ближайшую к ним ногу и, не оборачиваясь, быстро зашагал прочь. Он прошел примерно двадцать пять ярдов, когда, по-видимому, заметил, что за ним никто не идет. Он так же быстро вернулся и использовал общевопросительный сигнал в значении «что такое?».
— Виллис, — тревожно сказал Джим, — я хочу, чтобы он отнес Фрэнка.
— Отнес Фрэнка?
— Да, как нес его Гекко.
— Гекко не здесь. Это — К’бумч.
— Его зовут К’бумк?
— Да — К’бумч, — согласился Виллис, исправив произношение Джима.
— Хорошо. Я хочу, чтобы К’бумч отнес Фрэнка, как Гекко носил его.
Виллис и марсианин мычали и каркали какое-то время между собой, затем Виллис сказал:
— К’бумч спрашивает, Джим знает Гекко?
— Скажи ему, что мы друзья, друзья по воде.
— Виллис уже говорит ему.
— Как насчет Фрэнка?
Но оказалось, что Виллис уже сказал об этом своему новому знакомому, потому что К’бумч обхватил Фрэнка двумя ластообразными ладонями и поднял вверх. Фрэнк открыл было глаза, но тут же снова закрыл их, будто ему безразлично все, что с ним происходит. Джим побежал вприпрыжку за марсианином, задержавшись только, чтобы подхватить коньки, оставленные Фрэнком на металлической плите. Марсианин привел его в огромное здание, которое казалось внутри даже больше, чем снаружи, — так ярко были освещены стены. Марсианин не стал мешкать, а сразу пошел к проходу в дальней стене. Это был пологий спуск в туннель.
Марсиане, видимо, так и не изобрели ступеней или, что более вероятно, никогда не испытывали в них необходимости. Гравитация на поверхности Марса составляла только тридцать восемь процентов от нашей, что позволяло использовать неимоверно крутые по земным параметрам спуски. Марсианин вел Джима вниз по длинному ряду таких нисходящих коридоров.
Вскоре Джим обнаружил, что так же, как некогда под городом Циния, атмосферное давление увеличилось. С чувством огромного облегчения он снял маску; он не мог позволить себе этого вот уже более суток. Изменение давления наступило внезапно, и он понял, что движение вниз не является единственной тому причиной, как нельзя было объяснить это и уже достигнутой при спуске глубиной — явно недостаточной для столь резкой перемены.
Джим с недоумением размышлял на эту тему и в конце концов решил, что здешние пневматические замки превосходят все мыслимые конструкции.
Коридоры кончились, и они вошли в большой зал с куполообразным потолком, сквозь который лился ровный свет. Стены представляли собой ряды переходящих друг в друга арок. К’бумч остановился и вновь обратился к Джиму, упомянув в вопросе имя Гекко.
Джим покопался в памяти и старательно составил простое заявление:
— Гекко и я вместе пили воду. Мы — друзья.
Марсианин, казалось, остался доволен; он провел их в одну из боковых комнат и аккуратно положил Фрэнка на пол. Дверь позади закрылась, бесшумно скользнув на место. Для марсиан эта комната была маловата, в ней находилось несколько рам для отдыха. На одной из них К’бумч расположил свое неуклюжее тело. Внезапно Джиму стало тяжело стоять и он резко опустился на пол. Ощущение тяжести сохранялось, а вместе с ним и легкое головокружение — Джим продолжал сидеть.
— Ты в порядке, Фрэнк? — спросил он.
Фрэнк что-то пробормотал. Его дыхание было затрудненным и грубым. Джим снял с него маску и коснулся лица — оно горело.
Сейчас он ничем не мог помочь Фрэнку. Чувство тяжести по-прежнему сохранялось. Марсианин, по- видимому, не был склонен к беседам, да и Джим не стремился разговаривать — на местном языке, во всяком случае. Виллис свернулся шаром. Джим лег рядом с Фрэнком, закрыл глаза и попытался ни о чем не думать.
