«сбежать тайком». Я думаю, нам надо прикинуть, как спрятать тебя до тех пор, пока это не удастся организовать. Прекрасный шанс, должно быть, представится днем.
Джим хотел спросить Фрэнка, почему он так считает, но в этот момент Виллис повторил часть фразы — всего два слова. Сначала он произнес их голосом Фрэнка, затем еще раз, густым, сочным голосом взрослого мужчины.
— Прекрасный день! — сказал он.
— Замолчи, Виллис.
Виллис повторил снова:
— Сегодня прекрасный день, Марк. Садись, приятель. Всегда рад тебя видеть.
— Я слышал этот голос, — сказал Фрэнк озадаченно.
— Спасибо, генерал. Как поживаете, сэр? — продолжал Виллис, на сей раз точно имитируя весьма приторную интонацию директора Хоу.
— Вспомнил, — сказал Фрэнк, — Я слышал его по радио, это Бичер — Генеральный Представитель Компании.
— Тс-с…, — сказал Джим. — Я хочу послушать.
Виллис продолжал говорить — теперь опять сочным баритоном.
— Неплохо, совсем неплохо для старика.
— Вздор, генерал, вы совсем не старик, — опять голосом Хоу.
— Спасибо, дружище, — продолжал Виллис. — Что в твоей сумке? Контрабанда?
Виллис воспроизвел верноподданнический смешок Хоу.
— Отнюдь. Просто экземпляр для научного исследования — весьма занятное существо, которое я конфисковал у одного из моих студентов.
Последовала короткая пауза, а затем сочный голос сказал:
— Черт возьми! Марк, откуда ты взял эту живность?
— Я только что сказал вам об этом, сэр, — раздался голос Хоу, — я был вынужден отобрать его у одного из моих студентов.
— Да, да — но ты понимаешь хотя бы,
— Конечно, сэр, я нашел его в справочнике: Areocepia — lopsittacus Bron…
— Не говори ты мне свои ученые слова, Марк. Это — круглоголовый, марсианский круглоголовый. Вот что важно. Ты говоришь, что взял его у студента; как ты думаешь, ты сможешь выкупить его у него? — теперь сочный баритон звучал крайне заинтересованно.
Ответ Хоу был нетороплив.
— Не думаю, сэр. Я полностью уверен, что он не захочет продать.
Секунду он колебался, а затем спросил:
— Это важно?
— Важно? Это зависит от того, как ты понимаешь слово «важно», — ответил голос Генерального Представителя. — Как ты считаешь, шестьдесят тысяч кредиток — это важно? Или даже семьдесят. А именно эту сумму — я уверен — Лондонский зоопарк заплатит за него, помимо оплаты за доставку.
— Правда?
— Правда. Я располагаю постоянным кредитом одного лондонского скупщика в размере пятидесяти тысяч. И я не сомневаюсь, что цену можно поднять.
— Вот как? — Хоу осторожно согласился. — Это стало бы удачным приобретением для Компании, не так ли?
Последовала короткая пауза, а затем добродушный смех.
— Марк, старина, ты меня убиваешь. Слушай — ты в Компании, чтобы руководить колледжем, верно?
— Да.
— А меня наняли, чтобы следить за соблюдением ее интересов, так? На службе мы как следует трудимся и отрабатываем свою зарплату. После этого остается еще восемнадцать часов в день, которые принадлежат лично каждому из нас. Тебя нанимали, чтобы ты отыскивал редкие виды животных?
— Нет.
— И меня — нет. Ты понимаешь меня?
— Кажется, да.
— Я уверен, что понимаешь. Я, как-никак, достаточно хорошо знаю твоего дядю; и не сомневаюсь, что он не послал бы сюда своего племянника, предварительно не разъяснив ему, что к чему. Он сам, могу заверить тебя, отлично в этом разбирается. Дело в том, старина, что в местах вроде этого для сообразительного человека существуют безграничные возможности, если только он сам не дремлет. Не взятки, ты понимаешь.
Виллис остановился. Джим хотел было что-то сказать, но Фрэнк оборвал его.
— Молчи! Мы ничего не должны пропустить.
Голос Представителя продолжал:
— Никаких взяток. Законные возможности для бизнеса — вот естественные спутники нашей работы. Теперь, мистер Хоу, насчет студента: во что обойдутся уговоры? Я не хочу давать слишком много, иначе он начнет что-нибудь подозревать. Этого быть не должно.
Хоу не торопился с ответом.
— Я почти не сомневаюсь, что он не продаст, генерал, но кажется, есть другой способ.
— Какой? Я что-то не понимаю тебя.
Ребята услышали, как Хоу изложил свою теорию собственности относительно Виллиса. Они не могли видеть, как Бичер ткнул Хоу под ребра, но слышали приступы его хохота.
— Ох, вот это да! Марк, так ты меня совсем прикончишь. Твои таланты пропадают зря в кресле школьного учителя, ты должен стать представителем.
— Что ж, — ответил голос Хоу, — я отнюдь не собираюсь преподавать всю свою жизнь.
— Ты и не будешь. Мы подыщем представительство для тебя. Так или иначе, колледж станет меньше и утратит свое прежнее значение, когда будет реализована антимиграционная политика.
(— О чем он говорит? — прошептал Фрэнк; — Тихо! — ответил Джим).
— Есть какие-нибудь новости по этому поводу? — поинтересовался Хоу.
— В любой момент ожидаю звонка твоего дяди. Вечером можешь зайти, старина, вероятно, они у меня будут.
Оставшаяся часть разговора не представляла большого интереса, тем не менее Виллис старательно воспроизвел ее. Ребята дослушали до момента, когда Хоу распрощался, после чего Виллис умолк.
Джим кипел от ярости.
— Отправить Виллиса в зоопарк! Одна мысль чего стоит! Я надеюсь, что он попробует задержать меня, когда я буду уходить, это будет удобный предлог, чтобы пальнуть в него!
— Сбавь обороты, парень! Интересно, — продолжал Фрэнк, — что они имели в виду, когда говорили об «антимиграционной» политике?
— Мне показалось, он сказал «иммиграционная».
— Уверен, что «антимиграционная». Сколько сейчас времени?
— Около трех.
— У нас впереди примерно три часа. Давай посмотрим, Джим, чего еще мы сможем добиться от Виллиса. Я подозреваю, что там кроется что-то важное.
— О’кей.
Джим подхватил пушистый шар и сказал:
— Виллис, дружище, что еще ты знаешь? Расскажи Джиму обо всем, что ты слышал, обо
Виллис с удовольствием согласился. В течение следующего часа он пробежался по обрывкам диалога, большая часть которого касалась несущественной школьной рутины. Наконец терпение мальчиков было вознаграждено: они вновь услышали елейные интонации Гейнса Бичера:
— Марк, старина…
— А, генерал, заходите. Присаживайтесь. Рад вас видеть.
