противостояний они сами сюда прилетят. И вот тогда…
Маленький городок с населением около восьмисот существ, все, что осталось от некогда цветущей марсианской цивилизации, замер в ожидании посланца с Земли. Городок ожидал встречи, рассчитывая на помощь.
Марсианская цивилизация была намного древнее земной, но развивалась она совершенно по другому пути. Обитатели Марса в процессе эволюции достигли такого совершенства, что в обществе за последние 50 тысяч лет не было зарегистрировано ни одного преступления, не говоря уже о войнах. Познания марсиан в парапсихологии достигли небывалых высот, как, впрочем, и в других областях изучения возможностей Разума, к которым земляне только начинали подступать.
Марсу было чем поделиться с Землей. Вначале — учение о том, как избежать преступлений и войн, затем — телепатия, телекинез, внушение, медитация…
Но и Земля могла помочь Марсу. С помощью земных познаний в области науки и техники, которые на Марсе было ужа слишком поздно развивать самостоятельно, марсиане надеялись вернуть к жизни агонизирующую планету, возродить вымирающую цивилизацию.
От этого контакта никто бы не проиграл. Гармоническое сочетание познаний в области разума и науки должно было принести свои плоды.
Земля отправляла разведывательную ракету на Марс. Следующий запуск — ракета с землянами или, по крайней мере, с землянином — должен был произойти через два планетарных противостояния, то есть два земных года или приблизительно четыре марсианских. Обитатели Марса давно об этом знали благодаря работе специального отдела телепатов, улавливающих мысли землян. К сожалению всего населения планеты, связь эта была односторонней; марсиане никак не могли не только передать на Землю данные о своей планете, но даже заявить о своем существовании.
Лидер Pay и Кии, его официальный заместитель и ближайший друг, погрузились в медитацию, ожидая заветного часа, Затем они подняли тост химической смеси на основе ментола за светлое будущее двух цивилизаций.
Поднявшись на смотровую площадку, которая находилась на крыше, Pay и Кии принялись напряженно всматриваться в черноту марсианской ночи — туда, на север, куда должна была упасть ракета по их расчетам. Звезды подмигивали им своими блестящими глазами.
На Луне, в обсерватории № 1, Рот Эверетт, отведя глаз от объектива, торжественно произнес:
— Она попала в цель и взорвалась! Вилли! Сейчас проявят фотографии, сделают спектрограммы, и мы узнаем кое-что новенькое о старине Марсе!
Рот расправил широкие плечи и сладко потянулся, оторвавшись от телескопа. Затем он подошел к Вилли Сэнгеру и молча пожал ему руку, поздравив таким образом с историческим событием, участниками которого они стали.
— Надеюсь, ракета никого не убила? Ну, я имею в виду марсиан, — объяснил свой вопрос Вилли. — Рот, она точно попала в кратер уснувшего вулкана Сиритс Мейджор? Все, как мы и рассчитали?
— Почти, Вилли. Я думаю, что она отклонилась южнее где-то на тысячу миль. Мы произвели чертовски точный выстрел, если учесть дистанцию в 50 миллионов миль! Вилли, ты что, всерьез веришь, что там могут быть разумные существа?
Вилли задумался на мгновение и ответил:
— Нет.
К тому времени он был прав.
Вильям В. Стюарт
Межпланетная любовь
Помогите мне, я же не дьявол и не кровожадный убийца! Конечно, птицей счастья меня тоже не назовешь. Честно говоря, я даже не маньяк от науки, который пытается оживить Франкенштейна, колдуя над его телом. Все мои знания почерпнуты из колонки “Новости науки” в “Сэнди мэгэзин”. Что же касается всех этих женщин, фотографии которых заполнили первые полосы газет, и всех утверждений, будто я разрубил их тела на кусочки и закопал, как последний дурак, рядом со своим гаражом, — это выдумка чистейшей воды.
