- Властительница Мара, у тебя до сих пор оставались союзники в наших рядах. Но это... бесстыдство, - он жестом указал на магов чо-джайнов, - объединит нас всех до одного.
- Разве вы уже не объединились? - саркастически бросила Мара. - Разве уничтожение моего паланкина и смерть моих ближайших сподвижников не доказывает, что Ассамблея приняла решение казнить меня?
Тут кое-кто из Всемогущих неловко заерзал: то, что Тапек натворил сгоряча, не получило одобрения у большинства магов. Но Ассамблея была истинно цуранским порождением: если даже один из ее членов опозорил свой ранг - это ни в коем случае нельзя признавать открыто.
Мара прищурила глаза:
- Что касается 'бесстыдства' - так это нелепое обвинение! В чем тут бесстыдство? - Она с благодарностью взглянула на обоих крылатых чародеев. - В том, что эти благородные создания, не таящие зла ни против кого из вас - и это несмотря на все бедствия, которые вы обрушили на их расу, - прибегают к помощи своего искусства, более могучего, чем ваше? - Яростным шепотом она бросила обвинение прямо в лицо тучному магу: - Хочокена, как смеет упрекать кого-то в бесстыдстве сообщество, которое имеет обыкновение убивать детей, наделенных магическим даром, если эти дети - девочки?
При раскрытии этой тайны несколько черноризцев ахнули. Мотеха вихрем развернулся и обратился к стоявшему рядом солдату.
- Убей ее! - скомандовал он. - Я приказываю!
Военачальник Имперских Белых сделал несколько шагов и остановился, загородив собою Мару; его меч наполовину был извлечен из ножен.
- Я зарублю первого человека - будь он солдат или маг, - который нападет на Слугу Империи, даже если эта попытка будет стоить мне жизни. Моя жизнь и честь посвящены защите монаршей семьи. Богами клянусь, я не нарушу свой первейший долг.
Мотеха не раскричался, но вокруг него начали растекаться волны магической силы, когда он потребовал:
- Отойди!
Имперский военачальник не дрогнув встретил властный взгляд мага:
- Не отойду, Всемогущий.
Решительным жестом он подал сигнал, и другие воины в белом сомкнули ряды вокруг тронной пирамиды. Они были облачены в церемониальные парадные доспехи, но клинки их мечей, единым движением выхваченных из ножен, были остры. Вырвавшись из плотной кучки магов, Акани остановил единственного воина, который с перепугу собрался уже исполнить приказ Мотехи:
- Нет, погоди!..
Мотеха набросился на собрата, словно на злейшего врага:
- Ты преступаешь закон!
- Я бы предпочел не превращать императорский дворец в склеп, если ты не возражаешь. - Молодой маг с сожалением взглянул на Мару: - Благодетельная, мы попали в опасный тупик. - Он указал на толпившихся позади него Всемогущих, из которых многие жаждали расправиться с ней немедленно, на сотню Имперских Белых и на двух чо-джайнов, у которых то ли было, то ли не было достаточно сил, чтобы держать оборону. - Если мы не найдем быстрого решения, многие погибнут. - Он улыбнулся, но улыбка получилась невеселая. - Я не знаю, следует ли нам поверить на слово твоим друзьям, чо-джайнам, или все-таки устроить состязание и определить, чье магическое искусство сильнее. - Он взглянул на Мотеху. - Но, учитывая трудности, которые нам пришлось преодолеть ради того, чтобы войти в этот самый зал, я подозреваю, что результат будет весьма плачевным. - Он снова перевел взгляд на Мару, и нельзя сказать, что в этом взгляде совсем не было теплоты. - Я не сомневаюсь, что ты хочешь жить и направлять шаги своего сына на пути к возмужанию. - Он вздохнул и признал очевидное: - В Ассамблее есть такие, которые готовы жизнь свою положить, лишь бы немедленно покарать тебя за этот мятеж. Другие предпочитают мир; они были бы рады использовать возможность расширить наши познания и научиться тому, что смогут нам предложить чо-джаины. Я призываю каждого человека, каждого мага сделать шаг назад и воздержаться от бесполезного разрушения, пока мы не рассмотрим все другие возможности.
