издалека:
– Мы тут с Карен подумали, надеюсь, ты не будешь против, если мы переедем поближе к тебе?
– Ты хочешь уехать отсюда? – переспросил воин, изумленно уставившись на кузнеца.
– Да. Мы не так давно живем здесь, но на нас уже трижды нападали.
– Кто?
– Дважды слуги тех, кто не привык к отказам, а в последний раз – банда каких-то разбойников. К счастью, их было мало и нам удалось отбиться, но они обещали вернуться с друзьями. Пойми, за себя я не боюсь, но здесь мои близкие, ученики, и это делает меня уязвимым. – Кузнец замолчал, смущенно опустив взгляд. Ему было тяжело признаться в этом. Сильный, умный, знающий мужчина смущался признаться в том, что его снедает беспокойство за домочадцев.
– Как думаешь, сколько нужно подвод, чтобы увезти все твое добро, включая дом, конюшню и кузню? – подумав, спросил Ал-Тор.
– Так ты согласен?
– Хороший оружейник нужен всегда, а работы у тебя будет много, можешь поверить, – улыбнулся воин, и на лице мастера расцвела облегченная улыбка.
Супруга кузнеца, услышав, что воин готов взять их под свою защиту, весело рассмеялась и, недолго думая, выставила на стол огромный кувшин старого выдержанного вина.
– Спасибо вам, мастер. Вы не думайте, мы умеем работать. А если что будет нужно, так он всегда сделает, и слово ваше будет законом, не сомневайтесь, – быстро заговорила она, словно боясь, что воин передумает.
– Я не набираю слуг, уважаемая, – тихо ответил Ал-Тор, – рядом со мной живут друзья. Каждый делает то, что может, и получает по своим заслугам. Вы хотите жить рядом со мной? Прекрасно. Я помогу вам переехать. Хороший кузнец нужен в любом поселении, а уж в таком странном, как наше, тем более.
– А чем оно странное? – настороженно спросила Карен.
Ал-Тор улыбнулся в ответ.
– Наше поселение больше напоминает армейские казармы. Плац, коновязи, арсенал, все как в настоящей крепости.
– А женщины есть? – задала Карен самый волнующий ее вопрос.
– Немного, но есть, – кивнул воин.
– А почему немного? – не успокаивалась женщина.
– Все, живущие там, – отставники, в свое время отдавшие себя службе, но так и не сумевшие завести семьи. Теперь для этого слишком поздно. Они старики. Кое-кто сумел уговорить своих подруг на переезд, но таких мало. В основном подруги солдат – это маркитантки и продажные женщины из придорожных кабаков. Быть женой солдата – тяжелый удел.
– Ну не знаю, – задумчиво покачала головой Карен. Затем, подумав, решительно тряхнула головой, словно приняв какое-то решение, произнесла: – Вот переедем, а там посмотрим, какие они старики.
Кузнец усмехнулся и, подмигнув Ал-Тору, ворчливо пожаловался:
– Вот и представь, каково мне живется с таким десятником в юбке. Самый настоящий армейский старшина.
– Я думаю, хорошо живется, – усмехнулся в ответ воин, заметив, как Карен набрала в грудь воздуха для очередной яростной атаки на мужа. Слова воина погасили готовый разгореться пожар страстей.
Вздохнув, женщина усмехнулась и, махнув рукой, принялась за посуду. Мужчины вполголоса обсуждали время и количество необходимого для переезда. Наконец, придя к единому мнению, они поднялись, и Ал-Тор вышел к себе в комнату. Через несколько минут воин вернулся обратно, неся клетку с голубем.
Кузнец уже приготовил все необходимое для письма, и воин, сев за стол, принялся составлять послание своим ветеранам. Уложить все на крохотном кусочке пергамента оказалось неимоверно сложно. Написав несколько самых необходимых фраз, Ал-Тор решил положиться на сообразительность своих десятников, и не ошибся.
Спустя седмицу у дома кузнеца загрохотали подводы, запряженные боснийскими тяжеловозами, огромными, неимоверно сильными животными, способными в одиночку тащить осадный таран. Эта порода была выведена в лесной глуши и предназначалась для перетаскивания огромных бревен, добытых лесорубами. При всей своей мощи, это были удивительно мирные, покладистые, но очень сообразительные животные.
Подводы сопровождал отряд из пятидесяти кавалеристов, державших строй так, словно это была военная операция, а не мирный переезд. Моментально окружив дом, солдаты остались в седлах, ожидая команды десятников.
Командир полусотни спешился и, быстро подойдя к Ал-Тору, отдал салют, не обращая внимания на восхищенные взгляды мальчишек-подмастерьев и одобрительную усмешку кузнеца.
– Мастер, вы приказали пригнать подводы и все необходимое для переезда. Приказ выполнен. В подводах инструмент и провиант, люди готовы к работе.
– Спасибо, старина. Начинайте, – кивнул Ал-Тор, и десятник рявкнул команду. От его рева присели даже тяжеловозы.
Кузнец и его жена только руками разводили от удивления. Полусотня, моментально рассредоточившись, рьяно взялась за дело. Самому мастеру было позволено только разобрать горн и печь. Остальное сделали солдаты. Умение строить фортификационные сооружения и укрепления помогло им быстро разобрать дом, кузню и конюшню. Венцы были помечены и погружены на подводы.
