Франсуа?
— Я принял вахту, и тут приплыл Франсуа. Очень скоро.
— Выходит, они уже почти два часа на берегу…
Русто, сунув руки в карманы анорака, задумчиво обвел взглядом скудно освещенный берег. Внизу, на черной воде, билась о борт «Дидоны» шлюпка, привязанная у трапа. На промысловых судах, стоявших в гавани, вразнобой ударили склянки.
— Не понимаю, — сказала Нонна Валерию. — Не понимаю, что заставило Ура сойти на берег. Куда мог повести его Франсуа?
— Ну, мало ли, — сказал Валерий. — Может, они решили присоединиться к нам, но по дороге их что- нибудь задержало…
— Не понимаю. Не понимаю, — твердила Нонна, стискивая руки. — Он не хотел сходить на берег. Он чего-то боялся…
— Боялся? — Валерий вытаращил на нее глаза. — Первый раз слышу. Да брось, что еще ты выдумала! Пойдем в каюту, может, он там записку оставил.
Они прошли в каюту, которую занимали Ур и Валерий. Никакой записки тут не было. Слабо пахло луком. На столе лежали раскрытый атлас морей, стопка книг, учебник французского языка, какая-то плоская коробочка.
— Смотри-ка! — Валерий схватил коробочку. — Это же его блокнот!
Крышка блокнота стояла косо, были видны ролики с пленкой.
— Ну, значит, Ур отлучился ненадолго, — сказал Валерий. — Он же никогда с блокнотом не расстается. Даже спит с ним в обнимку. Не дрейфь, Нонна! Скоро он вернется.
Бодрый тон и уверенность Валерия подействовали на Нонну успокаивающе. Но время шло, а Ур и Франсуа все не возвращались. Тревога с еще большей силой охватила ее. И когда Русто решил отправить на берег поисковую группу, Нонна заявила, что пойдет тоже.
— Вам не надо, Нонна, — уговаривал ее Русто. — Не женское занятие лазать по скалам.
Но она настояла на своем. И отправилась с Арманом, Валерием и Шамоном на берег. Блокнот Ура она взяла с собой.
Они высадились на тот пирс, к которому, по словам мальгаша, ушли Ур и Франсуа. Светя ручными фонариками, пошли по стонущим деревянным мосткам к домику администрации. Заглянули на местную радиостанцию. Безрезультатно. Ледяной ветер ударил им в лицо, когда они повернули к таверне. Расспросы ничего не дали — ни бармен, ни зверобои, сидевшие тут, и понятия не имели, куда подевались двое из экипажа «Дидоны».
Обошли один за другим все домики поселка. Миновали склад — длинный сарай из гофрированного железа. Дальше дорожка уходила к обрыву, к диким нагромождениям скал, в необжитую тундру. При мысли о том, что Ур где-то там, за стеной мрака и неизвестности, Валерий передернул плечами. И пробормотал невольно:
— А как же Ур? Бедный Ур…
Долго кричали, звали, мучительно вслушивались — не принесут ли порывы ветра ответный зов. В темной пристройке сарая вдруг возник прямоугольник света и в нем — силуэт человека с красным огоньком сигареты.
— Кого вы потеряли, ребята? — спросил по-французски старчески надтреснутый голос.
Арман устремился к нему и вступил в разговор. Нонна и Валерий не все понимали, и Шамон им переводил. Нет, этот человек, оказавшийся кладовщиком со склада горючего, ничего не знал о пропавших. Да никуда они не денутся, добавил он, где-нибудь надрались и отсыпаются теперь, что еще на Кергелене делать в штормовую погоду? Вечером вот тоже — ходили тут, искали кого-то, а потом понесли пьяного. Нашли, значит…
— Ты этого пьяного видел в лицо? — спросил Арман.
— Где ж видеть, когда темнота уже пала? Мне ни к чему приглядываться, — разразился кладовщик скрипучим смехом. — Пьяные все на одну морду.
— А куда его понесли?
