Наполеон - спаситель России

жестокостей, видели вывоз во Францию сокровищ культуры и истории. Они ви­дели, как по-хамски обращаются революционеры со свя­щенниками, как они гадят в церквах и раскуривают трубки от страниц священных книг.

Участие в войне было скорее «прививкой» от револю­ции.

При этом Павел I прекрасно знал и по рапортам Суво­рова, и по докладам ближних к нему лиц, что Британия и Австрия просто используют Россию в своих целях. Если бы он вышел из коалиции, это было бы политически оправ­данно и было бы только популярно в России.

Намного хуже была новая опала Суворова. Пока он был в чести, Павел пожаловал ему титул князя Италий­ского и звание генералиссимуса, приказал поставить ему памятник в Санкт-Петербурге. Но «своевольный» Суворов долго не удержался в зените славы. Переход через Альпы не прошел даром для великого полководца; все же Суворову было уже 70 лет. Вернувшись в Петер­бург 20 апреля, он умер 6 мая. За его гробом запрещено было идти придворному обществу и гвардии. Шли только армейские полки. А Суворов был культовой фигурой для дворянства и всех служивых людей. Передавали слова Массена: узнав о смерти Суворова, он произнес, что отдал бы все свои победы за один его швейцарский поход.

Еще хуже был союз с Британией...

По приказу Павла I российские войска были выведены из Европы. Ушаков передал все занимаемые позиции Ан­глии... Но это совершенно не помешало ей «прихватить» и важный стратегический пункт, Мальту.

После заключения дружбы России и Франции Брита­ния вполне мотивированно отказалась вернуть Мальту России. Получается, что Бонапарт Мальту подарил, а Бри­танцы подарок захватили.

Без русских войск Наполеон громит и турецкие и ав­стрийские войска. В мае, одновременно со смертью Су­ворова, армия Моро наступает в Баварии, а Бонапарт лично ведет войска в Северной Италии. После битвы у Маренго Австрия подписывает в Алессандрии с Первым Консулом соглашение о прекращении боевых действий в Италии.

Совсем выйти из войны Австрия не может: она, как наркоша на игле, сидит на британских субсидиях. Только после того, как в сентябре 1800-го генерал Макдональд занимает Швейцарию и Тироль, Мюрат идет на Неаполь, Брюн наступает в Ломбардии, после того как в декабре 1800-го Моро разбивает эрцгерцога Иогана при Гогенлиндене, взяв 25 тысяч пленных, Австрия просит о мире. Война окончилось полной победой Франции.

А Бонапарт, гениальный стратег и великолепный пси­холог, не забывает о новом союзнике! По Люневилльскому договору Ионические острова остаются под про­текторатом России. А зависимая от Франции Испания урегулирует пограничный конфликт с Россией в Кали­форнии.

Более того... Бонапарт предлагает России секретный план с предложениями о разделе Турции. Бывшая Визан­тия достается России, Ближний Восток — Франции, и о со­вместных боевых действиях в Индии.

Индийский поход Войска Донского

Об индийском походе говорили и говорят очень раз­ное — вплоть до объявления его мифом и выдумкой «врагов императора Павла».

Но секретный проект Российско-французской коали­ции по захвату Британской Индии был. Очень возможно, именно он стоил жизни Павлу I. Во всяком случае, его не довели до конца именно из-за убийства Павла I.

По секретному плану должны были двинуться два пе­хотных корпуса, французский (с артиллерийской под­держкой) и российский, каждый по 35 000 человек, не считая артиллерии и казацкой конницы. Наполеон настаи­вал, чтобы командование французским корпусом было по­ручено генералу Массена. По плану французское войско должно было перейти Дунай и пройти через Южную Рос­сию, останавливаясь в Таганроге, Царицыне и Астрахани.

