По мере того как земляне продвигались по коридору, им становилось ясным истинное назначение подземелий Сафка. Справа были помещения, где железная руда плавилась и металл застывал в форме болванок. Эти болванки перевозили дальше по коридору в другие комнаты. Там их вновь расплавляли и трансформировали в длинные заготовки, которые передавали кузнецам. Кузнецы же превращали их полые трубки.
Земляне проходили комнату за комнатой, и еще раньше, чем они добрались до конца цепочки, Феллон понял все.
— Мушкеты! — пробормотал он. — Примитивные ружья.
Он остановился у стойки, где было около дюжины ружей, и взял одно из них.
— Как оно стреляет? — спросил Фредро. — Я не вижу ни курка, ни затвора.
— Вот зарядная полка. Сюда насыпают порох, а зажечь его можно и сигарой. Я знал, что рано или поздно это случится. Мне не повезло: я опередил время со своими контрабандными пулеметами. МС никогда не удастся загнать этого джина в бутылку!
— Вы думаете, это сделал кто-нибудь из землян… ну, обойдя каким-нибудь образом псевдогипноз… или кришнане изобрели это сами?
Феллон пожал плечами и поставил мушкет на место.
— Чертовски тяжелые штуки. Не представляю, но, вероятно, мы это узнаем.
Они находились в помещении, где рабочие приделывали резные приклады к стволам. Напротив совещались трое кришнан. Двое из них напоминали надзирателей, а третий был небольшого роста, пожилой, с густыми спутанными светло-зелеными волосами, в длинном халате иностранного покроя.
Феллон прогуливался по коридору, рассчитывая, что рано или поздно надзиратели уйдут. Дождавшись этого, он взял за рукав длинноволосого.
— Привет, мастер Сэйнэйн, — сказал он. — Как вы здесь оказались?
Пожилой кришнанин повернулся к Феллону.
— Что, святой отец? Вы меня о чем-то спросили?
Феллон вспомнил, что Сэйнэйн глуховат, но не рискнул выкрикивать объяснение при всех.
— Пойдемте в вашу комнату, если не возражаете.
— О, пожалуйста. Сюда, отец.
Пожилой кришнанин провел их через лабиринт комнат и коридоров в жилые помещения. Рабочим приходилось довольствоваться грудами соломы — сейчас на них храпели дурно пахнущие колофтиане. Служащим были отведены отдельные комнаты.
Сэйнэйн провел землян в одну из таких комнат, обставленную скромно, но с комфортом. Здесь были удобная кровать, кресло, множество книг и большой запас сигар и вина.
Феллон представил ученых друг другу на языках, которые они понимали, затем сказал Фредро:
— Вы все равно не сможете следить за нашим разговором. Поэтому стойте снаружи за дверью, пока мы не кончим. Предупредите нас, если кто-нибудь придет.
Фредро заворчал, но вышел. Феллон запер за ним дверь и откинул капюшон.
— Теперь вы узнаете меня?
— Нет, сэр, я не… но подождите! Вы кришнанин или землянин? Вы напоминаете мне одного человека…
— Это уже ближе. Вспомните Хершид четыре года назад.
— Клянусь бесконечностью Вселенной! — вскричал Сэйнэйн. — Вы землянин Энтон Фэлн, бывший доур Замбы!
— Не так громко, — попросил Феллон. Сэйнэйн из-за своей глухоты был склонен кричать и при обычном разговоре.
— Но что, во имя всех не существующих на свете демонов, вы здесь делаете? — несколько тише спросил Сэйнэйн. — Вы на самом деле стали жрецом Ешта? Никто не убедит меня в том, что вы искренне поверили в эти сказки.
— Об этом после. Вначале ответьте мне: вы постоянно находитесь в этом подземелье или можете выйти, когда вам захочется?
— Ха! Вы не настоящий жрец, иначе бы не спрашивали.
— Я знаю, что вы умны. Но ответьте на мой вопрос.
