— Итак, — он взял торжественный тон, — теперь вы все знаете. Что собираетесь осуществлять… отвратительные?
— Прямо сейчас? — зачем-то уточнил я.
— Моментально… непосредственно.
— Пару часов посижу над программой, да и лягу…
— А-ха-ха! — перебил он меня. — Над программой обороны или… тотальной, полной… эвакуации вашего… вонючего… планетоида? Знай, землянин, это… бессмысленно! Наши Крейсеры могучи и… быстролетны. Мы…
— Над программой бухгалтерского учета для продуктового универсама «Фикси-фокси», — говорю.
Он замолчал. Я не без удовлетворения отметил, что паузы в нашем разговоре становятся все более продолжительными.
— А как же наше вторжение? — отозвался наконец он.
— Да идите вы ко всем чертям с вашим вторжением!
Непроизвольно как-то вырвалось. Недипломатично, конечно, но зато от души. Достал, стервец.
— Ну что ж, пеняйте на себя… космические паразиты! Сьхяньтарабхпоч-кха хьюи-и-и-хью-и-фьюгх!
В трубке клацнуло, и все тот же приятный женский голос сообщил:
— Разговор прерван абонентом. Кстати, служба перевода приносит вам свои извинения: адекватный перевод последней фразеологемы невозможен из-за ее экстремально эмоциональной насыщенности. Еще раз — извините.
— Да ладно, чего уж… — пробормотал я. Почему-то, когда передо мной извиняются, начинаю чувствовать себя в чем-то виноватым.
Расстроил, видать, я его. Ну да сам нарвался. Нечего было хвастать.
Ждал я целых две недели — никакая эскадра к Земле не привалила, никакой огненной волной нас, отвратительных, с поверхности планетоида не смела, да и вообще ничего заметного не произошло. Вот разве только на полставки в нашем институте всех перевели. Да, вот еще. В конце месяца мне платежка пришла. Написано в ней было странное слово «междугародная». И сумма — семь копеек за двадцать три минуты разговора. Видать, совсем неважно у них там с космокредитами. Но главное-то — кому он звонил, этот Фтуаньдху Бдхуабдхугхт из Малого Магелланового Облака? Может — номером ошибся?
Было уже довольно поздно, когда раздался этот звонок в дверь. Что-то около одиннадцати вечера. Я к тому времени уютно расположился за дисплеем: слева от клавиатуры — кружка чаю, справа — вазочка с любимым айвовым вареньем и груда печенюшек. В колонках — «Энигма», на дисплее — заставка «старквэйка», в общем — к расслабухе изготовился.
Хотел затаиться, но не тут-то было. Звонок повторился — наглый, омерзительно требовательный. Соседка снизу, вепрь бы ее задрал. Больше некому. Я их давеча затопил, вместе с их евроремонтом. Ну не нарочно, конечно, просто ушел на работу, а труба и лопнула. Трубы в нашем доме не меняли с самого его дня рождения. Соседи эти меня уже неделю достают. В суд подать грозятся. Ну-ну… А что по ночам ломятся — так я только по ночам дома и бываю.
Ладно, придется открывать. Эти не успокоятся. Знают, что дома. Я вон и свет в окнах не включаю. Эх, да чего уж там… Сунул ноги в шлепанцы, пошел к двери. Открываю. А там никакая не соседка, а два мужика. Один высокий, худой, и морда худая и костлявая, узкая, как топор. Второй росту нормального, но какой-то монголоподобный — бурят, что ли, или калмык. Нет, не грабители, это я сразу сообразил. Во- первых, одеты хорошо, даже, пожалуй, дорого одеты, не по нашей грязи-хляби колдобинной, заоконной. А во-вторых, смотрят как-то по-особенному. Вроде как спросили чего-то и ждут, чего я им в ответ сообщу, но и это еще не все. Что-то в глазах у них такое. В общем, так на меня только мой детский врач смотрел, в смысле, когда я был во-от такой маленький.
