Наполеон - спаситель России

Конечно же, и после этого события было много всего и очень разного. Началась страшная и очень долгая граж­данская война, все стороны которой успели наделать много чего, и длилась фактически до реставрации Бур­бонов в 1815 году. Мелькали, как в дурном калейдоскопе, якобинский террор, Вандейские войны, Конвент, смена календаря, переворот, еще переворот, трупы на улицах, Директория и в конце концов новая империя с Наполео­ном Бонапартом во главе.

Начинались и кончались войны, и вся Европа полы­хала, подожженная революционной Францией, которая сначала хотела принести всем трудящимся Европы такую же счастливую жизнь, а потом как-то незаметно начала строить свою собственную империю. А окончательно все определилось только после поражения Франции и Вен­ского конгресса 1815 года.

Но именно прохладным утром 17 июня 1789 года, в 10 часов по местному времени, провалилась в небытие ко­ролевская Франция. А поскольку она была ведущей дер­жавой Европы, самой культурной и самой сильной в эко­номическом и политическом отношениях, то провалился в тартарары и весь мировой порядок XVIII столетия.

Гвардия народа?

Если Национальное собрание не подчиняется ко­ролю, то получается — в стране появилось два правитель­ства. В точности как в Англии в недобром 1649 году нача­ли воевать между собой король и парламент.

9  июля Национальное собрание провозгласило само себя Учредительным собранием. Учредительное — от слова «учреждать». Учреждать систему правления? Но в стране как будто уже есть законное правительство? Видимо, «на­род» уже не считает законным правительство короля?

И тут на страну обрушивается явление, получившее название «великого страха». В июле - августе 1789 г. по всей Франции прокатываются волны паники. С одной стороны, очень уж это «своевременная» паника, слишком уж полезная для Учредительного собрания. Поэтому до сих пор поговаривают об организации слухов самими револю­ционерами или масонскими ложами.

С другой стороны, нет никаких подтверждений тому, что слухи расходятся из какого-то центра и что их кто-то сознательно распускает. Возможно, народ сам распускал страшные слухи в ситуации неустойчивости. После деся­тилетий стабильной, спокойной жизни гражданская война обрушивается на Францию внезапно и жутко, вызывая предчувствие какого-то надвигающегося кошмара. Если слухи вызваны предчувствиями, то они не обманули!

Одновременно во всех провинциях Франции загово­рили о бандах разбойников, которые явятся буквально завтра-послезавтра. Говорили о «заговоре аристократов», которые двинут против «народа» свои частные армии. Го­ворили об иностранной интервенции, которой руководят опять же французские дворяне. В общем, слухов было очень и очень много. Под влиянием этих слухов крестьяне и жители маленьких городков, естественно, вооружались и объединялись в отряды, выбирали себе вожаков.

Так же естественно эти отряды не ждали появления разбойников, а сами начинали разбойничать. В лучшем случае они громили нотариальные конторы и сжигали архивы с описанием феодальных повинностей. Многие из них были неграмотны и все равно не могли разобрать, в каком документе и о чем идет речь. Поэтому они жгли на всякий случай вообще все документы.

И это — только в самом лучшем случае. Банды воору­женных людей нападали на замки и в них тоже уничтожа­ли все письменные документы — включая старинные книги и раритеты. На всякий случай и из ненависти к тем, кто умеет читать и писать. Естественно, грабили и вообще все ценное. Если обитатели замков сопротивлялись разбой­никам, их изгоняли, калечили и убивали. Не обязательно дворян — прислуги в замках обычно было много, и эти люди были связаны с хозяевами замков поколениями, тесными феодальными связями. Среди 10, 20 или 30 тысяч человек, убитых в это время, самих дворян было в лучшем случае 10-15% — большинство уже бежали в города. Честные люди платили жизнью за то, что не позволяли грабить своих патронов. Негодяи присоединялись к разбойникам, революция отбирала и ковала себе кадры.

