Наполеон - спаситель России

выражают симпатии России. Опасно.

Десант в Голландии также не получает необходимой поддержки, и наступление теряет темп.

А Суворова Австрия все сильнее раздражает непосле­довательными распоряжениями.

Суворов в Италии

В Северной Италии Суворов действовал ничуть не хуже, чем против турок. Когда французский генерал Макдональд наивно вообразил себя в безопасности, Суворов за 36 часов прошел 85 километров и так ударил по армии Макдональда, пришедшей на помощь Моро у Треббии, что французы беспорядочно отступали к Реджо, потеряв 18 ты­сяч человек из 36. Суворов вступает в Турин, столицу Пье­монта. Макдональд с остатками войск запирается в Генуе, которую с моря блокирует Нельсон. Королевская неаполи­танская армия при поддержке русского отряда под коман­дованием капитана 2 ранга Г.Г. Белли занимает Неаполь.

Корпус Моро начал заходить наступающей русской армии в тыл. Но как только Суворов направился к этому корпусу, как только французы увидели русских солдат 16 июля 1799 года — так они тут же оставили город Нови и отошли на юг, спрятались в безлюдных горах.

15 августа Жубер подходит к селению Нови... Суворов не стал ловить по итальянским горам ни Моро, ни Жубера. Сами придут. Суворов велел Багратиону выйти из Нови. И Жубер тут же попался в ловушку, вышел с гор и захватил Нови. Произошло это вечером 14 августа 1799 года. Ранним утром 15 августа Суворов стремительно атаковал войска Жубера. Тяжелый бой русской армии с превосходящим по численности противником длился 15 часов. Французская армия в беспорядке отошла на юг, а сам Жубер убит. Мно­жество пленных, среди которых будущие маршалы Виктор и Груши. Австрийцы обещали и не пришли.

Суворов, так и не дождавшийся прихода на помощь ав­стрийцев, не решается вступать в преследование и в серд­цах шлет рапорт царю о вероломстве союзников.

В конце сентября русские отряды добиваются новых побед. 30 сентября русская армия занимает Рим. Немного­численный российский отряд капитана 2- го ранга Г. Г. Белли принимает капитуляцию французского гарнизона, понима­ющего бессмысленность сопротивления. Восторженный Павел со словами: «Этот капитан хотел меня удивить, ну, так я удивлю его», награждает Белли орденом, предназна­ченным только для высших офицеров. Положение Ушакова абсолютно стабильное. Его десанты вступают в Мессину и Ливорно. На севере новый командующий, эстонский ба­рон Эссен, перегруппировывает армию и наносит пораже­ния французам под Алкмаром и Бевервейком, а некоторое время спустя занимает Бержен, за что получает Мальтий­ский крест и чин генерал-лейтенанта. Австрийская армия побеждает при Мангейме.

Австрийская измена

На Севере Европы англо-русские части, пытавши­еся развить преимущество и перейти в широкое наступле­ние, все чаще терпят поражения. Северное наступление гаснет. На юге французский генерал Массена начинает теснить части эрцгерцога Карла. Опять паника в Австрии: открывается дорога на Вену!!!

Свежие части из России под командованием генера­ла Римского-Корсакова, шедшие на соединение с Суво­ровым, тут же брошены на подмогу частям эрцгерцога. А эрцгерцог Карл уже бежит, не дождавшись россий­ских войск и не проинформировав их об этом. Римский-Корсаков пришел в назначенное место, под Цюрихом, но там не австрийцы, а французы. Российский корпус (26-27 тысяч человек) атакован внезапно, на марше. Кор­пус бешено сопротивляется, даже пытается контратако­вать, но в двухдневной битве полностью разбит, множе­ство солдат и офицеров попали в плен.

Это торжество французов до сих пор во Франции вы­дается за победу над самим Суворовым.

Но Суворов никакого отношения к этому не имеет...

Осенью 1799 года Суворов очистил Северную Италию от французов. По его мнению, пора было идти во Фран­цию, на Париж: путь на Ниццу и Тулон свободен, дорога на Лион защищена слабо. Пора закончить войну, и закончить ее надо победоносно!

Но с точки зрения австрийцев, Суворову было больше нечего делать в Европе. Суворов сделал свое дело, разбил французов... Теперь Суворов может уйти, а во Францию австрийцы вполне могут двинуться и сами. Пусть непо­бедимый Суворов лучше поможет Австрии на другом на­правлении: заменит разбитого Римского-Корсакова.

Уже не до Франции! Суворов вынужден оставить заня­тые в Италии позиции австрийцам, а сам с 20 000-м отря­дом, с боем начинает движение в Швейцарию, по маршруту, разработанному в австрийском штабе. В Италии Суворов с тяжелыми авангардными боями (командир авангарда Багра­тион) пересекает перевал Сен-Готард и переходит Чертов Мост (сейчас здесь высечен в скале православный крест и в честь 200-летия событий установлен памятник Суворову).

Здесь выясняется: в австрийском плане есть ошибка. Союзники врали, будто от Альтгарфа до Швица есть хоро­шая дорога... А там вообще не было дороги. Суворов шел через горный хребет по бездорожью с пушками и обоза­ми. Пройдя 150 километров за 6 дней (по пересеченной местности, практически без дорог), Суворов явился в до­лину и в город Муттен.

