даже между столами. Наступил час пик для всех желающих прилюдно расслабиться и отдохнуть.
Алису можно было заметить сразу от дверей. Она сидела рядом с мамой, а напротив них отчаянно жестикулировал, что-то увлеченно рассказывая, Борис.
Наверное, расписывает свои подвиги. Тоник сразу успокоился и вышел из бара. Денег у него с собой все равно не было, а выслушивать разглагольствования Бориса не хотелось.
В кабинете директора царили тишина и спокойствие. Но спали не все. В дальнем углу комнаты кто-то негромко рассказывал страшные истории. Об этом было несложно догадаться по его замогильному голосу и по таинственным, с придыханием, интонациям.
Тоник пробрался на свое место, залез под одеяло и невольно прислушался.
— И когда я потерял надежду выбраться из проклятого каменного мешка, — продолжал рассказчик, — я сел на холодный пол и заплакал. И в этот самый момент я заметил впереди неясный, призрачный свет. Я готов был поклясться, что обследовал перед этим каждый миллиметр поверхности стен этой пещеры и никакого отверстия там быть не могло. Я подумал, у меня глюки. Тем более что в следующее мгновение там появился человек. Он был весь в белом.
— Ой, — не выдержала одна из слушательниц.
— Это был белый спелеолог. Он поманил меня рукой, плавно так, словно воздух погладил, и ушел в стену. И я пошел вслед за ним.
— Я бы ни за что… — выдохнула все та же слушательница.
— В стене действительно оказалась дыра. Я прошел буквально десять-пятнадцать шагов и вышел на свой лагерь. Меня уже не искали. Но самое главное, знаете, в чем?
— В чем? — замерли слушательницы.
— Когда мы пошли с фонарями к этому проходу, то оказалось, что никакой дыры там нет. Голая стена.
— Врешь.
— Вот еще, — обиделся рассказчик, — а как бы ты сейчас меня увидела? Белый спелеолог всегда помогает людям. Нужно только догадаться, что он хочет сказать. И не бояться. А вот если бы мне встретился черный спелеолог, то тогда точно была бы крышка.
— А белый горнолыжник бывает? — с легкой усмешкой спросила одна из девушек.
— Не знаю, — помолчав, сказал парень, — не встречал. А вот белый альпинист, говорят, бывает. Люди видели.
Под их негромкий разговор, Тоник незаметно заснул. И может быть, под влиянием этой истории всю ночь ему снился один и тот же сон. Он едет на лыжах по заснеженной ледяной пустыне, а в стороне появляется высокий, длинноволосый, седой человек весь в белом и машет ему руками, или подзывая к себе, или предостерегая от чего-то.
Глава XIII
КУБАРЕМ С ЭЛЬБРУСА
Так вот он какой, Эльбрус… Тоник стоял на лыжах перед обрывом, а впереди возвышалась гора с двумя вершинами, окутанными облаками. Облаков хватало и здесь, почти под ногами. Можно было оттолкнуться как следует палками и въехать на пухлую, нетронутую белизну обманчивых склонов. Кувыркаться пришлось бы долго — машины отсюда казались маленькими букашками, а людей не было видно совсем.
Рядом пыхтел Профи, регулируя крепления сноуборда. От лыж он принципиально отказался, хотя ребята из московской группы предлагали ему, так же как и Тонику, покататься на своих запасных. Профи решил испытывать самодельную доску до тех пор, пока она не развалится. А это, как он уже понял, могло произойти в любой момент, достаточно налететь на камень или неудачно приземлиться после прыжка. Даже сейчас, в самом начале спуска, нужно было прыгать с высоты около полутора метров, чтобы потом съезжать по буграм до более ровной поверхности.
Светлана присоединилась к группе горнопляжниц, не решаясь пока спускаться вниз, а может быть, боясь показаться смешной в глазах сына. Виктор помогал ей натираться кремом от загара, чтобы хоть как- то защититься от слепящего беспощадного солнца. Ветер сюда еще не добрался, поэтому многие девушки разделись почти до купальников. На фоне снега их загорелые фигуры смотрелись вызывающе смело, но холода и в самом деле не ощущалось.
