– Зачем волоком? – Стю смотрела на нее ясными глазами. – На руках отнесем.
И, распахнув дверь, ласково позвала:
– Мальчики!
Нюта, занятая собственными переживаниями, успела подзабыть, что у нее полная кухня гостей. А вот Стю помнила.
Первым в дверной проем просочился Славян, за ним – Бобр и Жека, скребущие головами потолок, следом – коренастый Миха. Все они, несколько устрашенные дружеской беседой, отголоски которой, несомненно, долетали на кухню, жались к стенкам. На лицах запечатлелась немедленная готовность исполнить любое Настино повеление.
Такие отнесут. Вместе с диваном.
Глядя на них, Нюта почувствовала себя умирающим лебедем, который сдуру задумал умереть в стаде бегемотов. И поняла – сопротивление бесполезно. Ее, натурально, оденут, пропихнут, вынесут и погрузят. Уж больно решительные рожи, несмотря на неловкость.
Она злобно выдернула у Стю оранжевые джинсы и рявкнула:
– Переодеваться тоже будем коллективом?
Парни, толкаясь, на цыпочках повалили из комнаты. Стю у нее за спиной с облегчением перевела дух.
В 38-м царил чудовищный разгром. Все было завалено верхней одеждой, пакетами, театральными костюмами. Стол превратился в гладильную доску. За ним стояла Галка из старшей группы и, как заводная, гладила подсовываемые вещи. Тут же на ком-то что-то подшивали, прикручивали проволокой, поправляли, одергивали… У окна устроили настоящий гримерный кабинет, уставив весь подоконник коробками с косметикой и театральным гримом. В дверях постоянно толклись нужные и ненужные люди. Все орали, никто никого не слушал. Кто-то бормотал в углу текст. Кого-то, в другом углу, поили валерианой.
– Оборка, моя оборка! Ой…
– Кто засунул чайник под стол?
– Утюг горячий? Ааа! Блин!
– Ты в меня шпагой тычешь!
– Это не шпага, а каблук!
– Эй! Не садись! Там шляпа! Убью!
– Парни! – голос Шефа протрубил над гамом и криком. – Все на сцену, кулисы натягивать! Девчонки, переодевайтесь, пока их нет!
Сама Шеф восседала в кресле, к которому постоянно подлетали люди с вопросами. Наверно, так же в начале сражения выглядел Наполеон, сидящий на полковом барабане.
Команда, притащившая Нюту, растворилась в хаосе, бросив ее у стенки на колченогом стуле. Нюта, ощутив знакомую суету, тоже невольно заволновалась. В такой обстановке погружаться в тоску и печаль было совершенно невозможно.
Только она попыталась освежить в душе прежнюю мировую скорбь, как подлетела Римма.
– О! Наконец-то! Анька, я без тебя как без рук! Ты же художник, помоги мне всех накрасить! – и потащила за собой к подоконнику. По дороге Нюте раз десять наступили на больную ногу.
Тут же пришлось браться за работу – подкрашивать глаза, наводить румянец, тонировать губы, подчеркивать контуры, обводить, белить, чернить, синить и прочее, прочее, прочее…
Потом все разом повалили вон. Нюта, у которой от напряжения уже дрожали руки, облегченно плюхнулась на стул, но тут ворвались Бобр с Жекой (причем Вовка уже в костюме), подхватили ее с двух сторон и потащили вниз. Отбиваться не было сил. За кулисами творился все тот же разгром, приправленный мандражем и ужасом. На сцене метались декораторы, поправляя какую-то неподъемную конструкцию. Остальные толпились перед занавесом, подглядывая в щелочки – как там зрители? Зал гудел, словно улей.
Нюта заволновалась еще сильнее. Действительно – как там зрители? Пришли? Не пришли? А вдруг – о, ужас! – никого?! А вдруг – о, ужас! – битком?!
Но тут опять появился Жека, потащил за собой. Они проскочили тайными тропами все закулисье и вывернули через неприметную дверцу прямо в партер. Кругом рассаживались люди. Много. Очень много людей. Они переговаривались, вертели программки, с интересом поглядывали на сцену. Дети бегали по проходам, счастливо визжали, привставали в креслах. Занавес чуть колыхался, и Нюта знала, что в щелку сейчас подсматривают чьи-то испуганные глаза.
А потом погас свет, рассыпались дружелюбные аплодисменты, шевельнули цветными пальцами прожектора, зазвучала музыка…
На этот раз Нюта не стала отворачиваться и закрывать глаза. Спектакль неожиданно захватил ее, смыл все недавние переживания. Она словно не видела до этого никаких репетиций. Все казалось новым. Настоящим. Живым. С того самого момента, как вышел Славян-Сказочник и произнес торжественно:
– Сегодня вы увидите сказку о Снежной королеве. Это сказка и грустная и веселая, и веселая и грустная. В ней участвуют мальчик и девочка…
И все. Нюта будто провалилась в действие. Не стало Славяна, Вовки, Жанны, а были – Сказочник, Советник, Королева….
Вихрем пронесся бой на шпагах, пещера разбойников, и, наконец, появился ледяной замок Королевы. Декорация, за которую она так переживала! Какая красивая! Неужели это она нарисовала? Ничего себе! Если б точно не знала – не поверила бы! Она дернула Жеку за руку – смотри, смотри!
Впрочем, она его каждую минуту дергала.
А еще Нюта подумала – как много в этой декорации трудов, переживаний, мучений, а это всего лишь одна картина в спектакле. А спектакль – только один из множества. И сколько еще впереди у них картин, спектаклей, мучений, трудов и переживаний?
И Олежка!
И Стю! Настоящая Маленькая Разбойница!
И Герда.
Совсем не похожая на Юльку.
Нюта ловила каждое ее слово. Отчего-то очень важным стало, что скажет ей Герда со сцены.
– Ты знаешь, что там делается, в мире? Там есть и хорошие люди, и разбойники – я столько увидела, пока тебя искала…
– Я не испугалась короля, я ушла от разбойников, я не побоялась замерзнуть, а с тобой мне страшно…
– Я ведь не могу оставить тебя одного. А если я останусь, то замерзну насмерть, а мне этого так не хочется!
– Тех, у кого горячее сердце, вам не превратить в лед!
Почему Нюта раньше не слышала этих слов, хотя знала все роли наизусть?
И уже финал. Уже последняя летящая музыка.
И все выходят, кланяются, взявшись за руки, зал хлопает и – слышишь (тычок Жеке в бок) – кричат «Браво!». Цветы несут! Ой, смотри! Герде цветы и Королеве, ой, и Разбойнице… И Славяну, и Владику, и даже Бобру! Ой, Шефа на сцену тащат. И все букеты – ей!
А вот и Вадик с Юлькой за руку. Кай и Герда. Юлька сияет…
А рядом Олег. Улыбается…
И снова хлопают, топают, кричат. И снова актеры – уже актеры! – выходят на поклон.
Ну, все, сейчас занавес – и наверх, в 38-й. Сегодня любимый кабинет будет под завязку набит счастливыми людьми. Счастливейшими.
А кто-то еще говорил поначалу – сказка, просто сказка, обычная сказка для маленьких детей…
Вот вам и сказка, вот вам и обычная!
Нюта, вскочив вместе со всеми, хлопала, не чувствуя ладоней. На миг поймала довольнехонькую физиономию Бобра, а потом… Потом натолкнулась на взгляд Олега. Через секунду он спрыгнул со сцены прямо в зал. И пошел к ней.
– Ань, это тебе.
Букет влажных, красных роз. Кто-то уже содрал с них шуршащую упаковку. Нюта взяла, и сердце ее
