Сельва умеет ждать

Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись…

или:

Я конквистадор в панцире железном,
Я весело преследую звезду.

Нет, не случайно вспомнился Николай Степанович – фигура знаковая для современной российской фантастики. Кажется, что его дух витает над Сельвой, благословляя автора на новый подвиг во славу отечественной словесности. Вершинин, как и Гумилев, создает особый поэтичный и экзотический мир со своей собственной мифологией, этнографией и языком. Здесь нет непонятных демиургов, Вершителей, наблюдающих за суетой подопечных. Валькирийские боги до боли напоминают африканских губастых идолов, вырезанных из черного дерева, которые так пленяют своей загадочностью и чужеродностью.

Обреченный, тебе я поведаю
О вождях в леопардовых шкурах,
Что во мраке лесов за победою
Возят полчища стройных и хмурых.

О деревнях с кумирами древними,
Что смеются улыбкой недоброй,
И о львах, что стоят над деревнями
И хвостом ударяют о ребра.

И среди этой экзотики затерялось несколько островков земной цивилизации, похожих на декорации из старых добрых вестернов: салун, отважный, но спивающийся от безнадежности и тоски шериф, бородатые поселенцы, полузабытые традиции. И все это находится в состоянии зыбкого нейтралитета. Достаточно одной искры, чтобы мир взорвался.

Вот тут и появляется цель, оправдывающая Средства. И, как всегда в таких случаях, здесь замешаны Деньги, и начинается грязная игра, ставки в которой очень высоки: «Федерация – или несколько сот, пусть даже тысяч, тупоголовых, выродившихся, ничего собой не представляющих колонистов, почему-то считающих себя землянами». О коренных жителях никто не вспоминает. Это просто несерьезно. А зря. Ведь чаша терпения валькирийцев уже переполнена. В романе «Сельва умеет ждать» прекрасно передана сгущающаяся атмосфера приближающейся катастрофы. То тут, то там вспыхивают очаги недовольства. Земляне-колонисты устраивают провокации и ищут союзников. Туземцы из долин, подстрекаемые землянами – сотрудниками Компании, начинают военные действия против горцев. Одновременно зарождается и ширится антиколониальное движение, направленное против всех пришедших с Небес. Скоро, скоро грянет буря. И где те штурманы, которые поведут корабли в штормящем житейском море?

В первых двух книгах наметилось, по крайней мере, несколько кандидатов в шкипера-спасители: Дмитрий Коршанский, Канги Вайака и Фридрих Барбаросса. С последним все более или менее понятно. Это типичная реализация легенды, древнего пророчества. Пришествие, так сказать, ожившего мертвеца, являющееся неизменным базисом почти любой традиционной (прежде всего, монотеистической) религии. Однако же сказано: на бога надейся, а сам не плошай. Бурное время неурядиц и безначалия рождает своих героев.

В сюжетной линии, связанной с внуком президента Коршанского Дмитрием, писатель показывает рождение героя – военного гения, полководца. Ничем особенным не отличается молодой землянин от сотен остальных своих сверстников, получивших такое же военное образование. Ну, разве что тем, что его «внутренним советчиком», «вторым я» становится сам Лох-Ллевенский Дед, мудро подсказывающий отпрыску выходы из патовых ситуаций. В остальном же это обычный земной юноша, волею случая оказавшийся среди дикарей и обративший на себя благосклонное внимание девушки-вождя племени дгаа. На наш взгляд, романисту удался как этот образ, так и многие другие, входящие в эту группу, персонажи. Они очень искренни и симпатичны. Симпатичны своей обыкновенностью, типичностью. Дмитрий, Гдламини, Н'харо, Мгамба похожи на многих своих земных сверстников, наших современников. Давно не приходилось встречать в современной российской фантастике (тем более в боевике) таких простых и понятных человеческих отношений. Здесь нет ничего от суперменства, от боевой машины для убийств, лишь изредка отвлекающейся на пару-тройку сексуальных интрижек. Уже в первой книге герой благополучно женится на любимой девушке. Правда, с детьми у них что-то не ладится, а затем Гдламини и вовсе попадает в плен к противнику (на этом, собственно, пока и заканчивается данный сюжет). Но смеем надеяться, что автор не впадет в соблазн и не пойдет по пути нынешних литераторов, считающих, что герой обязательно должен быть волком-одиночкой без семьи и привязанностей. Или законы жанра все же возьмут свое? А ведь так хочется сказки с хорошим концом, от которых нас постепенно отучила отечественная словесность последнего десятилетия.