— Вы кто? — говорю, ничего другого в голову не пришло.
— Мы, — отвечает высокий, — Межгалактическая Инспекция. Жалобы есть?
— А-а… Я вообще-то соседку ждал… — зачем-то брякнул я. — То есть нет, жалоб нет.
— Свет не отключают? Воду — горячую, холодную?
Я только головой мотнул.
— Еще какие-нибудь жалобы?
— Нет.
— Значит, у вас все в порядке? — заговорил то ли бурят, то ли калмык.
Я почему-то ждал, что у него голос будет особенный какой-то, ну, с акцентом, что ли.
— Можно считать, что все, — я начал нащупывать почву под ногами.
— Тогда распишитесь, — и достает из кейса какой-то бланк.
Впустил я их, конечно, в прихожую. Смотрю на бланк — не бумага это, пластик. В верхнем углу тиснением — «Карантинная зона 5». И больше ничего.
— Я, — говорю, — пустые бланки не подписываю.
Тут они в первый раз застыли. Чисто манекены. С минуту так стояли, и я, как дурак, стоял, глазами хлопал. А затем так же скоропостижно ожили:
— Тысячу извинений! Позвольте! — высокий вырвал бланк этот у меня из рук, подышал как на зеркало, потер о рукав — и протягивает обратно. Вижу — появилась физиономия моя, как на бланке отдела кадров в родном институте, только вроде голограммы, и фамилия-имя-отчество мои проступили. И надпись — «претензий к качеству жизненного процесса не имею».
Делать нечего, взял ручку, что калмык протянул, и подписался. А что? Почему не подписать, если я и вправду этих самых претензий не имею?
Эти заулыбались так умильно, пожалуй, как даже не врач, а воспитательница в садике мне, бывало, улыбалась.
— Вот спасибо, говорят, это такой примечательный факт, что вы добровольно содействуете работе Инспекции, вы просто не представляете. А теперь давайте перейдем к более важному делу.
Я понял, что хочу возмутиться, но не успел. Тот, который высокий, спрашивает:
— Расскажите нам, только начистоту, что на самом деле произошло с объединенной Бхундраниардхи-Фчарутыньдрильйи эскадрой?
Вспомнил тут я этот звоночек из Малого Магелланового облака, трехмесячной, между прочим, уже давности.
— А что такое? — говорю и чувствую — начинаю падежей путать. — Никаких таких этих эскадр не знаю.
— Да полноте! — широко заулыбался бурят. — Ваш разговор с Фтуаньдху Бдхуабдхугхтом нами отслежен и перехвачен. Эскадра исчезла. Нас очень интересует — каким образом, каким оружием вы так бесследно уничтожили армаду Боевых Крейсеров Бхундхиандри?
А высокий повернулся к счетчику, посмотрел на показания, по стеклу ногтем постучал, хмыкнул, и — прямо в ванную комнату. Слышу: краны открыл — закрыл. Бачок спустил.
— Я не знаю…
— Ну что ж, ваше право, ваше право, — закивал головой калмык.
Вижу — огорчился человек. А что я могу сделать? Я сам две недели как на иголках ерзал, в предвкушении вторжения этих чокнутых инопланетян.
Высокий вылез из ванны — и на кухню. И в холодильник заглядывает. Я все-таки решил возмутиться, но опять не вышло, потому что они снова застыли — секунд на тридцать, думаю. Потом высокий холодильник захлопнул, встал так торжественно и говорит сочувственным голосом:
— Уведомляю вас, что экономические санкции к вашей планете-агрессору вступят в силу через десять стандартных единиц.
Вот тут я наконец-то разозлился. Ну, думаю…
— Это что за такое? Кто агрессор? Да эти ваши Бдху… тьфу! Они сами грозились огненной волной с поверхности планетоида смести!
— Но ведь не смели же! — воскликнул бурят. — Стыдно вам должно быть за такие ваши слова. Стыдно! Вы живете-почиваете, а они?
