– Забудь, – коротко сказал он. – Для тебя я…
Он не договорил, потому что по черной лестнице прокатился гром, и во двор выскочили Феликс и Яша. Это сулило мне и театр, и краски сразу. Такого успеха я не ожидал.
– А мы заходили к тебе! – сказал Яша, когда братья подошли к бревнам.
– А вас как зовут? – спросил Вениамин. Братья назвали свои имена. Вениамин нахмурился и сказал:
– Непорядок у вас во дворе. Ну вот что. Ты будешь Кабан. – Он указал на Феликса. – А ты Селедка!
Это уже относилось к Яше. Братья открыли было рты от изумления, но я украдкой покрутил пальцем возле виска, как бы говоря: не обращайте на него внимания, он странный.
Братья приняли мое сообщение к сведению и молча полезли на бревна.
– Садитесь сюда, – сказал я поспешно и показал на места рядом со мной.
– А ты, Воробей, уже соображаешь, что к чему, – одобрил Вениамин. – Так вот, к вашему сведению, меня зовут..
И на этот раз его прозвище осталось для меня полной тайной. Потому что Вениамина перебил скрип дверей.
К удивлению тех, кто ее знал, во двор вышла Зоя. Она выступала точно пава, откусывая на ходу от своего бутерброда маленькие кусочки, точно подравнивая его, точно вырезая из него аккуратную фигурку.
– Вы не ошиблись, я только что встала. Это у меня утренняя прогулка. Вместо зарядки, – ответила она на наши вопрошающие взгляды.
– Как я догадываюсь, у нее тоже нет прозвища? – спросил Вениамин с улыбкой, которую в книгах называют дьявольской.
– А вот и есть, – ответила Зоя, повергнув нас в еще большее изумление.
– Мама и папа зовут меня Великой Сластеной, – царственно сказала Зоя.
– А я… а я Великий Реалист, – сообщил Вениамин, важно раздувшись. – Слышали? А ну-ка повторите: как я себя назвал?
Пожалуйста, если ему так нравится. Я повторю. И я повторил. Взял это на себя.
Вениамин остался до того доволен, что снизошел до нормально-человеческой беседы с нами.
– Есть тут у вас интересные люди? – спросил он.
– И еще какие! – ответил я с гордостью, сразу подумав о нашем слесаре-водопроводчике.
Я уже не видел Базиля Тихоновича несколько дней, соскучился по его историям, и мне захотелось рассказать о нем свежему человеку. Ко мне присоединились ребятами мы, перебивая друг друга, поведали Вениамину о приключениях слесаря. Великий Реалист выслушал наше сообщение с самым серьезным вниманием, а потом, к моему удивлению, сказал:
– Врет он все, ваш слесарь! Сколько ни подпрыгивай, все равно останешься, где был. Вот смотрите!
Вениамин начал спускаться на землю. А мы замерли в ужасе, глядя, как он ступает с бревна на бревно. Сейчас он разрушит то, во что нам так хотелось верить.
– Не надо! – завопила Зоя и швырнула в Реалиста свой бесценный бутерброд.
Она сделала это по-девчачьи, и бутерброд улетел совсем в другую сторону. А Вениамин злорадно сказал:
– Нет уж, сейчас вы увидите сами. Он подпрыгнул, заболтал ногами и, конечно, тут же очутился на земле. Но мы и сами знали, что будет именно так.
Вениамин, очень довольный собой, продолжал издеваться над нашим Базилем Тихоновичем.
– И про детектива враки! А акулы… акулы сожрали бы вашего слесаря в два счета!
– А ты поверь, и тебе будет очень интересно, – попросил жалобно Яша.
– А я не хочу! – вызывающе ответил Вениамин.
– Почему же ты не хочешь поверить? – спросил Феликс, совершенно белый от волнения.
– А потому что я – Великий Реалист, – напыщенно напомнил Вениамин.
– А мы будем верить, – твердо заявила Зоя, сверкнув глазами.
– Ну, мы это еще посмотрим, – сказал Вениамин, опять пуская в ход свой мурлыкающий голос.
Он состроил многозначительную гримасу и направился к дому.
Мы поняли, что у Базиля Тихоновича появился недоброжелатель.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
в которой Базиль Тихонович неожиданно встречает свою старую знакомую
Вениамин сделал свое черное дело. Мы сидели убитые, стараясь не смотреть друг на друга.
– Ну, я пойду, – сказал Яша, будто обращаясь к кому-то невидимому, сидящему среди нас. – Нужно помыться под душем. Мамка ругает, говорит: когда наконец я увижу тебя чистым?
Сказав это, Яша поднялся.
– А я, пожалуй, пойду дочитаю одну книгу. Мне дали ее всего на два дня, – сообщил Феликс, тоже обращаясь к невидимке.
Я решил, что хорошо они сделали, придумав невидимку. Ведь иначе бы пришлось смотреть при этом в глаза кому-нибудь из нас. А я как раз вспомнил, что у меня тоже есть одно крайне неотложное дело.