На мгновение он почувствовал легкость, почти как при полете, затем тяжесть опять вернулась, и он задумался о том, чем же он, собственно, заболел. Еще несколько минут он пролежал неподвижно, но вскоре его покой был нарушен туземцем, который наклонился к нему и заговорил. Он сел и обнаружил, что вновь чувствует себя прекрасно. К’бумч подхватил Фрэнка и вышел из комнаты.
Большой зал с куполообразным потолком, казалось, не изменился, но теперь в нем толпилось не меньше тридцати марсиан. Когда обремененный двумя ношами К’бумч, а следом Джим, вышли из прохода, один из них отделился от группы и шагнул вперед. Для марсианина он был слегка низковат.
— Джим-Марлоу, — сказал он, употребив звательный сигнал.
— Гекко! — закричали Джим вместе с Виллисом.
Гекко склонился над Джимом.
— Мой друг, — сказал он на своем языке, — мой маленький несчастный друг.
Он поднял Джима и понес его, остальные марсиане расступились, давая им дорогу.
Гекко быстро миновал несколько туннелей. Оглядываясь, Джим видел, что К’бумч и остальные не отставали, поэтому он решил позволить событиям идти своим чередом. Скоро Гекко свернул в средних размеров зал и опустил Джима. Фрэнка уложили рядом, он протер глаза и спросил:
— Где мы?
Джим огляделся. В комнате находилось несколько распложенных кргом каркасов для отдыха. Куполообразный потолок имитировал небо. На одной из стен, убедительно изображенный, куда-то стремился канал. В другом месте изогнутой стены располагался силуэт марсианского города, зубчатые башни которого парили в воздухе. Джим знал эти башни, знал, отличительной чертой какого из городов они являлись; Джим помнил и комнату.
Это была та самая комната, в которой он совершил «совместное вознесение» с Гекко и его друзьями.
— Боже мой, Фрэнк, — мы опять в Цинии.
— Как? — Фрэнк внезапно сел, ошеломленно осмотрелся, — затем снова лег и плотно закрыл глаза.
Джим не знал, плакать ему или смеяться. Все усилия! Вся их борьба, попытки убежать и добраться до дома, храбрый отказ Фрэнка сдаться перед лицом усталости и болезни, ночь в пустынной капусте — и вот они опять здесь — не больше, чем в трех милях от станции Циния.
VIII ИНОЙ МИР
Джим занялся домашним — вернее, больничным — хозяйством в самой маленькой из комнат, которую Гекко смог ему подыскать. Сразу после встречи было «совместное вознесение». По его окончании Джим обнаружил, что, как и в прошлый раз, его уровень владения местным языком улучшился. Он сумел объяснить Гекко, что Фрэнк болен и нуждается в покое.
Гекко предложил позаботиться о Фрэнке, но Джим отказался. Марсианская терапия может вылечить Фрэнка, но может и убить его. Вместо этого он попросил большое количество питьевой воды — теперь, когда он был «другом по воде», почти названным братом, он имел на это право; и попросил тот цветной марсианский шелк, которым они пользовались в помещении с каркасами для отдыха. Из этой материи Джим соорудил постель для Фрэнка и рядом с ней гнездышко для себя и для Виллиса. Он уложил Фрэнка, разбудил его, чтобы он смог как следует напиться, и стал ждать выздоровления своего друга.
В комнате было тепло и уютно. Джим снял свой прогулочный костюм, вытянулся и почесался. Подумав, он стянул эластичное облачение и с Фрэнка, а затем укрыл его слоем яркой разноцветной ткани. После этого, в поисках провизии, он залез в походную сумку Фрэнка. До настоящего момента он слишком устал и был слишком занят, чтобы заботиться о своем желудке; теперь от одного вида этикеток у него потекли слюнки. Он вытащил банку синтетического апельсинового сока с витаминной добавкой и банку
