десятилетий уровень цен возрастает в разы. Но так было не всегда.
До Первой мировой войны и Европа, и Северная Америка, и Россия жили в условиях золотого стандарта. В ту эпоху монеты из драгоценных металлов свободно обращались на рынке, и каждый, кто имел бумажную купюру, в любой момент мог обменять ее на ту же сумму в золотых или серебряных монетах. При таком режиме правительство не может осуществлять бесконечную эмиссию денег. Естественно, не возникает и скольнибудь серьёзной инфляции. Например, если сравнить цены основных товаров в Великобритании 1815 и 1914 годов, мы увидим, что они не изменились.
Каким же образом денежная система трансформировалась в то, что мы имеем сегодня? Создавал ли режим золотого стандарта какие-то проблемы, которые удалось решить, упразднив его?
На самом деле, большинство аргументов против золотого стандарта основано на мифе о вреде дефляции, который мы сейчас рассмотрим.
В любой стране руководитель центрального банка любит говорить о своих действиях по борьбе с инфляцией, то есть с ростом цен. Но если вы спросите его, хотел ли бы он, чтобы индексы цен каждый год снижались, ответ будет неожиданным. Он скажет, что дефляция, уменьшение цен – это опасное зло, и если она станет хронической, страна окажется на пороге катастрофы, подобной Великой депрессии в США. Более того, такие взгляды разделяют не только чиновники, но и предприниматели. Для многих из них повышение цен ассоциируется с хорошей конъюнктурой, увеличением прибылей и экономическим ростом, а их падение – с прямо противоположными вещами.
На первый взгляд, страхи перед дефляцией абсолютно вздорны. Любой нормальный человек интересуется не тем, какую сумму составляет его номинальный доход, а тем, что он может купить за эти деньги. И если ваша зарплата снижается, а цены на все товары снижаются ещё сильнее, это значит, что ваш доход растёт. То же самое верно и для предпринимателя: если его товар дешевеет, но зарплаты и цены сырья снижаются ещё сильнее, он в чистом плюсе. Если все цены снижаются равномерно, то никто не должен ни выиграть, ни проиграть[6]. Если же одни товары дешевеют сильнее, чем другие, то потери одних субъектов экономики уравновешиваются выгодой других, и нет никаких оснований говорить об уменьшении «национального богатства в целом».
Элементарная количественная теория денег говорит, что если объём производства товаров остаётся неизменным, а денежная масса растёт, то цены должны подняться, так как теперь на каждую единицу товара приходится больше денег. Аналогично, если количество произведенных товаров увеличилось, а денежная масса стабильна, цены будут падать.
Растущее производство при постоянстве денежной массы – это наиболее естественное состояние экономики. По идее, дефляция должна быть для нас совершенно привычным и знакомым явлением, не вызывающим никакого страха. Так её воспринимали в XIX веке. Да и сегодня в тех отраслях экономики, где производство растёт быстрее всего, мы видим то же самое. Самый характерный пример – компьютеры и их комплектующие. Сходная картина в секторе бытовой техники, мобильной связи. Как видим, зловещее действие падающих цен никого здесь не подавляет, и ничего похожего на Великую депрессию не происходит.
Но если копнуть еще глубже, мы увидим, что некоторые аргументы противников дефляции вполне резонны. Во-первых, внезапная и организованная правительством дефляция производит серьёзный перераспределяющий эффект. Она благоприятствует кредиторам и штрафует должников.
Допустим, Джон зарабатывает 1000 долларов в месяц и хочет купить в кредит компьютер, который стоит тоже 1000 долларов. Он планирует каждый месяц откладывать из зарплаты сотню и через 10 месяцев после покупки полностью погасить долг. Решил – сделал. Компьютер уже стоит дома. Проходит месяц, наступает пора платить первый взнос на погашение кредита. Но за три дня до зарплаты начальник Джона говорит ему: «Дорогой Джон! В стране произошла дефляция. Теперь всё стоит в два раза дешевле. Билет в кино стоит не 10 долларов, а 5. Китайский плеер стоит не 100 долларов, а 50. Компьютер стоит не 1000 долларов, а 500; автомобиль – не 10000 долларов, а 5000. Так что и твоя зарплата, Джон, теперь не 1000 долларов в месяц, а только 500. Получи и распишись». И теперь, чтобы погасить кредит, Джону в течение 10 месяцев придётся отдавать не 10% процентов зарплаты, как он рассчитывал, а 20%. Ну, а банк, прокредитовавший покупку компьютера, получит нежданную прибыль.
