Морская сила(Гангутское сражение)

Довольный Ватранг осторожно заметил:

— Все же признаемся, что царь Петр преуспел в одном. Он сумел построить не одну сотню галер и ча­стенько господствует в прибрежных шхерах, где мы бессильны проявить свою мощь.

«Пожалуй, достаточно утомлять коллег, пора оп­ределить основные цели на предстоящую кампанию». Ватранг встал и повернулся к большой карте, разве­шанной на стене.

— Мы должны упредить неприятеля, занять вы­годные позиции, прежде чем там объявятся рус­ские. — Указка скользнула к северу. — Шаутбенахт Таубе с шхерботами, которых у нас, признаемся, ма­ловато, прикроет Аланды от возможных десантов

противника. — Ватранг перевел указку к востоку. —

— Царь Петр наверняка предпримет попытку вывес­ти галеры флотилий в Ботнику, к Або и Вазе. Ваша роль, — Ватранг перевел взгляд на вице- адмирала Лилье, — запереть русских в Твермине и уничтожить все галеры и бригантины. В этом вам будет содейство­вать кораблями шаутбенахт Эреншильд.

Ватранг оперся на указку. Судя по довольным улыбкам флагманов, они поняли его замысел.

— Я сам поведу нашу армаду, мы исполним наш долг перед его величеством и Швецией.

Пятнадцатый год равнины Севера Европы почти беспрерывно окутывал пороховой дым, гремели рас­каты оружейных залпов и пушечных дуэлей. На по­ лях России, Речи Посполитой, Померании и Силезии сходились в штыковых схватках когда-то непобеди­мая шведская армия и ее противники по Северному союзу. Союзники России терпели от войск Карла XII одни поражения.

В боях с русскими в первые годы борьба шла с пе­ременным успехом. Но чаша военной удачи неуклон­но склонялась в пользу армии Петра I.

Полтава окончательно доказала превосходство русских войск над шведами. По сути, исход многолет­ней борьбы на суше для Карла XII был предрешен.

Что бы ни твердили присные Карла в оправдание сокрушительного его поражения, в схватке лицом к лицу властелинов двух держав победу одержал царь Петр.

И все же до сих пор оставалось в тени войны проти­востояние воюющих сторон на морских рубежах. Как и пятнадцать лет назад, на Балтике доминировал ко­ролевский флот Швеции. По своей мощи он превосхо­дил своего противника Данию. Но если другие сопер­ники в начале войны совсем не имели там каких-либо флотов, то теперь шведские адмиралы почувствовали реальную угрозу своему безраздельному превосходст­ву на Балтике.

Несмотря на явное превосходство неприятеля на море, за все минувшие годы русские моряки не усту­пили шведу ни пяди завоеванной в боях прибрежной полосы. Неотступно оттесняя противника вдоль бере­говой черты Финского залива, нарождающийся рус­ский флот постепенно становился твердой ногой в но­вых базах: Выборге, Гельсингфорсе, Нарве, Ревеле, Риге. Десятой навигацией открывали торговлю в но­вых русских портах купеческие суда Англии, Фран­ции, Голландии, Гамбурга, Данцига. Морской путь самый быстрый и дешевый для товаров. Расчет и ком­мерческая выгода извечно довлеют над миром.

Собственно, замыслы Петра I осуществились. Но успех, как воды морской пучины, находился в весьма зыбком состоянии. Закрепить добытое кровью можно только миром. А неприятель его не хочет…

Каждую навигацию продолжались схватки, гре­мели орудийные залпы, шведы то и дело захватывали купеческие суда, следовавшие в Россию.

Петр знал о намерении короля продолжать борьбу до победного конца: «Пусть хоть вся Швеция пропа­дет, а миру не бывать».

Но и Петр давно уяснил, что «ныне вся сила шве­дов во флоте состоит».

Сокрушить сразу эту силу, подобно сражению на суше, невозможно. Для этого нужен мощный флот, которого нет. Значит, надобно исподволь, довольству­ясь необходимым на сегодня успехом, рушить по час­тям противника. По плечу ли такие «малые» викто­рии русским морякам?

Два десятилетия минуло с той поры, как Россия вышла к морским рубежам на юге. Там без морской силы турков было не одолеть.

Жаль, что довелось без боя вернуть неприятелю то, что было завоевано кровью. Промахнулся царь на суше, расплачиваться довелось морем.

За одного битого двух небитых дают. Сторожко, опи­раясь на возрастающую морскую мощь, русские моря­ки готовятся к первой решающей схватке на море…

Февральские метели укрыли сплошь ледяной пан­цирь Финского залива. Петр велел Апраксину созвать флагманов:

— Покличь и генералов — Голицына, Бутурлина и Вейде. Речь будет об абордажных схватках. — Петр на мгновение остановился: — Нехай Змаевич распо­рядится быть там и всем бригадирам галерным.

Моряки прибыли первыми. Ввалились гуськом, вразвалку, топали в прихожей, отряхивали снег с бот­фортов. Сначала в дверях появились капитан- коман­доры Вейбронт и Шелтинг и его напарник датчанин Петр Сивере, теперь, после изгнания Крюйса, стар­шие флагманы на корабельном парусном флоте. За ними показался Змаевич, недавно проводивший в последний путь своего товарища, графа Боциса. В кильватер Змаевичу потянулись его подопечные по галерному флоту, бригадиры Волков и Лефорт. Не­много погодя явились генералы Голицын, Бутурлин и Вейде, уселись впереди всех.

Встречая прибывших, генерал-адмирал, как обыч­но, добродушно улыбался. За долгие годы со многими из них бился он бок о бок с неприятелем — с турками и шведами. Нет крепче дружбы, чем воинское братст­во, закаленное в походах и боях.