Спустя четыре дня, от добротного дома остался только фундамент, сложенный из крупных валунов. Весь домашний скарб был давно уже уложен в подводы, оставалось только запрячь лошадей, и можно было трогаться в путь.
В последний момент, словно что-то вспомнив, Ал-Тор подошел к кузнецу и, задумчиво потирая лоб, спросил:
– Разман, а разве ты не должен сообщить родственникам своих учеников, что уезжаешь?
– Некому, – коротко ответил кузнец. – Они все сироты. Я подбирал их на улицах. Кто-то пришел просто из леса, брошенный невольничьим караваном. Нам с Карен не дано иметь своих детей. Боги за что-то покарали нас. Теперь это наши дети.
Ал-Тор с удивлением смотрел на кузнеца, не веря своим ушам. Но, переведя взгляд на Карен, понял, что кузнец говорит правду. Вздохнув, он молча кивнул головой и направился к своему коню.
Обратный путь занял у кавалькады десять дней. Дорога прошла спокойно, но у самых ворот дозорные заметили следующую за ними группу всадников. Внимательно выслушав доклад, Ал-Тор приказал погонять коней и приготовить оружие.
В крепости уже заметили приближение отряда, и ворота гостеприимно распахнулись, готовясь принять хозяина и его новых друзей. Подводы только успели вкатиться во двор крепости, как на холме появился большой вооруженный отряд.
Спрыгнув с коня, Ал-Тор принялся раздавать приказы, рявкнув кузнецу убраться с дороги и не путаться под ногами. Ветераны, привычные к тревогам и стычкам, быстро и без суеты занимали свои места и готовились к бою. Несмотря на резкий тон приказа, кузнец не обиделся и, собрав домочадцев, увел их в дом.
Гарнизон дома-крепости занял свои места и затаился, выжидая дальнейших действий противника. Съехав с холма, отряд остановился в двух полетах стрелы от ворот, и вперед выехал всадник на белом жеребце. Забрало шлема было опущено, закрывая лицо всадника, но что-то в посадке и поведении воина показалось Ал-Тору странным. Странным ему показался и сам всадник. Хрупкого телосложения, худощавый и невысокий ростом, он сидел в седле прямо, словно аршин проглотил. Хотя расстояние не позволяло точно судить о росте парламентера, Ал-Тору показалось, что перед ним просто подросток.
Тем временем всадник, подъехав почти к самым воротам, громко прокричал:
– Эй, вы! Откройте ворота, и выходите в поле без оружия, тогда мы пощадим вас! В противном случае вы все умрете. У вас есть час. После чего мы атакуем.
– А ты случайно не ошибся в выборе крепости, малыш? – прозвенел в тишине голос Ал-Тора. – Это не песчаная крепость на празднике солнцеворота. И драться мы будем всерьез.
– Попробуйте, – презрительно ответил парламентер и, развернув коня, помчался обратно.
От такой наглости жители крепости только недоуменно переглядывались, растерянно качая головами. Они не могли понять, зачем нападать на хорошо укрепленное поселение, если в степи можно найти немало караванов. Это и безопаснее и поживы не в пример больше. Но у предводителя банды, очевидно, были свои мотивы поступать таким образом. Банда готовилась к нападению.
Ал-Тор быстро собрал десятников и, проведя небольшой совет, начал раздавать приказы. Слуги, подмастерья и те, кто по какой-либо причине не мог сражаться, были отосланы с приказом спрятаться и не появляться на улицах до окончания боя. Осажденные воины вооружились арбалетами, приготовив запасные тулы со стрелами. Теперь оставалось только ждать нападения.
Как ни странно, бандиты сдержали слово. Они прождали ровно час, после чего спешились и, оставив коней, направились к крепости, на ходу разворачиваясь цепью и готовя веревки с крюками.
Основная масса бандитов была вооружена луками и мечами. Арбалетов было всего три. Ал-Тор заметил несколько секир и боевых топоров. Это было более чем странно. Подобная тактика была полной глупостью. Более того, это было самоубийством.
Подумав, Ал-Тор вызвал нескольких человек и направил их на заднюю стену крепости. Он вполне допускал возможность обхода. Ему не верилось, что люди способны так небрежно относиться к защитникам крепости. Что-то придавало им наглости. Что-то, что могло дать им преимущество перед его ветеранами. Но пока он не видел ничего подобного.
Подпустив атакующих поближе, Ал-Тор поднял руку, и арбалетчики вскинули оружие, тщательно выцеливая противника. Цели были разобраны заранее. Каждый знал, куда бить, поэтому первый залп нанес противнику устрашающий урон.
Тяжелые арбалетные болты легко прошивали кольчуги и кожаные доспехи бандитов. Это трудно было назвать боем. Это было уничтожение. В несколько минут стрелки уничтожили больше половины банды. Оставшиеся в живых растерянно затоптались на месте, не зная, что предпринять.
Решив окончательно покончить с противником, Ал-Тор отдал команду, приказав открыть ворота, и повел людей в контратаку. Бандиты, не ожидавшие такого отпора, не смогли оказать достойного сопротивления. Вскоре вся банда была уничтожена. В живых оставили только парламентера на белом коне. Метко пущенный из пращи камень снял его с коня, гулко ударив по железу шлема.
Скрутив ему руки за спиной, ветераны поставили парня на ноги и сдернули шлем. Стоявшие рядом с Ал-Тором десятники тихо ахнули. Из-под шлема
