- Садись, - говорит и на койку показал.
Сел чернявенький. Поглядел Петьке в самые глаза и говорит:
- Помнишь, - говорит, - ночью... перед тем как ты заболел... Куда ты тогда ночью ходил?..
Вздрогнул Петька, не вытерпел и закрыл глаза.
Покраснел, наверно. Говорит:
- Не помню, куда ходил... Может, - говорит, - никуда не ходил. А что такое?
- А то, - говорит чернявенький. - Расскажу я тебе все по порядку. Пятакова знаешь?..
Вспомнил Петька:
- Одноглазый такой?
- Ну да... Еще ты с ним подрался. Ну, так Пятакова больше в нашем детдоме нет. Понял?
Не понял, конечно, Петька.
- Ну так что ж? - спрашивает. - Что ж такого, что нет? Очень рад... Лезть не будет.
- А то, - говорит чернявенький, - что виной тому ты. По твоей вине отправлен Пятаков в реформаторий, в детскую тюрьму.
- За что?
- За дрова.
Покраснел Петька самым отчаянным образом.
- За какие дрова? - спрашивает, а сам чернявенькому в глаза посмотреть не может.
- За такие, - говорит чернявенький. - Сам знаешь, за какие... А только дело вышло так. Пятаков этот еще раньше дрова воровал. Продавал торговкам на Слободе. Попался. Первый раз ему выговор сделали. Ну, он побожился, что больше воровать не будет... А тут опять с дровами история. В ту ночь разворотил кто-то саженей пять. Я-то знаю, кто, а все на Пятакова подумали. Пятакова за такие дела - в реформаторий... Хоть он и не виноват, а виноват ты.
Замолчал чернявенький, молчит и Петька. Нет у Петьки духу отпираться. Ждет Петька, что ему еще чернявенький скажет. А чернявенький говорит такое:
- Придется тебе сознаться, что воровал дрова ты, а не Пятаков...
- Как? - говорит Петька. - Как воровал? Не воровал я!.. Иди ты!..
- А что же ты?.. В бирюльки играл?
Не знает Петька, что и сказать. Не расскажешь ведь про часики.
- Я, - говорит, - это просто так разворотил. От злости.
Усмехнулся чернявенький.
- Ну, - говорит, - это как хочешь. Тем для тебя лучше. Но сознаться ты все-таки должен.
- Спасибочки! - говорит Петька. - Что я - дурак сознаваться?.. Не дурак я...
Говорит чернявенький:
- Это, - говорит, - совершенно верно. Просто так - глупо сознаваться. Но если из-за тебя товарищ гибнет... Неужели ты можешь товарища предать?
- Нет! - говорит Петька. Покраснел, обидно Петьке. - Нет, - говорит, это ты брось. Меня на Кордоне вся братва знает. Я не легавый. Я за товарища всегда постоять могу, я не гад какой-нибудь...
- Ну, так вот, - говорит чернявенький, - иди к Федору Ивановичу и чистосердечно признайся. Так, мол, и так, - дрова я разворотил. Тебе за это ничего не будет, - выговор разве, а Пятакова спасешь. Гибнет Пятаков в реформатории. Ладно?
Мотнул Петька головой.
- Ладно, - говорит, - схожу. Мне, - говорит, - плевать в высшей степени. Мне хоть в тюрьму отправляй... Не боюсь.
Соврал Петька. Как ушел чернявенький, лежит Петька и думает:
'А что, если и вправду за такую вещь в тюрьму отправят? Ведь это что же? Это значит - кончено! Это - прощай, часики...'
Расстроился Петька от таких мыслей. И не знает Петька - идти или не идти к Федору Иванычу.
Думал, думал - надумал:
'Пойду. Потому что нехорошо, если человек гибнет. Хоть он и паразит, а нехорошо. Свой все-таки парень'.
Оделся Петька не спеша и стал ждать Рудольфа Карлыча.
Пришел Рудольф Карлыч. Петька и говорит:
- Разрешите, - говорит, - повидать заведующего. Разрешите мне отлучиться.
- Зачем? - спрашивает Рудольф Карлыч. - Какие у тебя дела? Может быть, тебя кто обидел? Может быть, я тебя обидел? Может быть, я тебе кушать мало даю?
- Нет, - говорит Петька, - кормите вы меня, спасибо, на убой. И никто меня не обидел. А только нужно мне заведующего по очень важному делу.
- Ладно, - говорит немец. - Если очень нужно, то иди. Но ненадолго... Тебе еще нужно выдерживать карантин.
Вздохнул Петька.
- Приду, - говорит, - не знаю когда. Может быть, совсем не приду. Прощайте.
Вздохнул Петька и пошел к Федору Иванычу.
Приходит в его квартирку, а его нет. Он в экономии по хозяйству.
В квартирке мужчина какой-то сидит. С портфелем. В ботинках 'джим'. Тоже Федора Иваныча ждет. Ногти покусывает.
Стал Петька у дверей - ждет. А мужчина с портфелем ногти кусает.
'Что за дядька? - думает Петька. - По какой надобности пришел? Из кооперации, наверное, деньги за продукты получать. Или, может быть, монтер...'
А тут Федор Иваныч входит.
Петька к нему:
- Здрасти.
- А, - говорит Федор Иваныч. - Выздоровел? Так... Молодец.
А сам к другому, который в 'Джимах':
- Здравствуйте. В чем дело?
Встает этот, который в 'Джимах', и медленно говорит:
- Здравствуйте. Я к вам из детского реформатория. По поводу Георгия Пятакова. Представьте, - говорит, - вчера ночью Пятаков бежал из реформатория.
Задрожало у Петьки сердце. И мысли в голове заволновались. Не слышит Петька, что дальше говорят; одно думает: 'Сознаваться или не сознаваться?'.
А Федор Иваныч уж руку обкусанную пожимает и говорит:
- Бумаги вы получите в канцелярии. Так. До свидания.
И сразу к Петьке.
- Ну, - говорит, - какое у тебя дело? Зачем пришел? Выкладывай...
Покраснел Петька.
- Я, - говорит, - к вам. Не найдется ли у вас книжечки какой-нибудь почитать?
- Что? - говорит Федор Иваныч. - Книжечки? Так. Найдется. Есть у меня для тебя много разных книг.
Открыл Федор Иваныч шкаф.
- Выбирай, - говорит, - сколько хочешь.
Стал Петька в шкафу рыться и набрал целую охапку книг. И маленьких и больших. И с картинками и без картинок. Снес в лазарет и целую неделю от нечего делать читал.
Так и не сознался Петька в своей вине. Не было потому что смысла сознаваться. Но когда чернявенький у него спросил:
- Был ты у Федора Иваныча?
- Был, - ответил Петька. И покраснел.
- Молодец, - сказал чернявенький, - ты парень что надо. Выздоравливай скорей.
И похлопал Петьку по плечу.
А Петьке совестно стало, и отвернулся Петька к окну.
И вот, наконец, выписался Петька из