— Куда-то понесли. Вон сколько судов загнал сюда шторм. Поздно в этом году наступает здесь лето, поздно…
Дальше идти было некуда. Сели в шлюпку и направились к ближайшему промысловому судну. На крики с кормы свесилась голова в капюшоне, грубый голос ответил, что таких здесь не было и нет, проваливайте отсюда. Обошли и другие суда. На одном судне шла попойка, и зверобои стали зазывать «дидоновцев» к себе на борт, чтобы как следует повеселиться. Вахтенный другого судна посоветовал пойти поискать пропавших на ближайшее тюленье лежбище или отправиться следом за сумасшедшим траулером, который недавно снялся с якоря и ушел в океан.
Так ничего не узнав, вернулись на «Дидону».
Нонну бил озноб. Жорж принес ей чашку черного кофе с лимоном, но она покачала головой. Русто с погасшей сигарой в зубах ходил взад-вперед по бот-деку и все смотрел, смотрел на бесприютный берег.
— А как же Ур? Бедный Ур, — бормотал Валерий, не слыша собственного голоса в завываниях ветра.
Нонна позвала его в каюту.
— Слушай, — сказала она, глядя на него глазами, полными тревоги и какой-то отчаянной решимости. — То, что я тебе скажу, не должен знать никто. — Она вынула из кармана брюк бумажный пакетик и извлекла из него таблетку, как показалось Валерию. — Еще на Реюньоне Ур дал мне эту штуку и велел ее проглотить, если с ним что-нибудь случится…
Валерий осторожно взял «таблетку» и внимательно рассмотрел ее.
— Это пленка из его блокнота, — тихо проговорил он. — Черт, как тонко срезана…
— Он сказал, что здесь закодирована какая-то информация. — У Нонны сорвался голос. Валерий протянул ей остывший кофе, но она отстранила чашку. — Погоди, — сказала она. — Ты что-нибудь знаешь о том, что за информация и почему надо глотать?
Валерий поднял в раздумье бровь.
— Что-то я припоминаю… что-то он говорил однажды…
— Это когда рассказывал о своей проделке с баранами? Ну, о надписи на лбу Пиреева?
— Да нет, — отмахнулся Валерий, — раньше, еще когда он жил у меня… Что-то такое о том, как обучают методом глотания информации…
Нонну трясло. Вдруг она выпрямилась, решительно отобрала у Валерия пленку и положила себе в рот. Сделала глотательное движение. Валерий снова протянул ей чашку, и Нонна взяла, отхлебнула кофе. Она стояла посреди каюты и смотрела куда-то вверх остановившимся взглядом.
— Ну? Ну что? — нетерпеливо спросил Валерий. — Действует?
Она молчала.
— О добрый аптекарь, напиток твой действует верно, — пробормотал Валерий, пытаясь пересилить охватившую его жуть.
…Вода прибывала, волны с пенными гребнями шли через всю долину, затопляя селения и пальмовые рощи, это шел потоп, потоп… Над черным бортом ковчега встал человек с копьем. А, это ты, желтоглазый дьявол, ты все-таки подстерег меня и, связав по рукам и ногам, бросил в волны, а волны громоздятся все выше, они подбрасывают меня до неба и низвергают в пучину… Ты хохочешь и потрясаешь копьем на борту ковчега, на черном борту, обмазанном земляной смолой… Но я еще жив… И мы еще посмотрим… посмотрим, кто будет смеяться последним…
Ур очнулся. Он услышал стук двигателя. Как бы сквозь туман, увидел над собой электрическую лампочку в проволочной сетке.
Лампочка горела вполнакала, темно-желтым светом, красный червячок спиральки разгорался и темнел, словно подмигивал Уру.
Окончательно придя в себя, Ур обнаружил, что лежит на узкой койке, пристегнутый двумя широкими ремнями к ее бортам. Вокруг были железные стены, выкрашенные серой масляной краской, без окон. Стены начали валиться, койка стала боком, и он повис на ремнях, больно впившихся в тело. Потом — резкий толчок, Ура подбросило вместе с койкой… с силой швырнуло вниз… Хорошо еще, что его догадались
