– Нормально! – Подруга держалась, как вождь индейского племени, захваченный проклятыми бледнолицыми. Весь ее вид свидетельствовал, что она не только каждый день выходит на сцену, но еще и владеет собственным театром.
– Ты хорошо читала, – режиссер откинулась на спинку кресла, смотрела с интересом. – И коллективу, видишь, понравилась. Так что хочу пригласить тебя сразу в спектакль, в старшую группу. На роль Маленькой Разбойницы.
– Как – сразу? – дрогнула Стю. – Я же ничего не умею!
– Не умеешь – научим, не можешь – заставим, – подмигнул Славян. – А если надо, то и волшебного пинка дадим.
Стю так растерялась, что пропустила волшебный пинок мимо ушей. Нюта про себя отметила, что при случае сама даст этому Славяну волшебного пинка. Так, для профилактики.
Юля укоризненно глянула на товарища, повернулась к Насте:
– Не обращай внимания, он всегда дурачится, хотя парень неплохой. Соглашайся. У тебя, правда, здорово получается.
Стю обвела всех ошарашенным взглядом и кивнула:
– Ладно, я попробую.
– Ура! – Славян подскочил на стуле – Поприветствуем Настю, новую восходящую звезду нашей сцены! – тут он сам себе похлопал в ладоши. – Господа, за это надо выпить! Рюмку чаю! Так… все выпили, подлецы… Я пошел ставить! – Он подхватил чайник, потряс его, и, убедившись, что воды внутри не осталось, выскочил за дверь.
Юля улыбнулась:
– Славян в первый раз кого угодно запарит.
– Я его знаю, – усмехнулась Стю. – Мы знакомы.
– Ну, тогда тебе не привыкать! – засмеялась в ответ Юля, – Славка тоже играет в спектакле. Там все задействованы. Вот, кстати, Стас и Вася. Ну, Веронику Николаевну ты уже знаешь…
Тут Юлька обернулась к подоконнику:
– Ребята, а вы что там сидите? Давайте к нам! Сейчас чай будем пить.
Вот так Нюта познакомилась со старшей группой. Это чаепитие она долго вспоминала потом, мучимая противоречивыми чувствами. Конечно, здорово было сидеть на равных в компании будущих актеров. Но вот незадача: от застенчивости у нее все время что-то падало из рук – то ложка, то печенье, а под конец она умудрилась плеснуть горячим чаем на колено Жеке. Другой бы на его месте взвыл и подскочил до потолка, а этот только зашипел от боли и принялся молча тереть промокшие джинсы салфеткой.
Из ДК вышли вместе со всеми, остановились около лестницы. Славян с Шефом шагали впереди, не переставая о чем-то спорить, причем Славян, увлекшись, поминутно спотыкался на ступеньках.
Нюта прищурилась на щедрое июльское солнце. Жара. Середина дня. Они пробыли в ДК не больше двух часов. А казалось – целые сутки.
– Ну че? Махнем на дачу? – весело предложила Стю. – Купнемся…
– Конечно! – Нюте ужасно хотелось все обсудить. А потом обсудить еще раз…
– Только надень че-нито поскромнее. А то светишься, как тореадор перед быками.
– Ой, – Нюта только сейчас сообразила, что на ней «бешеная морковка», штаны из серии «атас-супер-класс». – Я про них забыла. И про прическу тоже, – она потянула за пряди у висков, будто проверяя – на месте ли парикмахерский шедевр.
– Не боись, не облысела, – хмыкнула Стю. – Да и ерунда все это – прическа, цвет! Красный, зеленый, лысый, волосатый… Какая разница! Лишь бы голова, – тут она постучала себя по лбу, – соображала!
– Эт точно! – согласилась Нюта.
– Теперь понимаешь, что внешность – не главное? Главное – со-дер-жа-ни-е! – Стю еще раз, для наглядности, постучала себя по лбу. – Лучше быть лысым и умным, чем волосатым и тупым!
