В середине декабря представители короля потребовали, чтобы Тушинские поляки вступили в королевскую армию и выдали Дмитрия. Это требование вызвало гнев Рожинского и его сподвижников, они считали Московию своей добычей и не намеревались уступать ее Сигизмунду. Рожинский созвал коло (общую ассамблею) тушинских поляков. Для противодействия королевскому вторжению была образована конфедерация, однако Я.П. Сапега отказался в нее войти. Это оказалось тяжелым ударом для Рожинского и его соратников.
27 декабря Лжедмитрий, боясь выдачи, бежал в Калугу. Рожинскому ничего не оставалось, как подчиниться королю Сигизмунду. Для русских бояр и аристократии в Тушино тоже единственным выходом казались переговоры с представителями короля. Ведущими людьми в этой группе являлись боярин М.Г. Салтыков, дворянин М. Молчанов, дьяк И.Т. Грамотин и московский купец Федор Андронов. Было решено послать к королю Сигизмунду делегацию, чтобы выразить готовность тушинского правительства согласиться, на определенных условиях, на то, чтобы сын Сигизмунда Владислав стал царем Москвы.
31 января 1610 г. король Сигизмунд торжественно принял делегацию в своем лагере у Смоленска. Дьяк Грамотин от имени бояр и всех людей объявил, что Московия готова принять Владислава царем при условии сохранения православия, подтверждения всех древних прав и свобод московитов и добавления новых прав и свобод. Тушинские делегаты затем обсудили условия соглашения с польскими сенаторами, и 4 февраля статьи договора были одобрены.563
Главные пункты этого замечательного документа состояли в следующем: Владислава венчал на царство православный патриарх; положение православной церкви оставалось прежним; земельные владения церкви, бояр и дьяков не конфисковывались; между Московией и Речью Посполитой заключался военный союз; никого нельзя было казнить без суда Боярской Думы; люди низших рангов повышались по службе соответственно их достоинствам; московитам разрешалось выезжать за границу для получения образования; польские к литовские аристократы не могли получать должностей в Московии; торговля между двумя сторонами была свободна от ограничений; московские купцы могли беспрепятственно проезжать через территорию Польши и Литвы; крестьянам запрещалось покидать поместья, к которым они были прикреплены, для переезда из Московии в Литву; холопы не получали свободы.
Оценивая документ в целом, мы можем разглядеть в нем компромисс между боярами, с одной стороны, и дьяками и купцами, с другой. Бояре желали укрепить свои права на крестьян и холопов; дьяки – расчистить путь для продвижения по службе; купцы – обеспечить свободу внешней торговли. Просвещенная элита всех этих групп, продолжая традицию царя Бориса и Лжедмитрия I, стремилась добиться свободы образования.
Проблема договора от 4 февраля заключалась в том, что тушинское правительство, от имени которого был заключен договор, распалось, как только тушинский лагерь перестал существовать. Договор, однако, оказался для поляков весьма ценным, поскольку мог служить – и послужил – моделью для последующих переговоров с Москвой.
В смятении в разбегающемся тушинском лагере все, казалось, забыли о Марине. Ее отец отправился в Польшу, но Марина отказалась последовать за ним. Она по-прежнему намеревалась отстаивать свои права царицы. Кроме того, пришло известие, что положение Лжедмитрия в Калуге улучшилось. И действительно, князь Шаховской привел ему на помощь отряд донских казаков.
Марина подозревала, что Рожинский намеревается выдать ее королю Сигизмунду и поэтому решила при первой возможности бежать из Тушино.
Ночью 11 февраля она надела гусарскую форму и, в сопровождении верных ей нескольких сотен донских казаков, поскакала в лагерь Я.П. Сапеги в Дмитров. Она рассчитывала на его помощь делу Дмитрия. Но Сапега посоветовал ей возвращаться в Польшу и даже грозил силой отправить ее к королю. Она вызывающе ответила: «Не пытайтесь остановить меня – со мной мои казаки». С этими людьми она затем бросилась в Калугу. В апреле остатки тушинских поляков последовали ее примеру (Рожинский в конце марта погиб при давлении восстания в Волоколамском монастыре).
Некоторые русские аристократы, включая митрополита Филарета, которые еще оставались в Тушино, теперь поспешили вернуться в Москву.
Наступила патовая ситуация. Из трех соперничающих партий – короля Сигизмунда, Лжедмитрия и царя Василия – последняя казалась сильнее двух других, благодаря помощи шведов, а также всеобщей вере в молодого командующего армией Василия, князя Скопина-Шуйского.
Скопин готовился к кампании по освобождению Смоленска. Делагарди торопил его. Но 23 апреля Скопин заболел (носовое кровотечение) и через две недели умер в возрасте двадцати четырех лет.
Скопин был единственным популярным человеком в правительстве Шуйского. Поскольку Шуйского, в целом, презирали и не любили, народ возлагал все свои надежды на Скопина. Братья Ляпуновы агитировали за свержение царя Василия и избрание царем Скопина. Неудивительно поэтому, что Шуйский с подозрением относился к намерениям Скопина. После внезапной смерти молодого полководца немедленно поползли слухи, будто он был отравлен невестой царя Василия, княгиней Екатериной, дочерью приспешника Ивана Грозного Малюты Скуратова, и, таким образом, сестрой покойной царицы Марии, жены Бориса Годунова. Она приходилась Скопину крестной матерью.
Эта история легла в основу баллады, сочиненной неизвестным автором в стиле древней былины, воспевающей Скопина и описывающей пир у князя И.М. Воротынского, во время которого Скопин якобы был отравлен. Бояре влили смертельный яд в чашу сладкого меда и передали ее крестной матери Скопина, которая участвовала в заговоре.
Она знавши, кума его крестовая, Подносила стакан меду сладкого Скопину князю Михаилу Васильевичу. Принимает Скопин, не отпирается. Он выпил стакан меду сладкого, А сам говорил таково слово, Услышал во утробе неловко добре: «А и ты съела меня, кума крестовая, Малютина дочи Скурлатова! А зазнаючи мне со зельем стакан подала, Съела ты мене, змее подколодная!»
Он к вечеру, Скопин, и преставился.564
Но был ли Скопин отравлен? В своих воспоминаниях польский гетман Станислав Жолкевский, который близко познакомился с ведущими московскими боярами в августе того года, отрицает это. Правды, по всей вероятности, мы никогда не узнаем.
Царь Василий назначил новым главнокомандующим своего брата Дмитрия (мужа княгини Екатерины). В июне Дмитрий Шуйский и Делагарди сконцентрировали свои силы в Можайске и оттуда выступили в направлении Смоленска. Король Сигизмунд послал пробив русско-шведской армии своего самого одаренного полководца того периода, гетмана Станислава Жолкевского, с отборными польскими войсками. Его поддерживал отряд донских казаков под командованием И.М. Заруцкого. 24 июня Жолкевский атаковал русско-шведский лагерь в Клушино. Во время сражения наемники Делагарди перешли на сторону поляков. Московской армии не оставалось ничего, кроме отступления, которое скоро превратилось в беспорядочное
