по имени сенаторов, от имени которых он вносился в Конгресс. Гувер колебался, но в конце концов подписал его, не воспользовавшись правом вето. Последствия этой нерешительности были катастрофичны. Установленные законом Смута – Хоули таможенные пошлины были настолько высокими, а круг охватываемых товаров настолько широким, что почти весть экспорт из европейских стран в США оказался заблокированным. Общий ввоз товаров в США упал с 4,4 млрд. долл. в 1929 до 2 млрд. долл. в 1931 году. Правительства европейских стран ответили возведением собственных торговых барьеров на пути американских товаров. Кроме того, иностранцы, товары которых натолкнулись на запретительные пошлины, не получили обычной долларовой выручки, что, в свою очередь, не позволило им закупить в США столько, сколько они хотели бы и сколько они закупали до введения нового тарифа. Последовало обвальное сокращение американского экспорта – с 5,3 млрд. долларов в 1929 до 2,3 млрд. долларов в 1931 году. Таким образом, нормальный процесс торговли и платежей между Европой и США был подорван.
Это произвело немедленный и разрушительный эффект на банковскую систему – вначале европейских стран, а с 1932 года и США. В 1931 году, начавшись с Австрии, по Европе прошел сильнейший в истории банковский кризис, перешедший в полный финансовый крах. К осени 1931 года состояние государственных финансов Австрии, Германии, Великобритании, всех стран Центральной Европы и в значительной мере скандинавских стран характеризовалось одним словом – банкротство. Была разрушена вся система послевоенной валютной системы и международной торговли.
Для Америки это означало, что европейцы не могут более платить за американские товары – зерно, мясо, автомобили, сталь, удобрения, продукцию машиностроения и химической промышленности. Наиболее сильный удар пришелся на американских экспортеров сельскохозяйственной продукции. Не имея сбыта из-за низких доходов внутри страны и не желая снижать цены, чему способствовали федеральные программы, фермеры продолжали засевать площади, которые в обычных условиях не позволяли оправдать затраты на семена, удобрения и горючесмазочные материалы. Абсолютный объем доходов фермерских хозяйств снизился за один год на 34 процента. Это привело к массовому разорению фермеров, набравших кредиты в американских банках. Стремительно обесценились земельные участки, под залог которых банки предоставляли ссуды фермерам. Усилиями Гувера банкротство банков было отсрочено, но такая отсрочка может быть только временной – массовые банкротства в банковском секторе начались уже после выборов, в начале 1933 года, обрушив финансовую систему США.
Гувер не является автором этой системы, он унаследовал ее от прошлых администраций. Федеральные субсидии фермерам США начали платить во время первой мировой войны. Рост цен, сопровождающий военное время, обычно, с теми или иными задержками и потерями, останавливается и в течение более или менее короткого мирного периода возвращается к довоенному уровню. После окончания войны, однако, агроэкспортному лобби удалось сохранить главные институты кредитования и гарантирования производства зерна и других продуктов сельского хозяйства, хотя наиболее одиозные из них, такие, как Военно-финансовая корпорация, были преобразованы.
Идея Гувера состояла в том, чтобы преодолеть рыночную стихию путем широкого объединения американских фермеров в сбытовые кооперативы – род картелей, которые могли бы диктовать цены закупщикам. В 1929 году он создал Американскую сельскохозяйственную сбытовую ассоциацию, которой были предоставлены кредиты – 500 млн. в год создания и еще 100 млн. долл. в самом начале 1930 года. Таким образом Гувер стремился удержать цены на сельскохозяйственную продукцию на уровнях, предшествовавших кризису и спаду. В результате оказался заблокирован один из важнейших, если не важнейший механизм выхода из депрессии – подстройка цен и объемов к новым условиям. Для сельского хозяйства это означало сохранение в бизнесе миллионов ферм, занимающих земли, которые не могли обеспечить рентабельного производства, соответствующего спросу. Гувер образовал долгосрочный ресурс безработицы. Люди все равно теряли источник дохода, но они оказывались на рынке труда после бессмысленного периода ожидания, когда они пассивно наблюдали за ухудшением ситуации, проедая свои сбережения.