В Париже, пользуясь смутой, распоясались уголов­ники. Запуганная полиция просто боялась связываться с «народом» — с карманниками, например. Страна начала сползать в беззаконие и смуту.

Король стягивает к Парижу верные ему войска? Народ, нация, тоже должен иметь свою армию! А почему только армию? У короля ведь есть своя гвардия? Пусть она бу­дет и у народа. Национальная гвардия (la Garde Nationale) рождалась очень мотивированно. Первоначально так на­зывались отряды ополченцев, созданные Национальным собранием Франции в 1789 для наведения порядка на ули­цах Парижа.

Первым командиром национальных гвардейцев стал ве­теран американской революции маркиз де Лафайет( 1757-1834). Когда-то провозглашение независимости США вы­звало приступ ликования во Франции: ведь взбунтовались колонии ненавистного конкурента, Британии!

Мари-Жан-Пауль де Лафайет воспитывался на просве­тительной литературе XVIII в. Он снарядил за свой счет ко­рабль, собрал, вооружил «добровольцев», щедро оплатил их труды и поплыл в Америку: сражаться за свободу колонии против Британии. Американский Конгресс тут же произвел его в генерал-майоры. Воевал Лафайет очень отважно, лич­но водил войска в атаки и стал национальным героем США. Во Франции он тоже был очень популярен: у одних, как «борец за свободу», у других, как борец с Англией.

В феврале 1780 г. Лафайет вернулся на родину. Король велел посадить его под арест на 8 дней за самовольный вы­езд из страны. Но и все «хорошее общество», и сам Людо­вик XVI встречали его как героя. К тому времени Франция открыто встала на сторону Соединенных Штатов. После оваций и пиров во Франции де Лафайет вернулся в Аме­рику. Там он успел много что сделать: например, отрезал путь к отступлению британскому генералу Корнваллису, и тот вынужден был капитулировать.

Лафайет и в третий раз побывал в Америке, в 1784 г. На этот раз не было необходимости воевать. Это было триумфальное шествие национального героя.

Мне не удалось достоверно выяснить, использовалось ли название «Национальная гвардия» для иррегулярных вооруженных сил штатов — «граждан- солдат». Принцип Национальной гвардии соблюдался: в мирное время «вос­кресные солдаты» проводят кратковременные сборы, в во­енное — защищают отечество, получая небольшую плату. Эти ополченцы и начали войну за независимость 1775-1783 годов. Но, возможно, граждан-солдат стали называть Национальной гвардией позже, по французскому образцу. До сих пор Национальная гвардия (National Guard) США выполняет роль внутренних войск.

Этого-то человека, маркиза де Лафайета, поставили во главе Национальной гвардии. Позже Лафайет это отрицал, но ополченцы много раз заявляли, что это по его приказу они 13 июля ворвались в Дом инвалидов — то есть в Дом отслуживших свой срок солдат, военных пенсионеров, разграбили Дом инвалидов, Арсенал и городскую мэрию. В Париже сразу оказалось от 20 до 30 тысяч вооружен­ных людей.

Это были от начала до конца «незаконные вооружен­ные формирования». Не случайно Национальной гвардией в конце 1980-х называли вооруженных повстанцев в Чеч­не и Грузии, Киргизии и в Узбекистане.

Да, кстати, слухи о разбойниках, восстании дворян и интервентах не подтвердились. Но конечно же, Нацио­нальная гвардия и не думала разоружаться.

Величайший фарс Великой Французской революции

Во Франции одновременно два правительства. Одно сидит в королевской резиденции, Версале. Теоретически ему принадлежит и Зимний дворец королей Лувр.

Другое правительство, Учредительное собрание, рас­положилось в Пале-Рояле (Palais Royal, то есть «королев­ский дворец») — площадь, дворец и парк, расположенные в Париже напротив северного крыла Лувра.

В Париже две армии. Одна подчиняется королю, дру­гая — Учредительному собранию. Солдаты этих армий задирают друг друга, грозят оружием. В воскресенье 12 июля в Париже начались столкновения горожан с ра­нее стянутыми к столице войсками.

