Он открыл шкафчик, извлек из него стаканы и маленькую коробочку. Райленд нетерпеливо вернулся к теме разговора:
— Рифы космоса — это что? Наверное, метеоритные облака?
Паскаль Лескьюри захохотал:
— Нет, это примерно то же самое, что и коралловые рифы. Прошу! — Он поднял свой стакан. — Ну вот, теперь другое дело, — отметил полковник, пригубив, и открыл коробочку.
На стол высыпалась коллекция фантастических существ, изготовленных в миниатюре из пластика. Райленд бросил на них взгляд, почти не замечая. Он думал над словами Лескьюри. Ведь коралл — это продукт деятельности живых организмов.
Как бы прочитав его мысли, полковник кивнул.
— Рифы космоса тоже построены живыми существами, только на создание их ушло гораздо больше времени.
Райленд резко поставил нетронутый стакан на стол, расплескав содержимое.
— Но какие организмы могут жить в космосе?
— Как какие? — очень серьезно спросил полковник, постукивая пальцем по пластиковым игрушкам. — Примерно такие. Это — уменьшенные копии реально существующих организмов. Кроме того, есть и сами создатели Рифов — простые одноклеточные организмы, существующие повсюду.
Усилием волн Райленд заставил себя говорить медленно и рассудительно:
— Сегодня утром я получил приказ Машины — заняться гипотезой равновесного процесса… И с этого момента постоянно думаю о теории Хойла и некоторых других его предположениях. О том, что жизнь появилась еще до образования планет, что она возникла под воздействием ультрафиолетовых лучей в остывающих облаках газа и пыли вокруг звезд. Но как могла эта жизнь уцелеть? Облака исчезают, когда начинается формирование планет.
— Жизнь умеет приспосабливаться, — веско сказал полковник, поигрывая пластиковыми «драконами», потом отложил игрушки и сделал еще глоток. — Если оставить в стороне непознанные аспекты, — тоном лектора продолжил он, — то жизнь есть сочетание материи и энергии. Эффект Хойла снабжает ее материей в виде облаков водорода, которые постоянно возрождаются в межзвездном пространстве. А энергию жизнь добывает сама.
— Каким образом?
— Синтезируя на основе водорода более тяжелые элементы, — торжественно заключил полковник.
Он щелкнул выключателем. С потолка скользнул экран. На нем появилось изображение: дротикообразные тела, сверкая, проносились в поле зрения. Это было бы похоже на обычную картину микрожизни в пруду, если бы существа не светились сами по себе.
— Фузориты, — мрачно сказал полковник. — Ужасно выносливые малютки. Они производят термоядерный синтез водорода и генерируют энергию. Живут в открытом космосе.
Фузориты!
Тело Райленда снова напряглось, как под ударом тока. Он знал, что полковник наблюдает за его реакцией, и попытался расслабиться, но Лескьюри еще секунду глубокомысленно разглядывал его.
— Не удивляюсь, что вы поражены, — произнес он, сочувственно подмигнув. — Идея непростая. Из нее следует, что планеты — не уникальные одинокие оазисы в мертвых пространствах космоса, а лишь острова в бесконечном океане жизни, о которой мы никогда не подозревали.
— Но почему ни одно из них не побывало на Земле?
Райленда раздражала неторопливость полковника. Для него это было вопросом жизни и смерти, а для Лескьюри — всего лишь скучной лекцией, весьма скучной. Тот пожал плечами.
— Наверное, они тонут в воздухе. Подозреваю, что более тяжелые элементы — это отходы их жизнедеятельности, а потому ядовиты для них. Возможно, именно такие существа построили Землю, — задумчиво продолжал он, взяв стакан и отпив глоток. — Это объясняет содержание тяжелых элементов лучше, чем теории космогонистов. Но, в сущности, это значения не имеет. То есть не имеет для Плана.
Райленд нахмурился. В тоне полковника сквозило что-то нелояльное. Он решил переменить тему.
— А эти существа, — тронул Стив пластиковые фигурки, — это и есть фузориты?
— Нет. Это пироподы. Они живут в Рифах.
Полковник шевельнул рукой, и экран опять засветился. Райленд подался вперед.
