против «экономизма», вытесняли оттуда своих идейных противников и таким образом подчиняли комитеты своему влиянию и обращали их на путь «революционизма». В тех же пунктах, где им не удавалось пройти в комитеты, искровцы организовывали самостоятельные группы и работали одновременно с местными комитетами, стараясь перетянуть рабочих на свою сторону и завладеть их организациями.
Ведя такую политику, искровцы встретили сильное сопротивление со стороны практиков экономистов но все-таки к осени 1902 года они подчинили своему влиянию комитет Московский, Группу Южного Рабочего, комитеты Харьковский, Иркутский, Нижегородский, Донской, Казанский, Уфимский, Тульский, Одесский, Екатеринославский, Сибирский С.-Д. Союз и Северный Рабочий Союз, которые объявили себя солидарными с {38}Искрой по всем программным, организационным и тактическим вопросам и признали «Искру» своими руководящим органом. «Экономизм» терпел поражение, и главный поборник его в то время заграничный «Союз Русских Социал-демократов» к началу 1903 года уже потерял всякое влияние и прекратил свои издания.
Пошла на убыль в то время, под влиянием многих причин, а в том числе и агитации социал-демократов, и столь ненавистная им «зубатовщина»— каковым именем называли социал-демократы то легальное, чисто экономическое рабочее движение, которое выдвинуто было правительством в противовес революционной социал-демократии и которое совершенно парализовало эту последнюю в Москве в начале 900 годов и значительно подорвало ее в Минске.
Войдя в революционную работу партии, искровцы оживили ее, связали ее с злободневными явлениями жизни, с рабочими стачками, студенческими беспорядками и тем самым заинтересовали рабочих и интеллигентскую молодежь. Работа же эта заключалась в следующем.
Организации стали принимать участие в стачках, обусловленных наступившим промышленным кризисом начала девятисотых годов, издавали где могли прокламации с призывами к забастовкам и с требованием 8-ми час. рабочего дня, повышения платы и других льгот, и старались подчинить своему руководству все стачечное движение, но выполнить этого в полной мере не могли, т. к. не имели на то ни сил, ни средств; и только в некоторых случаях, как например в Ростове на Дону, в 1902 году; стачки являлись результатом почти исключительно их агитационной работы.
Стачки носили первоначально мирный характер, но затем, под влиянием агитации социал-демократов, {39}особенно в 1903 г., они начали сопровождаться в некоторых пунктах уличными беспорядками, что повело к столкновениям с полицией и вынудило администрацию некоторых городов обращаться для прекращения беспорядков к содействию воинской силы.
Безрезультатность для рабочих большинства стачек, обусловленная невозможностью для предпринимателей, по состоянию промышленности, выполнить предъявлявшиеся к ним рабочими требования и мероприятия административных властей, клонившиеся к недопущению и прекращению рабочих беспорядков, давали поводы агитаторам социал-демократам объяснять безуспешность борьбы рабочих исключительно наличностью существующего государственного строя и делать выводы о необходимости свержения его в интересах рабочего класса.
Так прививалась к рабочим «политика», и искусственно навязывались политические требования, предъявлявшиеся затем от их имени к правительству.
Увлечение стачкизмом достигло апогея летом 1903 г. Уже с весны того года по разным городам началась агитация за забастовки, и последние начавшись в Баку, Тифлисе и Батуме, перекинулись затем на Юг России и приобрели характер всеобщей стачки, сопровождавшейся уличными беспорядками. Обычная картина забастовавшего города была такова. По тревожным гудкам прекращают работы заводы, фабрики и мелкие ремесленные заведения.
Забастовщики толпами ходят по городу, срывая с работ не желающих бастовать; где же им мешает полиция, действуют небольшими кучками. Где можно, под открытым небом устраиваются сходки и митинги; агитаторы социал-демократы произносят речи, формулируют предъявляемые от имени рабочих требования, которые затем воспроизводятся в прокламациях, распространяемых по городу.
{40}Требования обычно содержат и экономические пункты и чисто политические: созыв всероссийского народного собрания, свобода стачек, союзов, слова, печати и т. и., навязанные рабочим их руководителями социал-демократами. «Всеобщая стачка» 1903 года также не принесла рабочим никакой пользы, но однако социал-демократы придают ей большое значение, считая, что она явилась могучим орудием подъема классового сознания пролетариата» (Доклад Делегации Р. С.-Д. Р. П. Амстердамскому Социал. Конгрессу в 1904 году. ).
В тот же период социал-демократы довольно успешно использовали в своих целях начавшиеся с 1901 года уличные демонстрации, инициаторами которых явились студенты, выступившие на улицу в тот период времени сперва в Харькове (19 Февраля 1901 г.), а затем в Москве и Петербурге.
Увидав показную сторону этих уличных выступлений и признав их хорошим агитационным средством, социал-демократы ухватились за них как за новый вид «борьбы» с правительством. Они охотно поддерживали демонстрации, возникавшие не по их инициативе, сами сорганизовывали их, пользуясь к тому всякими предлогами; и особенно старались приурочивать их к Маю месяцу, отмечая тем так называемый «всемирный праздник рабочих» и производя в Мае как бы подсчет своим революционным силам.