— Намажьте-ка себе носы, — протянул Виктор руку с выдавленным на ладонь кремом Тонику и Профи, — а не то завтра себя сами не узнаете.
— Пап, а ближе к вершине можно как-то подняться? — поинтересовался Тоник.
— Отсюда можно на ратраке добраться до Приюта Одиннадцати, — показал Виктор на гусеничный трактор, к которому как раз цеплялась тросиками группа бывалых горнолыжников. — Спуститься, правда, обратно сможет не каждый, но не каждый туда и поднимается.
— А Приют Одиннадцати — он на самом верху?
— Нет, мы сейчас на станции Мир, это три тысячи пятьсот метров над уровнем моря, Приют на высоте четыре двести, дальше Скалы Пастухова — четыре семьсот, а потом Седловина — пять тысяч сто. Но там уже особенно не покатаешься, воздух разреженный, дышать трудно.
— Здесь тоже здорово! — Тоник обвел восторженными глазами всю панораму заснеженных гор. — Скажу в классе, что на лыжах катался с Эльбруса — никто не поверит.
— Ты сначала скатись, — усмехнулся Профи.
Он взял свою доску под мышку и спрыгнул вниз. Пробежав по буграм, как по ступеням, он оказался в начале более пологого спуска и встал на сноуборд.
— Догоняй! — крикнул он Тонику.
— Пока, пап, встречаемся внизу, — только успел сказать Тоник и, направив лыжи немного наискосок, прыгнул в месте, где высота не превышала метра. Почти сразу ему пришлось поворачивать налево, потом снова вниз и направо. «Как это я не падаю?» — подумал он и тут же упал. Одна из лыж отстегнулась и покатилась вниз. На устаревших креплениях не было специальных усиков, которые должны, упираясь в снег, останавливать лыжи. Еще немного в сторону, и лыжа могла бы съехать в глубокую расщелину. Что бы он тогда сказал ребятам?!
Профи уже скрылся из виду. Доковыляв в высоких горнолыжных ботинках до расщелины, Тоник осторожно подтянул к себе лыжу и вновь приготовился к спуску. Отец помахал ему сверху рукой. Нужно было ехать.
Выскочив на скорости к самому краю огромной, круто вогнутой чаши, на дне которой копошилась в снегу маленькая фигурка Профи, Тоник остановился, залюбовавшись простором и величием открывшегося пейзажа. Везде, куда бы он ни бросил взгляд, вдаль уходили сумрачные горные вершины, неприступные скалы и затаившиеся между ними заснеженные равнины с крутыми и пологими спусками.
Спуск здесь был не слишком крутой, но и не то чтобы пологий. Хорошо, что просторно — можно долго катиться в одном направлении, а потом, не спеша входить в новый поворот. Главное, не заехать случайно за красный флажок, отец говорил, что там может быть такой глубокий снег, в который лыжник уходит с головой, и даже если поднять вверх палку, ее все равно не будет видно.
Рассказывали, что здесь пропадали целые группы и никого из них потом так и не находили.
Ободряя себя этими мыслями, Тоник плавными дугами спускался к Профи. Тот, отряхнувшись от снега, теперь рассматривал следующий участок спуска.
— Смотри, — показал он Тонику самое опасное место, — слева пропасть, и пройти можно только вдоль горы. Если кто-нибудь будет двигаться навстречу, то столкновение неизбежно.
— Здесь одностороннее движение, — засмеялся Тоник. — Да и другой дороги для нас никто не сделает. Ты мне лучше скажи, куда делся Борис? Он ведь сам нас звал на Эльбрус.
— Боюсь, что он перепутал автобус. Хорошо, если случайно, а если сознательно, то значит, он нас вычислил.
— А вдруг он сейчас с ними что-нибудь сделает?
