часто фантасты, особенно когда речь идет о современности, переносят действие в некую абстрактную страну («Гадкие лебеди» А. и Б. Стругацких — пример самый банальный), чтобы поговорить о проблемах глобальных, не сковывая себя «конкретно-историческими» реалиями?
А что же другие разновидности фантастики? Почти все они так или иначе родственны «чистой» НФ и из нее возникли; антуражная же фантастика, о которой мы поговорим позже, часто под НФ откровенно мимикрирует. Радикально противоположно НФ только фэнтези, ибо НФ говорит о том, чего нет, но в принципе возможно, а фэнтези — о том, чего нет и не может быть никогда. То есть НФ толкует о «естественном», фэнтези — о «сверхъестественном», НФ существует в рамках научной картины мира, фэнтези — в рамках мифологической либо, реже, — религиозной.
К специфическому проявлению фэнтези мы относим и альтернативную историю, и криптоисторию.
Здесь надо пояснить. Фундаментальным проявлением законов мироздания является тот факт, что любая система стремится к минимуму свободной энергии, иными словами — реализуется именно то состояние материи, которое наиболее энергетически выгодно. Все это вполне применимо и к историческим процессам: если что-то произошло так, а не иначе (в глобальном, разумеется, общемировом масштабе), то иначе оно произойти и не могло.
Следовательно, «альтернативка» — суть фантазия на исторические темы, сказка, то есть… фэнтези.
А теперь самое время перейти к вопросу о кризисе НФ.
Возвращение со звезд
Разговоры о кризисе научной фантастики столь же вечны, как и она сама. И прекратятся они лишь тогда, когда бывшая «литература крылатой мечты» окончательно превратится в сценарный материал для компьютерных игр, кинобоевиков и рекламных роликов. Разумеется, книжная продукция под грифом «фантастика» просуществует достаточно долго, но к литературе это уже не будет иметь прямого отношения. Шумный успех всем известных книжных серий, основанных на более-менее внятных пересказах компьютерных «игрушек», а так же чуть ли не обязательное наличие в послужном списке любого уважающего себя фантаста новеллизации того или иного успешного кинопроекта тому порукою.
Есть серьезное опасение, что нынешний кризис фатален для фантастики. Но представим на миг, что впереди у нас еще двадцать-тридцать лет относительно свободного творческого существования! Какая из многочисленных разновидностей фантастики ознаменует собою закат любимого нами жанра? Фэнтези? Альтернативная история? Киберпанк? Фантастика «красного» энд «белого» реванша? Или уж совсем невнятная мешанина из того, другого и третьего в духе японского аниме? Мы не знаем. Мы надеемся, что этого не случится! Более того, мы считаем, что возрожденная НФ выведет русскоязычную фантастику (а разговор у нас пойдет именно о фантастике, создаваемой на великом и могучем) из смертоносного штопора и вернет ее на звезды!
И пусть необходимость возрождения НФ не аксиома, а теорема, в этой статье мы попытаемся доказать ее. Может сложиться впечатление, что мы ратуем исключительно за НФ, отказывая в праве на существование всем иным направлениям. Это не так. Мы считаем, что фантастика должна быть не только хорошей, но и разной. Изъятие из фантастического арсенала того или иного направления лишь обедняет духовную, а равно и интеллектуальную жизнь общества. И уж тем более — исчезновение научной фантастики, которое происходит буквально на наших глазах!
Увы, приходится констатировать, что интерес к НФ упал во всем мире. В чем причина? Чаще всего приходится слышать ошибочное мнение, что наука, дескать, «загнивает», прорывных открытий нет, следовательно, наука перестала быть новой религией масс, от нее больше не ждут чудес и радикального улучшения жизни.
Согласившись с последним утверждением, решительно опровергнем первое. Наука не загнивает — она стала слишком сложна для обывателя, слишком стремительно развивается. Следовательно, и кризис НФ — прежде всего кризис
От этого и пойдем плясать.
Возвращение со звезд началось довольно давно. И как это ни парадоксально, с попытки превратить, пользуясь выражением Б.Н. Стругацкого, казенную идиотическую проповедь ликующего превосходства советской науки и техники в настоящую литературу мирового уровня. Бесспорно, цель благая! Ведь фантастика тех лет ставила своей задачей звать во втузы и в лучшем случае быть литературой крылатой мечты. Как правило, авторы немногочисленных фантастических очерков, редких рассказов и еще более редких романов не имели литературного образования, шагая в фантастику непосредственно из цехов и КБ.
В процессе творческого труда тогдашние фантасты пользовались минимумом выразительных средств, полагая прямое высказывание наилучшим способом донести до читателя свою идею. В одном из писем А.Н. Стругацкого брату, датированным 1957 годом, сказано: «…у них нет ни стиля, ни личностей, ни героев; их язык дубов и быстро приедается; сюжет примитивен, и идея одна — дешевый казенный патриотизм… специалисты-недоучки, до изумления ограниченные узкой полоской технических подробностей…» Все правильно, другой вопрос, можно ли было поставить им это в вину?
Братья Стругацкие поставили, но критикой не ограничились, а предложили свое знаменитое определение: «Фантастика есть отрасль литературы, подчиняющаяся всем общелитературным законам и требованиям, рассматривающая общие литературные проблемы, но характеризующаяся специфическим литературным приемом — введением элемента необычайного». А после — вывели еще более знаменитую, в буквальном смысле иезуитскую формулу: «Настоящая фантастика — это ЧУДО-ТАЙНА-ДОСТОВЕРНОСТЬ»!
Как известно, Стругацкие не удовлетворились лишь выведением формул, но всем своим творчеством доказывали, что «фантастика — литература». Более того, однажды они совершили беспрецедентный акт превращения вполне себе научно-фантастической повести «Беспокойство» — в просто фантастическую, гротесковую, символическую, прогремевшую по всему миру под названием «Улитка на склоне». Нет слов, авторы имеют полное право делать со своим произведением все, что им заблагорассудится. Тем более что сей акт был беспрецедентным даже для самих Стругацких, которые, несмотря ни на что, оставались научными фантастами. Доказательство этого требует отдельной статьи, поэтому ограничимся лишь констатацией.
А теперь попытаемся понять, какие последствия имело требование «общелитературности» для судеб русскоязычной НФ. Наиболее ярким «постстругацким» поколением русскоязычных фантастов, по общему признанию, стала Четвертая волна, представители которой главным образом сосредоточились вокруг легендарного Семинара Бориса Стругацкого в Ленинграде-Санкт-Петербурге. И в самом деле, какое созвездие имен! Вячеслав Рыбаков, Святослав Логинов, Андрей Столяров, Андрей Измайлов. Так или иначе к ним примкнули «малеевцы-дубултеевцы» Андрей Лазарчук, Михаил Успенский, Любовь и Евгений Лукины, Юрий Брайдер и Николай Чадович и многие другие. Эти безусловно талантливые писатели в полной мере восприняли лозунги своих учителей, один из которых звучит: «Главное — на Земле!»
И каков результат? Приблизилась ли наша фантастика к общелитературным требованиям? Несомненно! Осталась ли она при этом научной фантастикой? Разумеется, нет! Фэнтези, мистика, политический триллер, альтернативная и криптоистория, социальная сатира, антиутопия, фантастический боевик — вот неполный перечень того, что выплеснула на читателя Четвертая волна. Традиционная проблематика НФ, которую можно сформулировать как столкновение и взаимодействие человека со