Видя малую результативность своей политики, Гувер предпочитал не изменять ее, а удваивать и утраивать усилия. В январе 1932 г. создается RFC (Корпорация финансирования реконструкции), которая получила право выдавать кредиты, не будучи ни частным, ни центральным банком. Фактически в стране начал работать параллельный эмиссионный центр, вбрасывающий в экономику кредитные деньги по указам президентской администрации. Через этот новый канал Вашингтон стал закачивать в экономику уже не миллионы, а миллиарды долларов. Не правда ли, это мало похоже на устранение государства из экономики, приписываемое администрации Гувера позднейшими историками и публицистами? При учреждении RFC получила 500 млн. долларов федеральных денег и право выпуска облигаций еще на 1,5 млрд. долларов. По принятому закону RFC имела право кредитовать любые банки, финансовые компании и железнодорожные компании. Региональная сеть RFC состояла из 33 территориальных кредитных агентств, финансирования при каждом из которых был создан консультативный совет из местных банкиров и чиновников штатов. Только за первый год своего существования RFС выдала кредитов на 2,3 млрд. долларов и 1,6 млрд. долларов раздала в порядке безвозвратного.
Логика создания RFC была следующей. До образования RFC кредитование осуществлялось обычным образом, а именно банковской системой, в частности, 12-тью федеральными резервными банками, в совокупности образовывающими ФРС (для частных банков они и являются пресловутыми кредиторами последней инстанции, creditors of last resort). Получая федеральные деньги, частные банки, по мнению Гувера и его советников, проявляли ненужную въедливость при выдаче кредитов. Их интересовали не интересы страны и народа, а узкие мотивы самосохранения. RFC должна была стать альтернативой консервативному банковскому сообществу, направляя средства туда, куда «нужно стране» (куда именно, определяли банкиры и чиновники на местах), а не туда, куда направляли средства частные банки, стремясь «всего лишь» создать или поддержать прибыльный бизнес. Напомним, что поиск предпринимателями новых прибыльных сфер приложения труда и капитала есть необходимое условие выхода из депрессии.
В соответствии с законом, RFC не отчитывалась перед Конгрессом о предоставленных ссудах. Поразительным было обоснование этого положения. В дебатах в Конгрессе было заявлено, что если информация о получателях ссуд будет раскрыта, то эти бизнесмены могут потерять доверие публики, клиентов, банков и т.п. Тем самым было признано, что на ссуды RFC претендуют в первую очередь те, кто не имел шансов получить обычную банковскую ссуду или отсрочку по платежам поставщику, т.е. те, кто не пользовался достаточно высоким уровнем доверия как бизнесмены.
В июле 1932 года конгресс принял поправки к закону об RFC, инициированные Гувером. Теперь RFC могла не ограничиваться банками и железнодорожными компаниями, предоставляя свои ссуды – она получила право кредитовать любые коммерческие предприятия, участвовать как финансовый посредник в размещении ценных бумаг, финансировать закупки сельскохозяйственной продукции, предоставлять кредиты фермерским сбытовым кооперативам, давать ссуды властям штатов и городов.
Таким образом, RFC способствовала сохранению неплатежеспособных банков, обанкротившихся железных дорог, фермеров, получавших скудные урожаи на неплодородных землях, и предприятий, выпускавших продукцию, которую никто не хотел покупать.
Экономическая политика Гувера состояла в том, чтобы с помощью денег одних граждан финансировать благосостояние других. Публика в ответ бросилась в банки изымать средства, а иностранцы – требовать погашения долларовых банкнот золотом (после финансового краха Европы в банки США хлынул поток частного золота европейцев). Что им ответили руководители американского государства мы увидим ниже.
Новый Новый курс
По выражению английского историка Пола Джонсона, если Гувер был социальным инженером, то Рузвельт – социальным психологом. Проблема состояла в том, что ни тот, ни другой не понимали смысла и не отдавали себе отчета в последствиях своей экономической политики.
