Россия времени Ивана Грозного

попадали представители знатнейших боярских и княжеских фамилий — Нагих, Захарьиных-Юрьевых, а в 1549 г. ее пополнили И. В. Шереметев, Д. И. Курлятев, М. Я. Морозов и др.

Одновременно в Думе выделился небольшой круг лиц, который князь Курбский позднее по польскому образцу назвал «Избранной радой». Главным лицом в правительстве Избранной рады с 1549 г. был Алексей Федорович Адашев. Неродовитый дворянин, Адашев обладал широким политическим кругозором. В течение десятилетия, будучи у кормила власти, он сумел наметить важнейшие направления внутренних преобразований, часть которых удалось провести в жизнь.

Близки к Адашеву были бояре князь Д. И. Курлятев и И. В. Шереметев. Большое влияние на деятельность Избранной рады оказывал и Максим Грек. Благовещенский протопоп Сильвестр из-за своего сана формально не входил в состав правительства. Не будучи даже духовником царя, Сильвестр тем не менее оказывал значительное влияние на всю деятельность правительства. Фанатичная решимость Сильвестра, которому якобы были «видения», «аки бы явления от бога», по словам А. Курбского, твердая убежденность в правоте своих воззрений позволили ему стать вдохновителем правительства Избранной рады, истинным наставником молодого царя. Всю свою деятельность Сильвестр подчинял идее прославления монарха и утверждения его власти. Призывая царя к самосовершенствованию, покаянию и смирению, он не боялся браться за решение сложных политических вопросов. Составитель Пискаревского летописца вспоминал, что Сильвестр «правил Рускую землю… заодин» с Адашевым.² Близкий к нестяжателям, Сильвестр был инициатором секуляризационных проектов, которые в случае их реализации могли дать правительству огромный массив церковных земель. Под влиянием Сильвестра реформы конца 40-х — начала 50-х годов XVI в. проводились за счет церкви. Однако на страже церковных владений стоял митрополит Макарий, игравший огромную роль в оформлении идеологии самодержавия.

Программу Избранной рады четверть века спустя изложил Андрей Курбский, до смерти считавший себя верным ее идеалам. Праведный суд и оборона страны — вот обязанности монарха.³ Резкая критика иосифлянского большинства с его стремлением к наживе сочеталась у деятелей Избранной рады с заботой о рядовом воинстве. Избранная рада надеялась упорядочить законы и управление страной, укрепить государственный аппарат, подорвать основы экономического могущества церкви, расширить источники поступления доходов в казну в интересах дворянства и боярства, создать новые возможности для борьбы с растущим народным сопротивлением.

27 февраля 1549 г. было созвано совещание, на котором присутствовали Боярская дума в полном составе, Освященный Собор во главе с митрополитом Макарием, дворецкие и казначеи, воеводы, дети боярские и московские дворяне (государев двор). Фактически это был первый Земский собор. Иван IV выступил с широкой программой консолидации господствующего класса и проведения внутренних реформ. Царь торжественно объявил, что намерен положить конец бесправию, «продажам (штрафам. — Авт.) и обидам великим в землях и в холопех», которые «до его царьского возраста» «чинились» от бояр и дворцовых чинов «детем боярским и всем христьянам». Царь то обвинял бояр, то грозил им опалами; они в ответ каялись и били челом, чтобы он «опалы им не учинил никоторые», но настаивали на том, чтобы все жалобы местного населения рассматривались царским судом. «Умильные» ответы царя свидетельствуют о том, что главным вопросом политической жизни были отношения правящей верхушки общества — боярства с уездным дворянством и «христианством», под которыми имелось в виду тяглое население города и деревни — крестьяне и посадские люди, не участвовавшие в заседаниях собора. Но борьба народных масс за свои права обусловила позицию царя, который вынужден был упомянуть о них наравне с детьми боярскими.

Созыв собора 1549 г., получившего в литературе название «собора примирения», свидетельствовал о создании центрального сословно-представительного учреждения, о превращении Русского государства в сословно- представительную монархию. При всем различии прав сословий, их взаимоотношений с верховной светской властью создание института сословного представительства в форме Земского собора, именуемого иностранцами на свой манер то сеймом, то риксдагом, то ландтагом, роднило, как подчеркнул Л. В. Черепнин, Российское государство со всеми иными европейскими сословно-представительными монархиями (Францией, Англией, Испанией, Швецией, Речью Посполитой и т. д.).