Объединиться с Российским войском французы долж­ны были в устье Волги. После этого оба корпуса пересека­ли Каспийское море и высаживались в персидском порту Астрабад. Все перемещение из Франции в Астрабад по подсчетам занимало восемьдесят дней. Следующие пять­десят дней занимал поход через Кандагар и Герат, и к сен­тябрю того же года планировалось достигнуть Индии.

Этот индийский поход должен был походить на Египет­ский поход Бонапарта — вместе с солдатами отправлялись инженеры, художники, ученые. По всем законам коло­ниализма, европейские армии вели с собой европейскую науку и культуру.

Реально? Совершенно реально. Этот план должен был вызвать панику у британцев: уж они-то знали меру «люб­ви» народов Индии к Британской Ост- Индской компании. Грандиозное восстание было совершенно гарантировано. Британцев «мочили» бы в сортирах — в деревянных тропи­ческих будочках даже там, где не появился ни один фран­цузский или русский солдат.

Этот план уже начал реализовываться!

В январе 1801 года казачий атаман Василий Орлов по­лучил приказ вести конницу к границе с Индией. Атаман Матвей Иванович граф Платов был освобожден из Петро­павловской крепости и поставлен во главе казаков.

Через месяц войско из 22 500 казаков должно было достигнуть Оренбурга, а оттуда через Хиву и Бухару до­браться до Инда. Немедленно после смерти Павла в марте 1801-го казакам был отдан приказ прекратить поход и воз­вращаться на Дон.

Так реализовался один из политических законов Рос­сийской империи: ограниченность самодержавия удавкой. Чтобы удавка пошла в дело, надо было затронуть инте­ресы дворянства. Они и оказались затронуты: торговля с Британией была слишком выгодна для владельцев земель и крепостных. Как Австрия долго не могла выйти из вой­ны — очень уж задолжала Британии, так и русские дворяне сидели на игле британских денег.

По официальной версии, разрыв экономических кон­тактов с Британией очень сильно ударил бы по экономи­ческим интересам России. Если считать дворянские име­ния «Россией», то все верно. И если иметь в виду только кратковременную выгоду. Почему дворянство не считало для себя выгодным (в том числе и экономически) навязать Британии политическую волю России и Франции? Ответ может быть только один: они не отождествляли себя и свое благосостояние с могуществом Российской империи. Народ российский? В своем представлении они и были этом народом.

Последствия

Павел I был задушен в собственной спальне в ночь с 11 на 12 марта 1801 г. в Михайловском замке. В заговоре участвовала верхушка столичного дворянства: адъютант гренадерского батальона Преображенского полка, Арга­маков, Н.П. Панин, вице-канцлер, Л.Л. Беннигсен, коман­дир Изюминского легкоконного полка П. А. Зубов (бывший любовник Екатерины), Пален, генерал-губернатор Петер­бурга, командиры гвардейских полков: Семеновского — Н.И. Депрерадович, Кавалергардского — Ф.П. Уваров, Преображенского — П.А. Талызин), а по некоторым дан­ным —  флигель-адъютант императора, граф Петр Васильевич Голенищев-Кутузов, сразу же после переворота на­значенный командиром Кавалергардского полка.

О том, что именно произошло, судить трудно: докумен­ты, написанные непосредственными участниками загово­ра, уничтожены.

Александр уничтожил воспоминания Палена и Зубова.

Николай с трудом нашел и сжег записки Беннигсена.

Видимо, какие-то документы уничтожал и Павел: мы до сих пор не знаем, от кого он узнал о заговоре. В качестве доносчиков называют генерал- прокурора П.Х. Обольянинова, бывшего шефа Санкт-Петербургского полка В.П. Ме­щерского. Все это — слухи. Достоверно известно только то, что царь узнал о заговоре. И что он безошибочно вызвал к себе тех, кто в заговоре не участвовал: Линденера и Арак­чеева. Но фактически это лишь ускорило исполнение заго­вора: опираться было не на кого, помочь некому.