– Не-е, лучше умным и волосатым! – не согласилась Нюта.
Пока шагали по ступеням, в голове у Нюты пробегали приятные мысли. Ей казалось, что теперь она непременно изменится. Станет такой… ну вот как Стю! Смелой. Красивой. Научится с мальчишками разговаривать. Будет играть в настоящем театре! А там и Олег приедет… Тот, ради кого она и затеяла перемены! И тогда… Нюта на мгновение уплыла в собственные мечты.
Тоненькая девушка в длинном золотистом платье пыталась приподнять голову бледному прекрасному юноше, распростертому на ступенях. Но он оставался недвижим.
– О, мой Ромео! – Девушка заломила хрупкие руки. – Весь яд ты выпил жадными губами! Я умираю следом за тобой!
Сверкнул тонкий стилет.
Удар!
Падение!
Два бездыханных тела замерли рядом. Руки сплелись в последнем объятии.
Пораженные зрители молчали.
Потом зал взорвался аплодисментами. Юноша грациозно поднялся, протянул девушке руку. Они легко поклонились зрителям. Полетели цветы. Юноша поймал букет красных роз и опустился перед партнершей на колено. Длинные его ресницы дрогнули. А потом…
– Так мы идем или нет? – разрушил чудесное видение голос подруги.
– А?! Ну да! Идем! – До Нюты дошло, что она застыла на середине лестницы. В голове все еще плескались аплодисменты и падали к ногам нежные лепестки роз.
Самый короткий путь к Нютиному дому от ДК лежал через лес. Они свернули на засыпанную хвоей тропинку. До дома оставались всего две сотни метров, когда Стю толкнула подругу локтем:
– Ты глянь!
В кустах, на небольшой полянке, которую местные прозвали Пьяным Садиком, на перевернутом бревне посиживала теплая компания – блондинка Стелла и несколько незнакомых парней. Взрослых. Лет по 18–20. Парни курили и пили пиво из бутылок. Блондинка тоже.
– А она, оказывается, рядом живет, – удивилась Нюта. – Никогда ее раньше не видела. Да и в школу нашу она не ходит.
– Мы же через лес редко шастаем, – отозвалась Стю. – Она, наверно, дальше живет.
За лесом раскинулось два района новостроек. Народная тропа через Пьяный Садик выводила туда напрямую.
Блондинка, рисуясь, выдохнула дым колечками.
– Тяжелый случай! – хихикнула Стю. – Оказывается, не всякую лошадь убивает капля никотина… Некоторые ниче, приспосабливаются.
Дома Нюта сменила «бешеную морковку» на потрепанные шорты, бросила в рюкзак буханку хлеба, кусок колбасы и пакет сока. Все трое бодро зашагали по бесконечной улице Ленина. Топать, поднимая пылищу, предстояло километра три. Может, от скуки, а может, чтобы скрасить дорогу, Стю прицепилась к Жеке:
– Че ты молчишь все? Молчишь, молчишь… – Она дружелюбно толкнула его кулачком в бок. – Прям не родственник, а какой-то памятник нерукотворный.
– Так вы родственники? – удивилась Нюта. До сего момента она не подозревала, что в роду у Насти есть олигархи.
– Ага. Дальние. Седьмой забор от пятого плетня, – подтвердила Стю и снова прицепилась к Жеке: – Ну давай, родственник, скажи что-нибудь!
Родственник, памятник и седьмой забор растерянно покосился со своих высот на Стю:
– В городе как-то непривычно… Шумно… – выдал он наконец.
– Шумно? – не поверила Нюта. – В городе?
– Да, тут улицы тихие и безлюдные. Ну, целлюлозный завод издавал иногда приглушенный лязг. Собаки дворовые лаяли из-за заборов, но разве это шум?
– Это он меня имеет в виду, – перехватила Стю ее недоумевающий взгляд, – возле меня шумно, как возле взорванной бомбы. Я так понимаю, что это намек. Типа, пора и заткнуться?