По заведенному царем обычаю, присутствующие задымили трубками, начали перебрасываться приба­утками. Когда же распахнулась боковая дверь и по­явился царь, все мигом вскочили, второпях тушили зелье в трубках.

Петр, окинув всех взглядом, потянул носом, каш­лянул:

— Начадили, да ладно, сам грешен.

Разговор завел издалека. Вспомнил консилиум прошлой осенью.

— Нынче повестил нам Долгоруков, подмоги от датского короля не предвидится. Ему токмо ефимки надобны. Одна надежа в море на наши эскадры. Гля­дишь, еще пяток купленных судов приволокет Наум Сенявин по весне из Копенгагена. Одначе там люди не

нашенские, аглицкие, домой отъедут. Своих рекрутов сыщем, а ремеслу учить некогда, а то и некому.

Немало забот еще перечислил шаутбенахт Петр Михайлов, как указал величать себя государь при на­хождении на кораблях. Дело морское требует боль­шой выучки. Каждый матрос должен твердо знать, что ему делать и исполнять. Одна ипостась, когда суд­но на якоре или возле пристани. Другая — когда судно под парусами, третья — ежели вступает в бой с не­приятелем. Да мало ли что на море случается. То штиль, то шторм. А службу-то править надобно. Иначе амба…

Рекруты вскорости придут, а где их обучать? Ко­рабли-то все на зимней стоянке у Котлина. Там с них снежок стряхивают да ледок скалывают. Да и учите­лей нехватка, неохотно идут на службу офицеры ино­земные. А доморощенных раз-два и обчелся. Другое дело у супостата, шведа. Их флот не первый век пла­вает. Все у них устоялось: и верфи в достатке, и лю­дишки все при месте, обучены морской службе. Так что у нас покуда одна планида. В открытом море под парусами в стычку со шведом не ввязываться, разве что на худой конец.

Слушая пространные отступления царя, Апрак­син про себя посмеивался: «Головастый Петр Лексе-ич, всю правду-матку выкладывает. Сие полезно, все должно знать подопечным, что к чему. Тогда при слу­чае станут и сами по разумному службу чинить».

Петр прервал свою тираду, стал набивать трубку, кивнул собравшимся: «Закуривайте, кому невтер­пеж». Генерал-адмирал поморщился, не переносил табачного дыма.

Царь задымил трубкой:

— Супостата все одно на море одолеем, одначе на свой манер. Шведы сильны в морском раздолье, под парусом. В шхерах да в узких каменистых прото­ ках им несподручно. И судов для такого дела у них раз-другой и обчелся. — Петр выпустил облако дыма, озорно поглядывая на собравшихся. — Нам потребно туда их заманить, авось сплошают. На крайний слу­чай будем брать корабли на абордаж. Как-никак, у нас сотня галер и скампавей.

Присутствующие оживились, давно спрятали трубки. Государь заговорил о близком:

— Покуда лед не сошел, проверить каждому кумандиру на своей галере, нет ли где течи или гнили, все ли весла целы и надежны, на месте ли якорные ка­наты, не разворовали ли какое имущество.

Кажется, прописные истины напоминал шаутбе-нахт Петр Михайлов, но слушали его с некоторой озабоченностью: а ежели и в самом деле чего недосмо­трели?

— Воев определить на галеры и скампавеи, что ни на есть отменных. Из полков Ингерманландского, Преображенского, кто под Полтавой был, батальонов морских. Гребцов на весла прощупать каждого, не только ловких, а чтобы и пулькам не кланялися.

Досконально упоминал Петр о снаряжении абор­дажными приспособлениями, крючками, топорами, ружьями, фузеями. Пики, штыки, палаши наточить, порох беречь сухим…

Выслушал царь и флагманов: где чего недостает, сколько рекрутов потребно.

— О том подробную ведомость не мешкая генерал-адмиралу доложить, — распорядился, прощаясь, Петр. — Ежели где загвоздка, мне самолично без про­медления рапортовать.

Задержав Апраксина и Вейде, напомнил:

— Послезавтра поутру, чуть свет, в Ревель наве­даемся.

Затемно из Петербурга по санной дороге на запад, в сторону Раненбаума, и дальше, на Копорье, понес­лись два крытых возка. Следом не отрываясь скакала полусотня драгун. Задувший ветерок переметал нака­танную дорогу снежком.

В переднем возке, укрытые медвежьим пологом, дремали Петр и Апраксин. На ухабах возок встряхи­вало, седоки приваливались друг к другу, но это не выводило их из забытья.

Каждый в полусне думал о своем.

Царь еще не стряхнул с себя сладостного ощуще­ния благости тепла пуховой постели. Наконец-то те­перь его Катеринушку величают, как подобает, по праву законной супруги царя Всея Руси. Непуте­вый сын Алексей, кажется, остепенился после же­нитьбы. Невестка на сносях который месяц. Кто-то объявится, хотя бы наследник.

Апраксин перебирал в уме новости почты из Ко­пенгагена. Вчера пришло письмо из Лондона от Фе­дора Салтыкова. Опять этот вертопрах, племяш Саш­ка, встревожил душу генерал-адмирала. Хотя Салты­ков и весьма деликатно старается сгладить неприят­ности, желчный осадок в душе нисколько не умень­шается. Как и прежде, назанимал кучу денег, кругом в долгах, должники теребят со всех сторон. Надо же, заимел кредиторов в Гишпании и Португалии и про­чих местах. Знают пройдохи, что он сродственник графа, за ним не пропадут проценты… А Федор-то пишет обходительно, что не может подумать о моем