— Что касается этого, — сказал Сэйнэйн, зажигая сигару и протягивая коробку Феллону, — то я свободен, как аквебат — в клетке королевского зоопарка. Я могу выходить, когда вздумается, — как дерево в саду Тдоура. Короче, я повелитель этого маленького королевства в подземелье Сафка. Но если я попытаюсь выйти отсюда, то получу копье в живот или стрелу в спину.
— И вам такое положение нравится?
— Все относительно, сэр. Кстати говоря, это мрачное подземелье ничуть не хуже пышного двора Хершида. Я предпочитаю жить здесь, чем быть разрубленным на части и сваренным, как эти несчастные, которых ештиты терзают во время своих служб. Все относительно, как видите. Можно сказать, что слово «нравится» в моем положении абсолютно лишено смысла. Кто может знать, что нравится, а что…
— Прошу вас! — Феллон, хорошо знавший словоохотливость кришнан, поднял руку. — Значит, я могу рассчитывать, что вы меня не выдадите?
— Так, это маскировка, как я и полагал. Не бойтесь: ваши дела меня не касаются; я стараюсь смотреть на мир с философской бесстрастностью. Хотя такие ловушки, как та, в которой я оказался, способны лишить спокойствия любого философа. Если бы я мог бросить этого сумасшедшего Кира выгребную яму…
— Да, да. Но как вы здесь оказались?
— Прежде всего, дорогой сэр, расскажите, как вы оказались в этой проклятой клетке? Ведь вас привело сюда не простое любопытство?
— Мне нужны сведения… — Феллон, не вдаваясь в причины, по которым ему нужны были сведения, поведал кратко, как ему удалось пробраться в подземелье.
— Клянусь Миандой Отвратительным! Отныне я верю всему, что рассказывают о сумасшедших землянах. У вас был лишь один шанс из ста пробраться сюда, не вызвав подозрений.
— Дави, бог удачи, стоял рядом со мной все время, — усмехнулся Феллон.
— Будем надеяться, что он не оставит вас на обратном пути, Мне не хотелось бы видеть ваше окровавленное тело на алтаре Ешта.
— Но для чего в ритуал включены пытки? Только для развлечения?
— Вовсе нет. Существует древнее суеверие, что слезы жертвы заставляю г. — по законам симпатической магии — плакать небо, а это приноси! хорошие урожаи. Ранее, когда Ешт был богом земли, свирепый обычай естественно связывался с его культом. Правда же заключается в том, что многим нравится смотреть на страдания других — это качество, насколько я сведущ в земной истории, некогда было свойственно и землянам. Не хотите ли чашу вина?
— Только одну, и не уговаривайте меня выпить вторую. Когда я буду возвращаться, мне потребуется ясная голова и полная координация движений. Но продолжайте.
Сэйнэйн затянулся и задумчиво посмотрел на горящий кончик сигары.
— До меня в Хершиде дошли слухи, что доур Балхиба нанимает ведущих ученых, платит им большое жалование, чтобы они совместными усилиями разгадывали тайны природы. Будучи, как и все ученые, несведущим в обычных делах, я отказался от преподавания в имперском лицее, прибыл в Занид и нанялся на службу сюда.
А у безумного Кира была навязчивая идея. Думаю, это проклятый его зять, Чабариан, подложил ему колючку в подштанники. Идея заключалась в том, чтобы собрать подобных мне доверчивых простофиль, запереть их в подземелье, снабжать в изобилии жратвой и девицами, чтобы мы или изобрели что-нибудь, позволяющее победить Кваас, или закончили свои дни на дымящемся алтаре ештитов. Перед лицом этой ужасной альтернативы мы вынуждены были стараться и через три года напряженной работы добились того, что не удавалось на нашей планете никому.
— Что же это? — спросил Феллон.
— Мы изобрели пригодное к употреблению ружье. Не такое удобное и мощное, как земное, но ведь это только начало. Мы знали о земных ружьях. И хотя никто из нас их не видел, мы получали информацию