— Сказочная страна! — только и смог выдохнуть он.
Лескьюри хрипло засмеялся.
На экране переплетались светящиеся ветви и лианы, среди которых сновали какие-то феерические существа, похожие на разноцветных птиц.
— Называйте, как хотите. Я, будучи там, выражался несколько иначе. Понимаете, во Вселенной действительно постоянно рождается новое вещество, формируются водородные облака. Я сам видел это несколько лет назад. — Он нервно отпил. — Пироподы уже были замечены, но поймать не удавалось ни одного. Планирующий приказал снарядить охотничью экспедицию.
Райленд нахмурился.
— Охотничью? Но ведь План Человека не располагает такими излишками энергии! Каждая калория должна расходоваться продуктивно!
— Ты — старательный ученик, — кисло усмехнулся полковник. — И все же, таково было решение Машины. Во всяком случае, так утверждал Планирующий. И мы отправились искать новую планету за орбитой Плутона. Имелась ли таковая? Приходилось предполагать, что имелась, иначе откуда бы брались пироподы? Мы знали, что в пределах орбиты Плутона они не живут. — Полковник откинулся в кресле, полузакрыв глаза. — Это был долгий полет. Ты ведь знаешь, почему невозможно путешествие к звездам? Энергии достаточно, но где взять рабочую массу, которая будет толкать корабль вперед? Когда пересекаешь орбиту Плутона, эта проблема встает в полный рост. Мы шли на старом «Кристобале Колоне» с водородными двигателями. Рабочим телом служила вода. Весь запас едва ли посадил бы нас на предполагаемой планете. Перезаправиться мы должны были там. Если бы нашли воду, конечно, — сухо рассмеялся он. — Но планет мы не нашли.
— Тогда… Как же вы вернулись? — удивился Райленд.
— Мы с чем-то столкнулись. И назвали это образование Границей. Это были еще не Рифы — до них оставались миллионы миль. Граница принадлежит Солнечной системе. Это разреженный пояс небольших астероидов, снежных и ледяных осколков. В основном — метановый и аммиачный снег. Но и воды мы нашли достаточно, чтобы наполнить баки. И отправились дальше — выполнять задание Машины. — Лескьюри зябко поежился, допил стакан. — Мы все дальше и дальше уходили от Солнца за пределы Границы, пока оно не превратилось в не очень яркую звезду. И уже готовы были повернуть назад, когда… увидели первый Риф! — Полковник махнул рукой, и экран снова ожил. — Поначалу он выглядел не слишком впечатляюще. Какая-то крапчатая масса неправильной формы, но она светилась!
Райленд обнаружил, что незаметно для себя поглотил содержимое своего стакана, и молча протянул его полковнику. Тот немедленно наполнил его, не забыв составить коктейль и для себя.
— Поистине сказочная страна. Мы совершили посадку в настоящем лесу хрупких коралловых образований. Тонкие шипы сверкающих кристаллических зарослей ломались о скафандры. Экипаж бродил по этим джунглям, грозившим ловушками из живой проволоки, ударами острейших лезвий. Но это еще что! Там были громадные прекрасные цветы, сияющие всеми оттенками и распространяющие вокруг себя смертельные гамма-лучи. Золотистые лозы отвечали на прикосновение высоковольтным ударом. То тут, то там блестели лужицы радиоактивных изотопов, в некоторых местах эти изотопы били гейзерами. Это был кошмар! Дезактивируясь и залечивая царапины, мы знакомились с природой Рифа. Это было скопление живых существ — колония фузоритов! Ученые насчитали до сотни видов. Очевидно, развились они из нескольких спор, плавающих в межзвездном водороде. Росли очень медленно — наверное, несколько дюймов за миллион лет. Но фузоритам спешить некуда. — Полковник залпом осушил стакан и надолго замолчал, глядя на него. Потом поднял голову. — И тут мы сели и уставились друг на друга. Было совершенно ясно, что нами открыто нечто большее, чем то, за чем нас послали — новый рубеж для человечества. Новое жизненное пространство.
Райленд, подчинившись внезапному всплеску эмоций, вскочил со стула.
