Алиса присмотрелась к окружающей публике. Многие из них уже были в хорошем подпитии, кто-то только начинал водные процедуры.
— Борис, — не выдержала она, — кто все эти люди? Почему они не катаются?
— О, это самая малочисленная категория горнолыжников — горнофляжники, — сел на своего любимого конька Боря. — В отличие от них горнопляжники — чаще всего это особи женского пола — кучкуются в основном на втором и третьем уровнях, неподалеку от нагретых на солнце скал. Их можно отличить по почти полному отсутствию одежды и рассеянному взгляду. Встреча с ними грозит горнолыжникам вывернутой шеей и непредсказуемыми сходами с трассы. А горнофляжники, преимущественно мужчины, в поисках горнопляжниц иногда добираются до кафе «Аи», но не выше. Обычно они застревают именно здесь.
В горнофляжники, как правило, попадают не по своей воле. Разбитые лыжи, разбитые ноги, разбитые сердца — все это наикратчайший путь к выкату. Хотя отдельные представители занимаются этим только из любви к искусству.
— Великолепно, Борис, — захлопала в ладоши Алиса. — Если бы эту речь слышала моя мама.
— Она ее слышала, но, к сожалению, не от меня.
— А разве это не вы придумали?
— Увы. Это фольклор, устное народное творчество. Я что-то в меру переврал, что-то добавил. Так и рождаются байки.
— А я слышал другую классификацию, — решил поделиться своими познаниями Профи. — По ней все горнолыжники подразделяются на загоралыциков, катальщиков и бухальщиков.
— А все люди на чегетоман и мирян, — добавил Борис.
— Как это? — заинтересовалась Алиса.
— Чегетомане отличаются от мирян нездоровым блеском глаз и асимметричным загаром лица.
— Почему? — спросил Тоник, до сих пор молча наблюдавший за Борисом. Он заметил, что Борис встал к столику так, чтобы видеть подъемник, и постоянно бросает туда взгляды.
— А вот завтра поедем с макушки Чегета кататься, так вы, пока подниметесь, как раз на одну сторону и обгорите.
Алиса, завидев спускающегося на летающем крыле горнолыжника, прихватила бутылочку минералки и побежала смотреть, как он приземляется.
— Мужики, — наклонился к ребятам Борис, — а ведь завтра Восьмое марта. Надо что-то придумать. У вас есть идеи?
— А у вас? — одновременно спросили Тоник и Профи.
— Думаю, — почесал лоб Борис. — Вкусный стол им, конечно, можно организовать, но нужно что-то еще.
— Надо поговорить с Солдатовым, — предложил Профи.
— А кто это?
— Он из нашей группы. Всемирно известный карикатурист и вообще человек прикольный. С ним не соскучишься. Он наверняка что-нибудь интересное придумал.
— Ладно, обсудим.
К столику уже подходила Алиса.
— Представляете, он прямо так с лыжами и летел. Зачем, не понимаю?
— Он на лыжах разгоняется со склона, пока парашют ветром не надует, — пояснил Борис. — Ну и не сбрасывать же их потом кому-нибудь на голову.
— А если отвалятся?
— Если бы у бабушки выросла борода, то она стала бы дедушкой, — не слишком удачно пошутил Борис. Он сам это почувствовал и, чтобы замять неловкость, скомандовал: — А теперь вперед, к вершинам горнолыжной техники. Гора зовет!
Глава XIX
А НА СКАЛАХ РАСТУТ ЦВЕТЫ?
После занятий с Борисом ребята так вымотались, что даже улеглись после обеда спать. Но уже через полчаса их разбудил Солдатов.
— Извините, что разбудил, парни, но иначе будет поздно. Вы что делать умеете?
— А что нужно? — не отрываясь от подушки, сонным голосом спросил Профи.
— Петь, плясать, анекдоты рассказывать. Завтра у наших женщин праздник, но на самом деле только от нас зависит, будет ли он для них праздником.
— Борис предлагал вкусный стол устроить, — спросонья пробормотал Тоник.
— Это само собой. Готовить будем сами, но нужна еще культурная программа. Борис — это кто?
— Он с Алисой и ее мамой приехал, — пояснил Тоник.
— Знаю такого, подключим и его. А вы что умеете?
— Пантомиму можем показать.
— Какую пантомиму, ты что? — подскочил в кровати Профи. — Я ничего такого не умею.
— Будешь ассистентом. Фонограмму включать и изображать деревья сможешь?
— Не знаю.
— Отлично, ребята! — обрадовался Солдатов. — Репетируйте, а я дальше пошел. Нужно народ поднимать.
Тоник выскочил из кровати и подошел к балкону.
— Вот мы и поспали.
— Я не выспался, — буркнул Профи и забрался с головой под одеяло.
— Спать будем дома. Нужно нарвать цветов, пока не стемнело.
— Ты что, по фазе сдвинулся? Какие здесь могут быть цветы?
— Эдельвейсы. Или багульник. Что-то же должно расти на этих скалах? Ты можешь, конечно, спать, я тебя ждать не буду.
Профи, кряхтя, прошел к умывальнику и плеснул в лицо горсть холодной воды.
— Ты хоть знаешь, где искать эти цветы?
— Разумеется, не в снегу. Посмотри в окно: солнечная сторона горы уже давно сухая, там и должны расти эдельвейсы.
— Ладно, посмотрим.
Профи на всякий случай сунул в карман половинку бинокля и отправился вслед за неугомонным другом.
Неподалеку от помойки, где паслись лошади, они и начали восхождение. Тоник наметил ориентиром небольшую скалу, похожую на поднятый вверх указательный палец. Казалось, что до нее добраться ничего не стоит, но на самом деле им пришлось потратить на это не менее получаса.
— Где же твои эдельвейсы? — язвительно усмехнулся Профи, привалившись спиной к скале.
— Где, где… За эдельвейсами выше надо лезть. Правда, время идет к вечеру, а на ночь все цветы закрываются.
— Утром я сюда не полезу.
Профи навел бинокль на окна гостиницы, где уже начали зажигать свет. Мощности его бинокля хватало только на то, чтобы разглядеть человеческие фигуры, а лица были отсюда неразличимы.
— У Бориса опять гости, — сказал он, — только не пойму кто.
— Солдатов к нему собирался, — оглядываясь в поисках хоть какой-нибудь растительности, сообщил Тоник. — Не забудь, нам сегодня вечером нужно фонограмму приготовить: женский смех записать с разговорами, потом, как птички поют, хорошо бы еще, как машина разгоняется и тормозит.
— А я что должен буду делать?
— Включишь нашу запись и станешь около меня с еловыми ветками крутиться. Нужно будет только менять высоту и скорость вращения. Да я тебе потом все объясню. Нам уже пора спускаться, а то стемнеет,