Впустил заговорщиков в личные покои царя адъютант гренадерского батальона Преображенского полка Ар­гамаков. Солдат-охранников расставлял командовавший внутренним пехотным караулом Марин. Верных солдат (из простонародья) удалил, потомственных гвардейцев оставил.

Народ, в том числе рядовые солдаты, могли бы спасти своего императора, но он ведь к ним не обратился. А сами они ни во что посвящены не были.

Двое камер-гусара, стоявшие у двери, храбро защища­ли свой пост. Один из них был заколот, а другой ранен. Это камер-гусар Кирилов, впоследствии служивший камерди­нером при вдовствующей государыне Марии Федоровне.

Подробности убийства передаются по-разному, каж­дая версия позволяет разные трактовки. По одной вер­сии, Павел был убит Николаем Зубовым, мужем Натальи Александровны, единственной дочери Суворова, который ударил императора массивной золотой табакеркой (при дворе впоследствии имела хождение шутка: «Император скончался апоплексическим ударом табакеркой в висок»).

По-разному передавали обстоятельства дела: то ли Зу­бов вырвал табакерку из рук Павла, который пытался сам нанести удар, то ли убийство было преднамеренным.

По одной из версий, князь Платон Зубов долго спорил с императором, доказывая, что деспотизм его сделался на­столько тяжелым для нации, что они пришли требовать его отречения от престола. Как видите, аргумент именно та­кой: «для народа».

Спор скоро сделался очень бурным, «собеседники» подрались.

По другой версии, Павел был задушен шарфом или за­давлен группой заговорщиков, которые, наваливаясь на императора и друг друга, не знали в точности, что про­исходит. Приняв одного из убийц за сына Константина, закричал: «Ваше Высочество, и вы здесь? Пощадите! Воз­духу, воздуху!.. Что я вам сделал плохого?» Это были его последние слова.

Версии не обязательно противоречат друг другу. По одной из версий, Павел, получив удар в висок, без чувств рухнул на пол. В ту же минуту француз- камердинер Зубо­ва (по другим данным — сам Зубов; по третьим — Беннигсен) вскочил с ногами на живот императора. Называли по крайней мере три имени того, кто взял висевший над кро­ватью собственный шарф императора и задушил лежав­шего без сознания.

Называли имена (до 8 человек) тех, которые стреми­лись выместить полученные от императора оскорбления, избивая уже труп. Врачам и гримерам было нелегко при­вести тело в такой вид, чтобы можно было выставить его для прощания. Все, прощавшиеся с императором, виде­ли на его лице черные и синие пятна. Треугольная шляпа была так сдвинута набок, чтобы скрыть левый проломлен­ный висок.

Говорили, что когда дипломатический корпус был до­пущен к телу, французский посол нагнулся над гробом и, оттянув рукой галстук императора, обнаружил красный след вокруг шеи, сделанный шарфом. Но опять — слухи без документов.

Неясно, собирались ли заговорщики вообще убивать Павла I. Известно, что «Великий князь Александр не со­глашался ни на что, не потребовав от меня предваритель­но клятвенного обещания, что не станут покушаться на жизнь его отца; я дал ему слово: я не был настолько лишен смысла, чтобы внутренне взять на себя обязательство ис­полнить вещь невозможную, но надо было успокоить ще­петильность моего будущего государя, и я обнадежил его намерения, хотя был убежден, что они не исполнятся»[84].

По воспоминаниям князя А. Чарторыйского, мысль о за­говоре возникла чуть ли не в первые дни правления Павла, но переворот стал возможным только после того, как стало известно о согласии Александра, который подписал соот­ветствующий секретный манифест, в котором признавал необходимость переворота и обязывался не преследовать заговорщиков после восшествия на престол[85].

Насколько Пален писал правду, насколько хорохорил­ся? Если Александр действительно испросил жизнь отца, насколько был искренен он сам? Возможно, подписывая Манифест, Александр подписал тем самым смертный при­говор отцу. Насколько он обманывался сам? Насколько был обманут?