В тот же день король уволил популярного министра Неккера. По этому поводу мало известный журналист Камиль Демулен произнес в Пале-Рояле свою знаменитую речь: «Граждане! Я только что прибыл из Версаля. Неккер получил отставку! Возможно ли большее глумление над нами? У патриотов остается только одно средство — это прибегнуть к оружию! Итак, граждане, к оружию!».

Совершенно очевидно, что отставка Неккера — только предлог. Даже если бы сам Неккер упал на колени, умоляя его не защищать, «патриоты» пошли бы на ненавистного врага — на короля и всех его сторонников.

Толпа в восторге. Воя и рукоплеща, она предлагает Демулену возглавить восстание. А он, картинно простирая руку, кричит, что отказывается от роли вождя, он хочет быть простым солдатом Отечества, Прекрасной Фран­ции. «Свобода! Свобода! — кричит Демулен, — Она парит над нашими головами! Она увлекает меня в свой священ­ный полет. Вперед к победе! Смотрите на меня, притаив­шиеся шпионы! Это я, Камиль Демулен, призываю Париж к восстанию! Я не боюсь ничего!.. Братья! Мы будем сво­бодны!..»

Совершенно очевидно, что перед нами — не полити­ческая программа и не план восстания. Перед нами — тот самый случай, когда один из тысяч болтунов, упиваясь собственной храбростью, спускает с цепи миллионы дикарей.

Историк Павел Воронцов приводит статью из париж­ской газеты «Монитер» за 17-20 июля 1789 г. «В ней [от­ставке Неккера. — П.В.] видели предвестие трех ужа­сающих бедствий — голода, банкротства и гражданской войны. Зрелища и увеселения сразу же были отменены, как в дни скорби и траура. Одновременно люди кидают­ся в Пале-Рояль: для того, чтобы совместно противостоять усилиям тирании. Негодование достигает предела, и собравшиеся во множестве французы, бледные, с отчаянием на лицах и бессвязными призывами к возмездию на устах, готовы, как львы, устремиться ради спасения Отечества, пусть даже и безоружными, навстречу опасности. В этот момент молодой человек [Камиль Демулен. — П.В.] залеза­ет на стол, кричит: «К оружию!», выхватывает шпагу, по­трясает пистолетом и показывает собравшимся зеленую кокарду [Камиль сорвал веточку с дерева. — П.В.]. Толпа, которая смотрела и слушала в молчании, наэлектризован­ная его отвагой, внезапно разражается громкими криками. Все возбуждаются, воодушевляются, и в одно мгновение тысячи людей срывают листья с деревьев, прикрепляют их вместо кокарды и дают тем самым сигнал к восстанию во всех кварталах города»[22].

Что характерно  — грабить Арсенал, Дом инвалидов и мэрию толпа могла практически безнаказанно. Правитель­ственные войска не вступают в активную схватку: король не хочет кровопролития в своей столице, проклятый реак­ционер. Париж фактически в руках повстанцев.

Во вторник, 14 июля 1789 г., продолжается грабеж в складах оружия: королевский режим заготовил его очень много, воровать и грабить можно долго. До сих пор неиз­вестно, кто первым крикнул: «На Бастилию!». Позже эту заслугу пытались приписать себе до 200 человек. И около 30 тысяч вооруженных «патриотов» устремились к кре­пости. Тут же выбрали себе командиров — неких Гюлена и Эли (Hulin et Elie), — в прошлом оба — офицеры королев­ских войск. Кто им подчинялся, кто нет.

Собственно говоря, зачем нужна была повстанцам Ба­стилия?

Бастилия (фр. la Bastille или точнее la Bastille Saint-Antoine; парижанин скажет просто Bastille) - изначально крепость, построенная в 1370-1381 гг., и место заклю­чения государственных преступников в Париже. Некото­рые из них и правда содержались в ужасных условиях... в XV-XVI веках, за два столетия до Французской рево­люции.