в красный плащ, отделанный лисьим мехом. Гарнизон выстроился перед порталом в неровный ряд. Четверо сержантов поспешно открывали ворота.
Яркое солнце, проникавшее в темницу, слепило Эдмунда, но он продолжал наблюдать. Ему послышался знакомый стук подкованных железом копыт. В самом деле, во двор въезжал высокий, седой, с орлиным профилем кавалер в ярко-белой мантии поверх кольчуги. На груди был вышит ярко-красный латинский крест. Трудно было определить, какие чувства питает к сэру Вольмару Агропольскому вновь прибывший. Всадник держал себя отчужденно и надменно.
Со двора донесся стук копыт еще четырех коней – въезжали сержанты, крупные, груболицые парни. Их кольчуги из широких колец и стальные начищенные шлемы горели на солнце, составляя контраст с тусклым, покрытым пылью снаряжением воинов гарнизона. Когда сподвижники незнакомца отъехали в сторону, в воротах замка появилась белобородая фигура в черном. Это был монах, лицо которого скрывала тень. Перед собой он нес распятие из черного дерева с вырезанным на нем образом Спасителя из слоновой кости.
Вслед за монахом через несколько минут появились воины, -загорелые, покрытые пылью, числом около двадцати. Между тем рыцарь в белой мантии спешился и готовился уже отдать поводья своего коня охраннику…
И тут, сделав глубокий вдох, Эдмунд закричал во весь голос, взывая о помощи:
– На помощь! Au secours! Аи secours!
Рыцарь резко повернулся, и Эдмунд заметил, что у него не только недоставало левого глаза, но вся эта сторона лица была искалечена каким-то страшным ударом.
И снова еще громче узник подал голос, моля о спасении. Затем прислушался. Рыцарь в белой мантии поинтересовался, что это за крик.
– Пленник-идиот. Выдает себя за благородного человека, – презрительно пояснили ему.
– Но он говорит по-французски, – усомнился рыцарь. – Я хочу видеть его.
– Не теряйте драгоценного времени, сэр Тустэн, – пытался отговорить его хозяин башни. – Это умалишенный, совершенно потерявший разум.
– Вытащите-ка его. Я посмотрю, кто это как рыцарь взывает о помощи.
Незнакомец, по всему видно, бывалый воин, покачиваясь, прошел по освещенному солнцем двору.
Хмурый, покрасневший от волнения владелец Агрополи послал за ключами. Затем приказал двоим сподвижникам вывести пленника на солнечный свет.
– В чем дело? – спросил седой рыцарь. – Почему ты взываешь о помощи?
Рыцарь в белой мантии был почти такого же высокого роста, как и пленник; его единственный внимательный глаз холодно сверкал, словно был из отполированной стали.
Стараясь держаться прямо, Эдмунд вкратце сообщил данные о своем происхождении, назвал прежнее звание. Тогда вперед выступил монах. Подняв распятие, теперь свободно укрепленное у его пояса из сплетенных веревок, он, возвысив голос, потребовал:
– Поклянись перед этим крестом, что говоришь искренне и правдиво.
– Но в этом нет необходимости, святой отец, – мягко сказал Эдмунд. – Я уже дал слово рыцаря, что говорю чистую правду.
Под любопытными взорами неопрятного гарнизона крепости одноглазый рыцарь, шагнув вперед, снял правую перчатку.
– Сэр Тустэн де Дивэ, констебль графа Тюржи Второго из Сан-Северино, – представился он. – Я счастлив, что имею честь оказать помощь благородному человеку, находящемуся в беде. – Затем повернулся и, с длинным мечом на левом бедре, величественно двинулся к владельцу Агрополи. – Будь ты проклят, негодяй! – прогремел он. – Как ты посмел заточить дворянина, не представив его сначала на суд законного господина?
– Он мой пленник, – последовал уклончивый ответ.
– Значит, ты победил сэра Эдмунда в рыцарском единоборстве? – допытывался одноглазый рыцарь.
– Он мой пленник, – упрямо твердил владелец крепости.
– Ты не даешь прямого ответа!
Кольчуга из скрепленных между собой железных блях съехала на локти сэра Тустэна, когда он повернулся к Эдмунду:
– Как же, сэр рыцарь, ты очутился в таком печальном положении?
Сэр Эдмунд подробно рассказал о коварном захвате и заточении его с сестрой в этой крепости.
Длинный шрам, пересекавший бронзовое лицо Тустэна, побагровел от негодования.
– Сэр Вольмар, – загремел он, – когда мой господин в Сан-Северино услышит об этом, он снимет шпоры с каблуков докатившегося до такого свинства негодяя. Ты не прислал часть добычи, взятой на этом берегу, своему господину!
Сэр Вольмар насупился.
– Тем не менее этот незнакомец – мой пленник. Поскольку он не может уплатить выкупа, то останется здесь, – твердо заявил он.
– Во славу Господа Бога! Он не останется! – проревел в ответ констебль.
