечто сверхъестественное. Он не только бросил на принца звук камня, но смешал его с другим звуком. Ветер, свет солнца, дождь, снег, уютный маленький домик — та сама песня, которую Утренняя Печаль пела для старой Тай-тай, а сейчас она пела ее мне. Утренняя Печаль звала меня, и я не мог понять, как это я не увидел дорогу. Вот же она, в шести чи от моих сандалий, я повернул и уверенно пошел по дороге, бегущей прямо по воздуху, и раскинул руки, чтобы обнять Утреннюю Печаль. Я смутно осознавал, что где-то впереди белое, перекошенное ужасом лицо принца, послышался слабый знакомый треск из рукава Мастера Ли, сверкнул нож.
Звук песни Утренней Печали изменился. Сейчас она оказалась сзади, позвала меня обратно, я повернулся, как лунатик, и пошел обратно, а под моими ногами переливался гладкий как ковер энергетический мост. Мастер Ли довольно хихикал, сидя у меня на спине, и громко засмеялся, когда мои сандалии оказались на зеленой траве. Лунный Мальчик лежал у края обрыва, тяжело дыша и растирая горло, и Мастер Ли спрыгнул на землю.
Песня исчезла. Я вернулся в настоящий мир, повернулся и посмотрел на Принца Лиу Пао, который все еще стоял на воздухе посреди расселины. Камень исчез из его рук, а вместе с ним теплота и очарование, остался робкий эгоистичный человек, выглядевший как перепуганная маленькая обезьяна.
— Ну, Принц, не надо бояться. Неужели вы думали, что я перережу ваше глупое горло? — Мастер Ли снял камень со шнурка, который он срезал с шеи принца. — Почему люди считают меня жестоким убийцей? — жалобно спросил он. — Я совершенно не жесток.
На траве все еще лежал и тлел факел, который Лунный Мальчик принес из могилы. Мастер Ли указал на него. — Бык, ты можешь закинуть его в окно студии?
Последние несколько минут мне пришлось сдерживать множество эмоций, и я обрадовался, что некоторые из них я могу выплеснуть наружу. Факел перелетел через расселину, перевернулся в воздухе и нырнул прямо в окно. Я решил, что он погас, но ошибся. Масло и терпентин легко загораются, и за окном полыхнуло пламя.
— Не беспокойтесь, Принц, — успокаивающе сказал Мастер Ли. — Достичь совершенства — означает совершить творческое самоубийство, и любой настоящий художник знает, что шедевр — это случайность, которая должна сгореть в огне. Кроме того, вы писали ваши великолепные картины не для продажи, а для обучения, и считайте, что вы получили хороший урок.
Он вытащил фляжку и помог себе хорошим глотком. — Не могу сказать, что одобряю вашу цель. Одним из предыдущих владельцев камня был Чжуан- цзы. У него был ученик, который семь лет изучал универсальную энергию, и вот как-то раз он продемонстрировал свою мудрость, пройдя над рекой на другой берег и вернувшись обратно. В ответ Чжуан-цзы горько заплакал. 'Мой бедный, бедный мальчик. Ты потратил семь лет, чтобы научиться делать это, и все это время старый Менг работал перевозчиком в четырех ли отсюда, а его цена — две медных монеты.'
Мастер Ли убрал фляжку.