Не менее любопытна и сюжетная линия, повествующая о Левой Руке Подпирающего Высь, Канги Вайаке, Ливне-в-Лицо. Вершинин исследует здесь феномен рождения пророка, духовного лидера типа Муаммара Каддафи. С самого начала автор выпячивает в своем герое (или антигерое) немалый запас пассионарности. Это несостоявшийся туземный царек, человек, полный нереализованных амбиций. Поразительна трансформация, претерпеваемая Ливнем-в-Лицо. В самом начале книги «Сельва не любит чужих» – это тупой вельможа с наполеоновским комплексом, мечтающий о куске халвы побольше да о паре жестяных орденов. Затем, уже в середине романа, мы видим его у позорного столба. Ни тяжкие условия содержания в земляной тюрьме, ни публичная порка не сломили Канги Вайаку. Наоборот, они лишь закалили его, дав ему духовное прозрение и просветление, окутав волшебной аурой мученика за идею. Именно эта аура превращает Ливня-в-Лицо в харизматического лидера М'буулу М'Матади – Сокрушающего Могучих.

Казалось бы, превращение ничем не мотивированное, сказочное, противоречащее логике развития характера. Однако у Вершинина на все про все заготовлен ответ. Что ж, только Димке Коршанскому вольно пользоваться «внутренним голосом»? Другие тоже право имеют. Появляется такой «голос» и у Канги Вайаки, ставшего Носителем инопланетного организма Йигипипа. Так вот в чем дело, скажет разочарованный читатель и будет отчасти прав. «Инопланетный» след как причина перерождения Левой Руки Подпирающего Высь немного легковесен и малоинтересен. Вероятно, и сам автор почувствовал это, потому что во втором романе «Сельвы» о Носимом почти не упоминается, а М'буулу М'Матади превращается в колоссальную, одновременно величественную и трагическую фигуру.

Если вокруг его главного оппонента Дмитрия собирается множество друзей и единомышленников, то духовный лидер Нгандвани страшно одинок. У него нет друзей, одни лишь воины. Он изо всех сил пытается привлечь на свою сторону умных и опытных союзников. Но из этого ничего не выходит. Вспомним одну из самых сильных, по нашему мнению, сцен романа «Сельва умеет ждать», посвященную гибели князя Мещерских, гордым отказом ответившего на унизительное предложение М'буулу М'Матади перейти к нему на службу. «Вор и самозванец», – повторяя слова капитана Миронова, обращенные к Пугачеву, бросает в лицо новоявленному пророку Мещерских. И идет в свой последний бой. Последний для него. Но не для «Сельвы».

Скоро они сойдутся, Дгаангуаби и М'буулу М'Матади. На чьей стороне Истина? Кто победит? Будем ждать следующей книги цикла.

ЧЕРНЫЙ Игорь Витальевич,

доктор филологических наук, профессор

,

Примечания

1

Презрительное малороссийское ругательство.

2

Любезный читатель! Все тайны и недомолвки, имеющиеся в этой интересной главе, легко объясняются, стоит лишь освежить в памяти содержание романа «Сельва не любит чужих», который, однако, следовало купить еще год назад, ибо книги Л. Р. Вершинина на прилавках не залеживаются. (Доброжелатель.)

3

О причинах пребывания Кристофера Руби на Валькирии, его непростых отношениях с Нюнечкой, славном боевом пути подполковника Эжена-Виктора Харитонидиса, а также о сером берете, который не просто серый берет, и пегой свинке, которая долгое время была не только свинкой, подробно рассказано в романе «Сельва не любит чужих».

4

Правильно, правильно… Совершенно справедливо (фарси).

5

Мальчишек (пушту).