Если эту дефляцию действительно организовало правительство, то Джон скорее съест собственную шляпу, чем проголосует за переизбрание нынешнего президента. Но если она произошла спонтанно, например, из-за внезапного технического открытия, благодаря которому себестоимость всех товаров за один месяц снизилась в два раза, то Джон должен пенять только на себя. Когда мы даем в долг, мы рискуем проиграть из-за будущей инфляции, когда занимаем – рискуем потерять на дефляции.
Описанная картина – это ещё не самое худшее, что может быть. Заменим в нашей картине доллары на евро, а вместо Джона пусть будет Пьер – гражданин страны с сильными и политически влиятельными профсоюзами.
Пьер – член профсоюза, начальник не может ни снизить ему зарплату, ни уволить его. И вот с ним случается всё то же самое: он покупает компьютер в кредит, затем происходит технологическая революция, все цены падают вдвое, в том числе и цены на продукцию того завода, где работает Пьер. Тогда начальник вызывает его к себе и говорит: «Дорогой Пьер! В стране произошла дефляция. Теперь всё стоит в два раза дешевле. Поэтому, если бы я вдвое уменьшил твою зарплату, ты бы ничего не потерял. К сожалению, твой профсоюз запрещает мне сделать это. Но не думай, что всё останется по-старому. Поскольку цены на нашу продукцию тоже упали вдвое, завод не сможет работать, выплачивая сотрудникам прежнюю зарплату. Возможно, ситуацию спасло бы резкое сокращение штатов, но профсоюз запрещает и его. Поэтому предприятие закрывается. До свидания, Пьер».
В такой ситуации у Пьера есть три пути. Во-первых, он может пойти в свой профком и сказать там: «Товарищи! Вы что, с ума сошли? Зачем нам гробить этот завод и оставаться без работы? Буржуи хотят вдвое снизить нам зарплату. Черт с ними, пусть снизят. В конце концов, всё действительно подешевело вдвое. Если мы согласимся, то фактически ничего не потеряем». И если Пьер сможет убедить своих товарищей по профсоюзу, то он попадёт в ту же ситуацию, в какой находится Джон. Ему снизят номинальную зарплату с 1000 евро до 500 евро, но благодаря повсеместному двукратному снижению цен он ничего не потеряет. За исключением того, что, подобно Джону, в течение 10 месяцев будет отдавать по кредиту за компьютер не 10%, а 20% своей зарплаты.
Второй доступный Пьеру вариант – смириться с разорением завода, зарегистрироваться на бирже труда и отныне жить на пособие по безработице. Это классический сценарий Великой депрессии.
Третий же путь таков. Пьер скажет своему начальнику: «Месье! Неужели у вас нет идеи, как нейтрализовать снижение цен, возникшее из-за этой чертовой технической революции? Позвоните в Европейский банк и скажите им, чтобы увеличили денежную массу вдвое. Тогда все цены вернутся к нормальному уровню. И вы сможете заплатить нам нашу привычную зарплату, не рискуя разориться».
Таким образом, первый путь – это обеспечение большей гибкости цен, создание возможности снижать номинальные цены и ставки заработной платы. Второй путь – это сплошные банкротства и массовая безработица по образцу Великой депрессии. Третий путь – это недопущение дефляции, уравновешивание любой естественной тенденции к понижению цен посредством денежной эмиссии.
Суть мифа о дефляции, разделяемого современными элитами, в том, что первого пути не существует. Мы якобы должны выбирать между эмиссией и ужасами в стиле 1930-х. Но эта альтернатива ложная. При свободном рынке труда (как у Джона) дефляция никаких ужасов вызвать не может. Конечно, она способна стать причиной перераспределения богатства, но эффект имущественного передела сопутствует любым нововведениям. Резкое снижение цен действительно бьёт по должникам, но не в большей мере, чем изобретение автомобилей в свое время ударило по мастерам-каретникам.
Таким образом, дефляция может стать причиной действительно крупного ущерба только в ситуации жесткости цен, особенно в ситуации, когда невозможно снижение номинальных ставок заработной платы. В XIX веке, в эпоху свободы предпринимательства, цены были гибкими, и когда они снижались, ничего катастрофического не происходило. В тот период, когда деньгами было золото и серебро, «технологически обусловленная» дефляция была нормой.
Если в какой-то год производство драгоценных металлов росло быстрее, чем производство всех остальных благ, то цены повышались, а если, наоборот, запаздывало, то происходило снижение цен. В