Окинув беглым взглядом худую фигуру англо-норманна, сэр Тустэн отметил его ввалившийся живот.
– Сэр Эдмунд находится в слишком плачевном состоянии, – объявил он, – чтобы сражаться на суде чести. Поэтому я беру его под защиту. Иди, надень свою кольчугу, лживая собака, – бросил он хозяину башни.
– Благодарю вас, благородный сэр, – с достоинством сказал граф, – но я всегда сражался за себя сам. – И, растолкав своих стражников, Эдмунд усмехнулся. – Одолжите мне ваш меч и ваш шлем, сэр Тустэн, и силы мои вернутся.
Сэру Вольмару, вероятно, не понравилось предложение схватиться в поединке даже с таким истощенным пленником.
– Я уступаю господину констеблю, – поспешно заявил он. – Негодяй – ваш.
– Негодяй? – Двумя большими прыжками Эдмунд преодолел разделявшее их пространство и нанес обидчику удар в челюсть, да такой мощный, что у того затрещали зубы. Вольмар отпрянул, схватившись за рукоятку своего меча, однако так же поспешно отпустил ее.
– А леди Розамунда, где она? – потребовал ответа Эдмунд. – И если пострадала ее честь… – с угрозой в голосе продолжил он, – тебя ждет кара Сатаны.
– О нет! – забормотал Вольмар из Агрополи. – Девственность леди не пострадала, – поспешно добавил он. – Клянусь, худшее, что она испытала, – это легкие пинки и пощечины от моей жены.
Прошло совсем немного времени, и леди Розамунда, облаченная в простой халат из козьей шерсти, появилась из сторожевой башни. Ее вывели оттуда бледную, измученную и давно не мытую. Правда, длинные золотистые волосы, как было видно, спешно заплели в косы. Не обращая внимания на любопытные взгляды собравшихся, девушка кинулась в объятия брата-близнеца и крепко прижалась к нему. А в это время сэр Тустэн на чем свет стоит ругал ставшего окончательно покорным владельца Агрополи. При этом Тустэн пользовался смесью итальянских, нормано-французских и даже греческих выражений. Не затрагивая темы бандитских нападений и потопления судов, он осуждал сэра Вольмара лишь за то, что тот не отдавал владельцу Сан- Северино причитающуюся тому половину добычи.
– Выслушай, грязная свинья, – рычал констебль, уставившись своим единственным глазом на хозяина башни, – и узнай о цели нашего приезда. Брат Ордерикус, как тебе известно, один из самых почитаемых монахов монастыря Монте-Кассино. Он сообщит тебе то, что даст тебе возможность надеяться на отпущение грехов, и даже такому негодяю, как ты, откроет дорогу к спасению.
Брат Ордерикус вышел в центр двора, торжественно задрал длинную седую, с серебряным отливом бороду и высоко поднял распятие…
– Ты страшишься адского пламени, – звонко прокричал он так, что слышно было даже в чулане, из которого выглянул человек с вырванным языком. – У тебя будет возможность очиститься. Поручаю тебе и всем из этого двора собраться завтра утром в деревне под названием Песто. – Глубоко посаженные темные глаза монаха сияли поистине неземным светом. – Я поручаю тебе, сэр Вольмар, разослать конных гонцов по твоим владениям и повелеть всем собраться в Песто. Там я оглашу торжественный призыв к оружию, с которым обратился к верующим его святейшество папа Урбан Второй.
Глава 4 НА ДОРОГЕ К ПЕСТО
Небольшая кавалькада размеренной рысцой продвигалась по разбитой пыльной дороге. Когда-то это был прекрасный римский тракт, проложенный вдоль морского берега. Розамунда де Монтгомери наконец-то полной грудью вдыхала живительный морской воздух. Она счастливо улыбалась, наблюдая, как трепещут на ветру многоцветные флажки, укрепленные на наконечниках пик спутников сэра Тустэна.
Как чудесно было скакать этим солнечным утром вдоль берега большой бухты! Окаймленная каменными утесами, она простиралась далеко на север. И цветом своей воды могла сравниться разве что с голубизной глаз матери Розамунды. Как и пристало дочери грозного нормандского графа, девушка искусно управляла лошадью.
Избавиться от унижений и человеческой подлости обитателей замка Агрополи было для Розамунды невероятным счастьем. За последние несколько дней она многое пережила. Трудно представить, какие издевательства вынесла дочь покойного графа Аренделского от грубой мегеры леди Альдебары.
Яркие вишневые губы Розамунды горестно сжимались при воспоминании о том, как ее заставляли ходить босиком по ледяному полу башни. Как надели на нее грязный рваный халат, который она никогда не предложила бы даже дочери свинопаса.
Очаги на верхних этажах башни вечно дымили независимо от направления ветра. Ничего удивительного, что у потомства сэра Вольмара постоянно были воспалены глаза. Кровать свою в студеном углу третьего этажа Розамунда накрыла одеялом поверх груды прогнивших парусов, выловленных при кораблекрушениях.
Итак, кавалькада неспешно продвигалась вдоль побережья.
