Правда, Кэван, видимо, понимал, насколько опасно его появление в мире людей, мире, считающем Время всего лишь абстрактным философским понятием, не способным сколь-либо значимо влиять на происходящее вокруг… Поэтому он, заручившись помощью правившего тогда молодого фараона, загадочным образом вскоре скончавшегося, спрятал Ключ в голове строящегося Сфинкса, отсрочив его обнаружение на несколько тысяч лет. Я пыталась найти брата, даже нашла его, но… не в моих силах было вмешиваться в жизнь людей — изменить что-либо я не имела права… Не буду утомлять вас ненужными и постыдными для истинного Хранителя подробностями его жизни в вашем мире, равно как и именами, под которыми он снискал себе определенную известность среди людей, скажу лишь, что тайну существования Города он отнюдь не стремился сохранить.
Многие весьма известные исторические личности пытались разыскать Спящий Город. Не один раз эти поиски сопровождались коллизиями поистине мирового масштаба, однако, к счастью, никто не достиг успеха… Почти никто, — поправилась Хранительница, вспомнив, видимо, кому она все это рассказывает. — Первыми про существование Города узнали члены тайного масонского ордена еще в начале XVII века, однако они не располагали достаточными возможностями — как техническими, так и экономическими, чтобы приблизиться к разгадке его тайны. Им был нужен свой человек в самых высших эшелонах власти, 'слепой агент', как назвал бы его мой уважаемый слушатель, — Обира ободряюще улыбнулась нахмурившемуся генералу, — которым спустя почти сто лет стал небезызвестный вам Наполеон I Бонапарт. Тайным покровителям пришлось изрядно потрудиться, возводя его на вершину — одна Французская революция чего стоит!
Но цель была достигнута, и в 1799 году он стал императором. Дальше была труднообъяснимая с точки зрения стратегической логики египетская эпопея и совершенно губительный поход в Россию. Почему в Россию? Только лишь потому, что в Египте он ничего не нашел (привезенный в Париж одним из его офицеров Ключ не в счет — по иронии судьбы о его существовании ни император, ни его покровители так и не узнали), а мой непутевый братец, при всех его отрицательных качествах, видимо, так и не раскрыл настоящего местоположения Города (впрочем, без Ключа он и не мог этого сделать). Вот и получилось, что и Наполеон, и стоящие за его спиной масоны знали лишь примерное направление поисков, разыскивая Город 'где-то на Востоке'. А Россия всегда отличалась большой загадочностью и к тому же располагалась именно 'на востоке'. Дальнейшее известно и не суть важно, гораздо интереснее судьба самого императора, каким-то образом догадавшегося во время ссылки на острове Елены об истинных причинах своего головокружительного политического взлета и не менее потрясающего военного фиаско… Результатом этой догадливости стали знаменитые сто дней на вершине власти (тайных хозяев интересовало, что именно он знает и насколько это угрожает их безопасности и дальнейшему сохранению тайны), повторное падение и медленная смерть от неизвестного яда — 'слепой агент' прозрел и был выведен из игры, на сей раз уже навсегда.
В середине XIX века я окончательно потеряла следы моего брата-беглеца и, честно говоря, думала, что Посвященных больше нет и на всей этой истории можно наконец поставить крест… Однако, как выяснилось, ошиблась.
Появившийся на европейской политической арене и достигший небывалых высот Адольф Гитлер с пугающим энтузиазмом занялся поисками и изучением всего загадочного и неизведанного — от древнейших оккультных текстов до поисков Шамбалы и Гипербореи. Кстати, до сих пор считается, что он искал там следы прародителей арийской расы, суперлюдей и тому подобное, однако это очередное заблуждение— искал он все тот же Спящий Город, отчего-то путая его с Шамбалой, а построивших его Хранителей — с древними гипербореями… Поиски, естественно, ни к чему не приводили, сонмы призванных к сотрудничеству астрологов, ясновидцев и медиумов всех мастей все более и более впадали в немилость — и вот, когда он уже окончательно усомнился в правдивости попавших к нему старинных масонских текстов, ему улыбнулась удача… В руки секретных служб попало нечто, сути и сущности чего ни он, ни его многочисленные исследователи понять поначалу не могли. Однако продолжавшиеся исследования принесли плоды, и Гитлер нашел наконец весомое подтверждение существованию таинственного Города, дарующего… ну и так далее… Окончательно разуверившись в оккультизме и предав огню большую часть собранной им изотерической литературы, фюрер начал подготовку к самой значительной авантюре в своей жизни… Тем более что у него — в отличие от всех предшественников — были реальные координаты вожделенного Города…
Хранительница замолчала, собираясь с мыслями.
Генерал, воспользовавшись этой паузой, задал давно волновавший его вопрос:
— Но почему этот… э… Ключ никто не мог открыть раньше? Ни тот француз, ни его потомки?
— Вы правы, его действительно не могли открыть. И не смогли бы, если бы не настал срок. Он открывается, точнее будет сказать — активизируется, автоматически — либо при приближении к Городу, либо когда Город готовится вернуться в вашу реальность. Ключ — всего лишь устройство, настроенное на пространственно-временную волну Города, не более того. Я ответила на ваш вопрос?