В Мае 1901 года демонстрации были устроены в Тифлисе, Харькове; С. Петербурге и Симферополе, причем особо революционный характер носила Тифлисская демонстрация; а 15 и 16 Декабря того же года в Екатеринославе состоялись крупные демонстрации, во время которых были выкинуты флаги с надписями «долой самодержавие», «да здравствует политическая свобода», «да здравствует социал-демократия».
{41}В 1902 году весною демонстрации были сорганизованы в целом ряде городов, и из них двухдневная Киевская, Февральская демонстрация заняла первое место и была разрекламирована всею революционною печатью как примерное революционное выступление, парализовавшее местные власти.
В 1903 году происходил также целый ряд демонстраций, из которых особенно выделяются Бакинская (2 Марта) и Батумская (9 Марта). Первая была подготовлена исключительно Социал-Демократическим Комитетом и прошла с большим для него успехом, вторая же благодаря агитаторам сопровождалась пением революционных песен, разброской прокламаций и стрельбой в воздух.
Первые демонстрации, в которых активно действовали лишь небольшие группы «сорганизованных», массовый же характер которым придавала собиравшаяся посмотреть на них, падкая до всяких зрелища, публика, по их новизне заставали врасплох администрацию и проходили, в смысле продолжительного хождения демонстрантов с флагами по городам, довольно успешно, но позднейшие, в большинстве случаев оканчивались для участников плачевно. Предупредительные меры жандармских властей и быстрые действия наружной полиции, при попытках поднятия флагов с революционными девизами, обращали обычно демонстрантов в бегство с потерями галош, шляп, палок и прочих предметов обихода, что свело в конце концов демонстрации на степень веселых выступлений и схваток с городовыми. Однако были и такие, которые проходили при полном революционном подъеме, но успех таковых обуславливался обычно не столько силою социал-демократов, сколько нераспорядительностью местных властей.
Но если фактически демонстрации в большинстве случаев и протекали для лиц, принимавших в них участие, довольно печально, то все таки они имели весьма {42}нежелательную для правительства сторону. Демонстрации наглядно показывали населению существование революционных организаций и наличность противоправительственного движения, выливавшегося даже в открытый публичный протест против существующего государственного строя.
Скопления на улицах больших полицейских нарядов, приготовления войсковых частей и зачастую весьма продолжительные, целыми периодами времени, дежурства их «на случай возможных» беспорядков, увеличивали и без того баснословные рассказы о планах «революционеров» и о том, что де подготовляют рабочие. Все это с одной стороны создавало тревогу мирного населения, с другой повышало настроение политиканствующей части общества, самих же рабочих и вообще членов революционных организаций делало «героями дня», давало им право на преувеличенное о себе и своих силах мнение и окрыляло их надеждами на скорый и успешный конец борьбы их с буржуазией и правительством.
В сознании социал-демократов создавалось убеждение в возможности открытой борьбы с правительством, с его полицией и войсками, зарождалась мысль о вооруженном восстании.
В эти же годы социал-демократы начали работу в деревне. Стали появляться прокламации для крестьян; началась в некоторых местах Новгородской, Московской, Самарской, Саратовской и др. губерниях устная пропаганда, на Кавказе же «Кавкасский Союз» повел систематическую среди крестьян агитацию, чем особенно занимались комитеты Гурийский и Мингрельско-Имеретинский, работавшие специально в деревне. Работа в крестьянстве требовала соответствующей литературы, и первым опытом в этом направлении явилась брошюра Ленина «К деревенской бедноте».
{43}Начала также партия и работу среди военных и среди учащихся средних учебных заведений.
Агитация в армии началась с 1901 года и велась путем прокламаций к офицерам и солдатам, и как результат ее можно считать возникновение в Декабре месяце 1902 года «Офицерской военно-революционной организации», тесно примыкавшей к партии, но в состав ее не входившей. При некоторых же комитетах, преимущественно на юге, началась и устная пропаганда в солдатских кружках, каковая работа особенно успешно велась среди матросов Черноморского флота.
Среди учащихся старших классов средних учебных заведений социал-демократы стали организовать как бы подготовительные кружки будущих пропагандистов и агитаторов и имели в этом значительный успех.
При всех перечисленных видах работы социал-демократам была необходима подходящая литература, особенно агитационного характера, а потому на изготовление и распространение ее местными комитетами было обращено самое серьезное внимание. По отчетам 'Искры» количество выпущенных в то время прокламаций было таково:
{44}Правда, весьма большой процент этой литературы не доходил по назначению, т. к. изымался разными путями из обращения розыскными органами; весьма вероятно также, что и самые цифры приведенного отчета преувеличены некоторыми местными комитетами, но все-таки по ним можно судить, сколь интенсивно работали в этой области социал-демократические организации.
Агитационные листки с прекращением «кружковщины» оставались в руках социал-демократов едва ли не главным средством воздействия на рабочих. Устная агитация была сопряжена с бульшими опасностями для ее выполнителей, чем разброска и рассылка прокламаций, т. к. агитаторы - ораторы скорее попадали в руки властей, чем распространители прокламаций.
***
В зависимости от нового вида партийной работы изменился несколько и самый тип местных организаций. Под руководством существовавших по большим городам комитетов состоявших обычно из 5-7 человек интеллигентов имевших зачастую в своем распоряжении типографии, стали образовываться из молодых рабочих кружки «агитаторов», на обязанности которых и лежало распространение прокламаций и подстрекательство рабочих на разные