Пробившись в Муттен, он узнал
От муттентальского шпиона,
Что Римский-Корсаков бежал.
Оставив пушки и знамена.
Что все союзники ушли,
Кругом австрийская измена,
И в сердце вражеской земли
Ему едва ль уйти от плена[82].

Не совсем прав Константин Михайлович. И Римский-Корсаков не бежал сломя голову, и союзники ушли уже давно, предав для начала Римского- Корсакова. А затем и Суворова: горе-союзники не поставили ни обещанно­го продовольствия, ни полутора тысяч вьючных мулов. Австрийцы отошли, не дождавшись русских частей на марше, подставив их под пушки неприятеля. Армия попала в мешок. Без снабжения, без продовольствия, с ранеными и пленными на руках.

Суворов в своей жизни не проиграл ни одной битвы, и только он знает, какой ценой это было достигнуто. Он не проиграл и эту. Бросив обозы, пленных и оставив раненых «на милость французов» в городе Гларис, армия под коман­дованием своего генералиссимуса осуществила знамени­тый переход через Альпы. Преодолев ледник Прагель и перевал Панике (высота более 2,5 тысячи метров), остат­ки армии, числом только 6 тысяч человек вышли в долину Рейна и вдоль реки вышли в Вадуц (ныне столица Лихтен­штейна).

После этого Суворов отказался продолжать кампанию. К императору ушли соответствующие рапорта от него, его генералов, русского представителя в австрийском штабе графа Толстого и эмоциональное письмо от царевича Кон­стантина, также участвовавшего в походе.

Павел I армию возвращает, но лично Суворовым очень недоволен.

Первый союз с Наполеоном

Результаты войн с Бонапартом никакие, но и осо­бой беды России они тоже не принесли. Разрыв с Брита­нией и союз с Наполеоном в 1800 году принес только бед­ствия Российской империи и самому Павлу.

И в политике «свободных рук», и в войне с Бонапартом Россия была ведущей стороной. Она сама решала, что ей делать. Теперь же в этом союзе ведущая сила — Наполеон Бонапарт.

9 октября 1800 г. Бонапарт прибывает во Францию из Египта и начинает свой триумфальный путь в столицу. Франция с надеждой встречает долгожданного «спасите­ля»: это последний из генералов, не знающий поражений. Даже Жубер и тот погиб!

Сразу, как только Наполеон взял власть, он послал Павлу I письмо с выражением дружбы. Это было первое его действие после переворота 9 ноября 1800 г. (18 брю­мера VIII года по революционному календарю), который провозгласил Консулат и Наполеона Бонапарта первым консулом.

Затем Наполеон без всяких условий освободил всех русских военнопленных, в том числе раненых, оставлен­ных на милость победителя. Все они были переодеты в но­вую, специально сшитую для этого форму и отправлены в Россию за счет французского правительства.

Эти действия были следствием или гениального рас­чета Наполеона, или результатом не менее гениальной интуиции. Павел понимает, что позиции Франции слабы и что итог войны, само существование коалиции зависит от России. И тогда в самом конце 1800 года Первый кон­сул Наполеон Бонапарт заявил о передаче Мальты России. Это был гениальный по своей силе ход.

Некоторые историки полагают, что Павел I Петрович вышел из коалиции, напуганный либеральными идеями офицеров своей армии. Проявлением же этих идей стало то, что адмирал Ушаков провозгласил Ионические острова Республикой.

В действительности все происходило с точностью до наоборот: идеи конституции и либерализма ходили в рус­ском дворянстве независимо от участия в военных дейст­виях. Много раз историки показывали, что «европейские» политические конструкции и дворян, включая и декабрис­тов, и либералов- просветителей типа Белинского и Герце­на, и народовольцев были чисто утопическими. Они не имели ничего общего с реальностью. В воспоминаниях Тургенева есть потрясающее место: он водит по Парижу Белинского, показывая ему улицы и площади, связанные с революцией. А Белинский совершенно не интересуется реальной Францией и ее историей; гуляя по Парижу, он ведет речи о необходимости немедленного освобождения крестьян[83].

Скорее знакомство с реальной Европой и реалиями ре­волюции и французской диктатуры «излечивало» от утопи­ческого стремления делать «как в Европе». Ведь что видели офицеры и Суворова, и Ушакова? Нищее, замордованное население. Не только в Южной Европе, в Италии, Греции, но даже в Швейцарии и Голландии уровень жизни про­стонародья был не выше, чем в России. Жестокие нравы европейской деревни были не лучше, а то и похуже, чем в России. А дворянство было беднее русского и часто хуже образовано.

Война? Это разорение, принесенное войной, озлобле­ние и одичание. Трупы на обочинах дорог и на ветках при­дорожных деревьев, голодные дети, отчаявшиеся люди, у которых отняли последнее. Национальный и групповой эгоизм, упорное желание, по сути, всех таскать каштаны из огня чужими руками.

Революция? Офицеры, воевавшие в Европе, видели го­рода и деревни, ограбленные революционной армией, го­ворили со свидетелями чудовищных