Генерал кивнул, хотя и мало что понял. Но Обира уже продолжала:
— Дальнейшее не есть тайна: Африканский корпус, новые 'слепые агенты' в большой игре, рискованный ход в ожидании овладения сверхоружием… — Хранительница коротко взглянула на напряженно слушавшего Зельца и закончила: — И ваша встреча здесь…
— Осталось рассказать вам о некоторых сугубо технических особенностях Города — и вы поймете, почему я не слишком радовалась вашему появлению… Город, при всех его чудесных возможностях, прежде всего механизм, чрезвычайно сложный, сверхсовершенный — но механизм. Помните, я говорила вам, отчего нельзя было просто построить его в каком-нибудь укромном уголке планеты и окружить защитной оболочкой искривленного времени? Верно — слишком большие затраты энергии… Но Город, отражая повторяющиеся атаки боевой станции, все равно вынужден тратить ее. Тратить щедро, не экономя и не оставляя неприкосновенных запасов… Отчасти энергия поступает к нему из самой нулевой точки, отчасти — аккумулируется в разбросанных по всему миру пирамидах — египетских, южноамериканских, тибетских, крымских…
Да, да, не удивляйтесь — загадочные пирамиды, о назначении которых уже сотни лет спорят ваши исследователи, — не более чем элементы питания Спящего Города! Наиболее древние из них построили еще сами Хранители, остальные — люди. Но в соответствии с полученными указаниями и под их контролем, разумеется. Форма и соотношение сторон и оснований всех пирамид на планете выбраны таким образом, чтобы максимально эффективно накапливать и удерживать любые виды поступающей извне энергии — космической, солнечной, гравитационной, магнитной, ядерной.
Проблема заключалась в другом — накопленную каждой пирамидой энергию можно было использовать только один раз — после этого приходилось строить новую. Старая же становилась своего рода пустышкой, оболочкой, не способной более конденсировать отраженную обратными скосами стен энергию (именно этой остаточной, или 'транзитной', энергией объясняются широко известные ныне аномальные свойства пирамид — самозатачивание затупленных лезвий, ионизация воды, усиление способности зерен пшеницы к прорастанию, разнообразные психологические расстройства у находящихся внутри людей и так далее)…
Крымские пирамиды, многие тысячи лет укрытые под землей, являются последним энергетическим ресурсом Города [47] … Последним запасом, которого должно было хватить для отражения грядущей атаки, но который нещадно расходуется с первых секунд вашего появления здесь! Придя в Город, вы принесли с собой два временных слоя, разделенных шестидесятилетним промежутком. Как только вы пересекли стену, возник мощнейший парадокс, последствия которого могли бы оказаться губительными как для вас, так и для Города. Защищая себя и вас, Город находится одновременно в трех измерениях: собственном, не поддающемся обычному летоисчислению, и измерениях 1942 и 2002 годов. Энергии с каждым днем остается все меньше,[48] и, скорее всего, ее уже недостаточно для выполнения возложенной миссии… — Хранительница тяжело вздохнула и замолчала — долгий и более чем необычный рассказ подошел к концу.
5
Какова бы ни была роль, сыгранная фельдфебелем Муделем в нашей истории, будет все же несправедливо умолчать о его дальнейшей судьбе… Капитан Зельц оказался абсолютно прав, предполагая, что ничего особенно страшного с Муделем произойти не может, — из им же самим заваренной переделки он вышел, как всегда, с минимальными потерями. Зубодробительный (и в прямом, и в переносном смысле) удар прикладом, правда, стоил ему нескольких зубов, но, учитывая печальную участь более чем десятка соотечественников, заплаченная им за свое случайное падение цена, согласитесь, не была уж слишком высокой. Конечно (чего скрывать), одними зубами дело не закончилось, и бравый фельдфебель пережил несколько малоприятных минут физического общения с не слишком довольными его поведением спецназовцами, однако пара-тройка полученных тумаков все равно не идет ни в какое сравнение с перспективой быть разорванным взрывной волной или раздавленным падающими обломками… Проведя кратковременную 'воспитательную работу', спецназовцы оставили его в покое и даже покормили, не удержавшись, правда, от довольно злой шутки с предложением 'погрызть полезных для укрепления зубов сухариков'… В остальном же фельдфебелю, оставленному под надзором отлеживающегося в связи с ранением Монгола, жаловаться было не на что, тем более что показываться на глаза капитану Зельцу Мудель, честно говоря, не спешил и нынешнее положение военнопленного его очень даже устраивало…
Коротая время за игрой в 'подкидного' (руки ему развязали после того, как Монгол продемонстрировал способность с разворота пришпилить ножом к стене подброшенного в воздух туза), Мудель узнал наконец, к чему привело его роковое падение и случайная автоматная очередь. Понимание собственной причастности к весьма красочно описанным разговорчивым дальнобойщиком трагическим событиям, как это ни странно, настолько сильно потрясло фельдфебеля, что он даже отказался от ужина и, сопереживав еще с час, потребовал 'позвать командира и расстрелять его немедленно, без трибунала, но, если можно, на рассвете'… Удивленный Монгол никого звать, конечно, не стал и, невзирая на пульсирующую болью ягодицу, вкратце разъяснил ему (уложившись буквально в четыре коротких предложения и один несильный удар) всю абсурдность данного требования.
Мудель оказался на удивление понятливым учеником и благодарным слушателем и принял преподанную науку 'к сведению', клятвенно пообещав со свойственной ему идиотской витиеватостью — 'твердо соответствовать высокому званию германского военнопленного и в дальнейшим не бузить и не злить больше уставшего 'дедушку'[49] … Придя, таким образом, к консенсусу, фельдфебель послушно поужинал и, безропотно позволив себя связать, заснул, даже не подозревая о тех событиях, что разворачивались за пределами превращенной в некий гибрид тюремной камеры и полевого лазарета комнаты.
Ни Мудель, ни его чутко спящий добровольный надсмотрщик при этом конечно же не знали, что участие фельдфебеля в череде описываемых событий еще не окончено и отнюдь не ограничится стенами его временного узилища… К счастью, ибо в противном случае сон его не был бы столь безмятежен и глубок, каким он был в эту, предпоследнюю на Земле, ночь…