– Эх вы, – сказала Зоя и сощурилась с таким презрением, что все ее веснушки сбежались к носу. – Какой-то тип изобразил, что так не бывает, и вы уже изменили Базилю Тихонычу. Будто сами не знали до этого, – произнесла она, просто уничтожая нас.
И мы отступили в том же порядке, в каком все началось.
– Зоя! Ты что, спятила?! – воскликнул Яша, прикидываясь оскорбленным, чтобы никто не заметил его смущения. – Да чтобы я изменил Базилю Тихонычу? Если на то пошло, я не буду мыться еще неделю! Ничего, в конце концов, со мной не случится, если не помоюсь. Вон древние люди совсем не видели душа, и ничего!
– В общем-то, книгу можно дочитать и завтра. Осталась одна глава, – пробормотал Феликс, уставясь себе под ноги.
Мое положение было лучше: ведь Зоя сама не дала раскрыть мне рот. Однако на всякий случай я сказал:
– Право, Зоя, ты зря. Мы все равно будем верить Базилю Тихонычу.
– И все же вы изменили ему, на одну минуту, – беспощадно возразила она.
Над бревнами нависла тягостная тишина. И сегодняшний день был бы для нас безвозвратно испорчен, если бы в события не вмешались новые действующие лица.
Вначале во дворе появилась Зоина мать со своей младшей дочкой, прижимавшей к груди большую белокурую куклу. Зоина мать подвела к нам девочку и сказала:
– Зоя, я пошла на рынок, а ты присмотри за Леной.
В другой раз девочка стала бы для нас обузой. С ней не побегаешь по двору, не залезешь на сарай. Не говоря уже о путешествиях по городу.
Но сегодня мы обрадовались ей как лучшему долгожданному другу. Едва Зоина мать скрылась за воротами, как Яша вытянул шею в сторону девочки и засюсюкал:
– Здравствуй, Лена. Что ты кушала утром? – И при этом он заискивающе смотрел на Зою.
– Кашу, – застенчиво ответила девочка.
– Леночка, а как зовут твою куклу? – спросил Феликс, косясь одним глазом на Зою.
– Еще не знаю, – сказала Зоина сестра, еще крепче прижав к себе куклу.
– Да ты присаживайся к нам. Кукла твоя небось уже спать хочет, – с жаром сказал я.
– Спасибо, – сказала девочка.
Она присела на нижнее бревно и положила куклу на колени. А мы не сводили глаз с Зои, надеясь, что она подобреет, увидев, какой любовью мы окружили ее младшую сестру. Но Зоино лицо оставалось суровым.
А затем, словно по ее заказу, из подвала вышел сам Базиль Тихонович и зашагал вдоль дома, покачивая своим верным чемоданчиком.
На Зоиных губах заиграла мрачная улыбка. Зоя обвела нас многозначительным взглядом. Мы испугались, потому что от нее можно было ожидать всего. Ей ничего не стоило рассказать Базилю Тихоновичу о том, что с нами сегодня произошло, как мы на миг усомнились в правдивости его историй, и тогда он перестанет рассказывать нам о своих замечательных приключениях.
Сегодня мы впервые молили судьбу, чтобы слесарь прошел мимо.
– Базиль Тихоныч, здравствуйте! – окликнула его Зоя сладеньким голосом, присущим всем ябедам.
Слесарь посмотрел в нашу сторону. Лицо его озарилось радостной улыбкой. Он помахал нам рукой, а затем не выдержал и направился к бревнам.
– Значит, вся команда в сборе, – сказал он, остановившись перед нами.
– Базиль Тихоныч… – начала Зоя, к нашему ужасу.
Но тут слесарь взглянул на маленькую девочку и, перебив Зою, произнес изумленно:
– Катя! Так вот ты, оказывается, где!
– Я не Катя. Меня зовут Лена, – поправила Зоина сестра.
– Это я знаю, – кивнул слесарь. – А Катей зовут твою куклу.
– Откуда вам известно, как ее зовут? – спросила Лена.
– Да мы же с ней старые друзья! Только вот не виделись давно, и вдруг теперь такая встреча, – сказал Базиль Тихонович сияя. – Ну, так как твои делишки, Катя?
Кукла лежала на коленях девочки лицом вверх и молча смотрела в небо своими огромными синими глазами.
– Дело в том, что куклы могут говорить только ночью. Когда люди спят, – пояснил Базиль Тихонович. – Катя охотно поговорила бы со мной. У нее есть что рассказать. Но, увы, сейчас ей нельзя этого делать. Бедная девочка!
Слесарь нагнулся и ласково погладил куклу по белокурой головке.
Мы зачарованно смотрели на эту сцену. Даже Зоя сидела с открытым ртом, забыв про свое злостное намерение. Мы поняли, что тут кроется очередная удивительная история нашего слесаря. Но больше всего нас поражало то, что на этот раз перед нашими глазами впервые предстало лицо, лично знавшее