Земский собор был (по мысли Н. И. Павленко) тем органом, который позволил верховной власти лавировать между дворянством и боярством. Он ограничил права крупных феодалов, расширив права дворянства. 28 февраля был принят приговор, согласно которому в ведении наместников остался суд над детьми боярскими только по самым главным уголовным преступлениям (убийству, краже и разбою с поличным). По всем остальным вопросам дети боярские освобождались от суда наместников. Этим временем можно датировать начало оформления сословных привилегий дворянства.

ЗАРЯ РЕФОРМ

Значение «собора примирения» не исчерпывается приговором о прерогативах наместничьего суда. Была выдвинута широкая программа реформ управления, таможенной и земельной политики, в согласии с нею был составлен Судебник, проведены земская и другие реформы.

Однако эта программа реформ не была единственной. 8 сентября 1549 г. проект государственных преобразований подал Иван Семенович Пересветов, «выеждей» (выходец) из Великого княжества Литовского, который прибыл в Россию около 1539 г. Он выступил в начале 40-х годов с проектом создания нового защитного оружия — гусарских щитов, мастерская по изготовлению которых была создана по распоряжению боярина М. Ю. Захарьина. А в 1549 г. И. С. Пересветов подал царю свои сочинения, в которых излагал широкий проект реформ — военной, социальной и т. д. Кем только ни считали автора этих проектов: «затейником» (Н. М. Карамзин), «сатириком», скрывавшимся под псевдонимом (С. М. Соловьев), «официозным памфлетистом», который «новыми аргументами защищал точку зрения Грозного» (П. Н. Милюков), «теоретиком помещичьего класса» (Г. В. Плеханов), «воинником, ищущим личной наживы» (С. А. Щеглова), «абсолютистом» (М. Н. Покровский), И. И. Полосин предполагал, что под именем Пересветова скрывался сам царь.

Две темы пронизывают сочинения И. С. Пересветова — критика боярского произвола в годы малолетства Грозного и необходимость коренных реформ общественно-политического строя. Рассказывая о завоевании Византии в 1453 г. турками во главе с Мухаммед-султаном и злоключениях Византии в малолетство последнего императора Константина, Пересветов намекал на современные ему русские порядки. Вельможи — «ленивыя богатыя» — брали взятки за осуждение невинных, отпускали на свободу «татей и разбойников». Фактически именно они «обладали царством», разоряя его непомерными поборами и не думая о войске. Страна страдала от их междоусобий, ибо вельможи «сипели друг на друга яко змии».¹ Однако Пересветов не ограничивается сравнением России с Византией. Он открыто пишет о засилии бояр, об отсутствии «правды» (т. е. справедливого государственного строя). Публицист надеялся, что «грозный и мудрый царь», опираясь на воинников, будет управлять независимо от вельмож: «Не мочно царю без грозы быти; как конь под царем без узды, тако и царство без грозы».²

Подобно европейским мыслителям (Ульриху фон Гуттену, Макиавелли, Ж. Бодену), Пересветов обращался к примеру Османского султаната для критики порядков в России. На примере «Магмет-салтана» Пересветов рисует свой идеал монарха. Правитель сам издает законы, определяет величину денежного жалования воинникам, вельможам, рассылает по всем землям судей и сборщиков налогов и, наконец, является главой вооруженных сил. Однако все это он производит после совета с «верной думой», в которой нетрудно заметить сходство с Избранной радой Ивана IV.

Истинный сын своего времени, Пересветов признает феодальную иерархию, но при этом хочет заменить принцип родовитости личными заслугами, храбростью и мудростью.

Главным героем сочинений Пересветова были не вельможи и даже не государь, как ни мудр и грозен он был, а «воинники», т. е. дворяне. Именно они, по мысли Пересветова, должны были стать наиболее прочной опорой царя. «Воинником царь силен и славен», — писал публицист. Поддерживая дворянство, Пересветов резко выступал против участия в войске холопов, из которых к середине XVI в. русское войско