Маг из Чаккахи, стоявший справа от Мары, свернул свои крылья; его напарник сделал то же и сказал:
- Этому, вероятно, мы можем поспособствовать. Он добавил некое заклинание на своем родном языке и помахал короткими передними конечностями. По залу пронеслось непривычное дуновение, и накал страстей у обеих противоборствующих сторон начал ослабевать.
Мотеха пытался удержать в себе клокочущий гнев.
- Эй, существо!.. - возопил он. - Прекрати свои...
Однако возглас замер у него в глотке. Против воли мага искаженные черты его лица разгладились и приобрели умиротворенное выражение.
Чародей из расы чо-джайнов мягко упрекнул его:
- Маг, твоя ярость туманит рассудок. Пусть душевное равновесие навечно станет моим тебе подарком.
Акани присматривался к великолепной вязи узоров на хитиновых панцирях, теперь прикрытых сложенными крыльями, как прозрачным покрывалом. Он ощущал, как спадает с души бремя тяжкого предчувствия неминуемой и бессмысленной бойни.
- При всем моем почтении к традициям Империи, - обратился он к собратьям-магам, - я, кажется, чувствую, что может нам открыться в этих эмиссарах из Чаккахи. Смотрите и слушайте очень внимательно. Они приносят нам нечто... редкое. Специально для Мотехи он добавил: - Для нас их присутствие не оскорбительно. Мы будем глупцами, если станем слепо цепляться за традиции и не вникнем в чудеса, которые нам предлагаются.
Хочокена продвинулся вперед:
- Да, я тоже это чувствую. - Он вздохнул. - Я испытываю и преклонение перед чудом, и...- признание далось ему нелегко, - и стыд.
Наступившую тишину разрушила Мара:
- Может ли кто-нибудь из Всемогущих отрицать простую истину, что этот акт доброты не имеет ничего общего с ненавистью и озлоблением?
Хочокена дождался, пока успокоительная волна окатит его целиком. Он улыбнулся:
- Нет. - Потом его прагматизм снова заявил о себе. - Тем не менее все не так просто. Восхождение твоего сына на Небесный Трон, может быть, и соответствует закону. Но твои прегрешения. Благодетельная... это нечто неслыханное. Боюсь, нас ничто не склонит к прощению, властительница Мара.
Среди некоторых властителей, находившихся в зале, снова начались приглушенные разговоры, но открытого несогласия не высказывал никто. Однако Мотеха добавил:
- Позиция Ассамблеи должна быть ясной для всех. Мы не можем признать регентом Джастина правительницу, которая выказала нам открытое неповиновение. Это будет опасным примером. Мы поставлены над законом, но для этого имеются веские основания. - Он смотрел на Мару спокойно: под влиянием магии чо-джайнов весь его мстительный пыл рассеялся без следа. - Я признал коронацию Джастина, но это не освобождает властительницу Мару от ответственности за ее непослушание. Нарушив наш указ, она тем самым нарушила закон! - Его глаза встретились с глазами Мары. - Ты опозоришь свой ранг и своих предков, если спрячешься за барьером чужой магии, властительница Акомы! Ты должна отвергнуть защиту чо-джайнов и добровольно принять заслуженную тобой кару. Правосудие должно совершиться.
- Конечно, - мягко сказала Мара. Она сохраняла уверенную осанку только по привычке. У нее больше не осталось никаких средств защиты: только она одна находилась достаточно близко от магов-заступников, чтобы уловить легкую дрожь изнеможения, пробежавшую вдоль их тел. Они уже не могли бросить на чашу весов никакое новое чудо. Так тихо, что ее могли услышать лишь те, кто стоял ближе всех к ней и магам, она сказала крылатым чо-джайнам: - Вы сделали все, что было в ваших силах. Вы добились пересмотра условий Великого Договора, что бы ни стало со мной потом.
Маг, стоявший слева, погладил ее по руке легким касанием передней конечности.