Надеюсь, что такой же выдумкой окажется уже заказанный для меня билет на электрический стул. В противном случае, это будет последний финт в моей жизни, в реальность которого я верю все больше и больше. Это маленькое шоу должно состояться сразу же после небольшой формальности — суда.
В действительности я есть (или уже был?) обычный представитель среднего класса. Я всегда отличался дружелюбием, добротой, уживчивостью и фатальной невезучестью. И как же такой добрый малый как я попал в такую переделку?
Я просто помог одной старушке перейти дорогу. Всего-то!
Я, конечно признаю, что уже насколько староват для бойскаутских подвигов. Но эта старая кошелке выглядела такой растерянной и озадаченной, стоя на перекрестке Йорк и Гранд-авеню и вертя головой по сторонам, слоено пугало. Проснувшийся во мне бойскаут заставил меня обратиться к старушенции с вопросом: “Могу ли я чем-нибудь вам помочь, мадам?”, хотя меня так и подмывало ненавязчиво поинтересоваться; “А что ты тут делаешь, старая дура?”
Мне все равно нужно было перейти на ту сторону. Движение, как всегда, было сумасшедшим, и я решил, что мне будет как-то поспокойнее, если эта старушенция будет болтаться у меня под рукой. Просто так — на всякий случай. С моей стороны было, конечно, дуростью считать, что эта старая рухлядь сможет сдержать поток машин, но попытка — не пытка. Классно я придумал, правда?
Был конец рабочего дня, вот-вот должен был начаться час пик. Я довольно рано смылся с работы. Был прекрасный день и не стоило гробить его в редакции, тем более, что редактор опять меня уволил. Мне кажется, что он последнее время только этим и занимался. И я решил, за неимением ничего лучшего, прошвырнуться к “Максиму” и выпить рюмочку — другую. Вот тут-то мне и подвернулась эта старуха.
Она представляла собой довольно жалкое зрелище. Я никогда не видел более унылой картины. Старая перечница стояла как вкопанная, даже не пытаясь дернуться, чтобы перейти дорогу. Она была похожа, как бы это помягче выразиться, на труп трехдневной свежести, хозяин которого, перед тем, как скончаться, добрую сотню лет мучился самыми страшными болезнями. Сначала мне даже пришла мысль дать этой старой кошелке хорошего пинка, чтобы она вылетела на дорогу под колеса какого-нибудь автобуса. С моей стороны, наверное, это был бы очень гуманный поступок.
Я первый заговорил с ней. “Вот-вот развалится”, — пронеслось у меня в голове, когда она начала поворачивать голову в мою сторону, Клянусь, мне даже послышался скрип шейных позвонков. На ее лице, если так можно было назвать эти останки, вплотную прилегали к клювообразному носу два громадных глаза, горевших зеленым бесовским огнем. Явно эта ведьма их у кого-то сперла, уж очень они не шли ко всей ее внешности.
Оки прямо-таки привораживали. В них было какое-то требование, что ли?
— Я… э… так вот, значит… Не будет ли мадам возражать, если она перейдет эту дорогу вместе со мной?
Она молча взяла меня под руку. Тут как раз в потоке несущихся машин образовался просвет и я, успев сказать несколько слов молитвы, вышел с ней — рука об руку, словно к алтарю, — на проезжую часть. Старушка, как оказалось, бегала довольно шустро. Все шло к тому, что нам удастся-таки безболезненно перескочить на другую сторону. Мы уже прошли три четверти пути, как вдруг я, словно пьяная корова, поскальзываюсь на каком-то масляном пятне! А тут, ко всему прочему, на нас вылетел рычащий грязный бензовоз!.. Пока мои ноги перемещались вверх, а тело мешком падало вниз, я все-таки успел подтолкнуть к тротуару эту старую ведьму и закрыл глаза, потому что только от одного предчувствия возможной крови, меня начало тошнить.
Этот ходячий труп вместо того, чтобы дать стрекача или, стоя на тротуаре, прикидывать мои шансы на спасение, ринулся мне на помощь, обливаясь потом. Мгновение — и я уже в воздухе. Сильные руки
