Сценарий для третьей мировой войны: Как Израиль чуть не стал ее причиной

В общем, с утра 13 июня остро встал вопрос: что конкретно намерен делать Советский Союз в складывающейся ситуации?

Громыко прислал из Нью-Йорка срочную телеграмму, в которой предлагал выступить с Заявлением Советского правительства и еще раз осудить Израиль, который при покровительстве США безнаказанно совершает агрессию, истребляя поголовно палестинское население в Ливане. Это «заявление, — писал советский министр, — должно быть выдержано в твердом тоне, что бы было видно, что говорит крупная держава, для которой Ближний Восток — это район, события в котором не могут не затрагивать интересы ее безопасности».

Но как наказать агрессора, министр не предлагал, оговорившись только, что «постановка вопроса в Совете Безопасности Советским Союзом исключается, поскольку даже Сирия и Ливан к нам не присоединятся, так как их представители дали здесь ясно понять. В этих условиях Совет ничего полезного принять не смог бы, если бы он и был созван».

На очередном совещании у Пономарева решили писать Заявление Советского правительства, как предлагал Громыко, а также направить предупреждение Израилю относительно безопасности и неприкосновенности советских граждан в Ливане.

Не успели в МИДе сесть за эти документы, как мне позвонил начальник Генерального штаба маршал Огарков и попросил вставить в Постановление ЦК пункт об указаниях Министерству обороны придвинуть к территориальным водам Ливана группу кораблей ВМФ СССР — крейсер, эсминец и два сторожевых корабля.

Это в корне меняло ситуацию, особенно в сочетании с транспортировкой ливийских ракет на советском судне. Поэтому я спросил его, не переступим ли мы тем самым ту грань, за которой начнется наше вползание в ближневосточный конфликт, о чем сам он предупреждал на совещании у Пономарева два дня назад.

— Все просчитано, — ответил маршал. — Не беспокойся, — и повесил трубку.

Потом позвонил помощник Генерального секретаря А. М. Александров и поинтересовался: «Что новенького?» — ему предстояло делать международный обзор для Леонида Ильича. Пришлось обратить его внимание на опасный поворот событий в связи с возможным появлением советских кораблей в районе конфликта.

— Подождите пару часиков, — сказал умный помощник, — и пока ничего не пишите на эту тему.

Александров не только прекрасно знал, как идут международные дела, но и как о них надо докладывать Генеральному. Невысокого роста, худенький, с острым, вытянутым, как у лисы, личиком, он всеми своими повадками походил на это животное — умное, хитрое и чертовски осторожное. Но делать политику он умел так же ловко.

И вот результат. Примерно через полтора часа в МИД последовал звонок от Устинова, который потребовал срочно направить в Триполи указание остановить погрузку ливийских ЗРК на наше судно. А вопрос о направлении советских военных кораблей к берегам Ливана отпал сам собой. Военные его больше не поднимали.

Как потом выяснилось, докладывая о международных событиях, Александров красочно описывал беспощадное наступление Израиля против сирийцев и палестинцев в Ливане, а затем как бы мимоходом упомянул, что ливийцы хотят провезти свои ракеты в Сирию на советском торговом судне и наши ведомства хотят дать согласие.

— Они что, с ума сошли? — отреагировал Брежнев, подготовленный именно к такой реакции всем предыдущим докладом своего помощника. — А если его потопят?

Эта реакция Генерального секретаря ЦК КПСС немедленно и без комментариев была доведена по спецтелефону до сведения Андропова, Устинова, Мальцева и Пономарева. После чего и последовал звонок в МИД от Устинова. Вот так вершились дела в Кремле.

Асад просит прислать советские войска

Вечером 14 июня по радио и телевидению было передано Заявление Советского правительства, резко осуждавшее продолжающуюся израильскую агрессию и подготовку к штурму Бейрута. Но обстановка на Ближнем Востоке от этого не поменялась. Сирия была на грани поражения, палестинцы в одном шаге от изгнания. А какого-либо четкого образа действий у Москвы не было.

14 июня в 5 часов утра посла Юхина срочно вызвали в МИД. Министр Хаддам с явными следами бессонной ночи под глазами передал ему очередное послание советскому руководству.

— Обстановка резко осложнилась, — сказал Хаддам, — и руководство Сирии считает необходимым провести неотложные консультации с советским руководством. С этой целью оно просит принять в Москве министра обороны Тласа и министра иностранных дел Хаддама для встреч с Н. А. Тихоновым, Д. Ф. Устиновым и А. А. Громыко.

На этот раз Москва отреагировала оперативно. В тот же день Андропов провел узкое совещание, на котором было принято решение сообщить сирийцам, что мы готовы провести такие консультации, но не в Москве, а в Дамаске и направить туда с этой целью заместителей министров — А. Г. Ковалева и С. Ф. Ахромеева.

— Это даст нам больше времени для маневра, — заключил Андропов.

На следующий день они вылетели в Дамаск. И в тот же вечер советских посланцев прямо с самолета повезли в МИД Сирии. Министр Хаддам сообщил, что Израиль предъявил ультиматум, требуя вывести сирийские войска из Бейрута. Но Сирия ответила на него категорическим отказом. Теперь унизительный ультиматум направлен ООП. От палестинцев требуют сложить оружие, выдать 10 руководителей во главе с Арафатом и организованно выходить сдаваться в плен в назначенных для этого пунктах.

— Создавшаяся ситуация, — подчеркнул Хаддам, — требует немедленного укрепления обороноспособности сирийской армии, направления в Сирию мощных средств ПВО, обеспеченных советскими специалистами, а также современных самолетов с советскими летчиками.

А министр обороны Тлас уточнил:

— Президент Асад просит Советский Союз разместить на территории Сирии советские зенитно-ракетные и авиационные части. Он готов предоставить военно-морскую базу для ВМФ СССР.

Параллельно ставился вопрос о срочных поставках Сирии современных средств ПВО и авиации с советским военным персоналом, который будет «использовать эти средства пока не закончится подготовка соответствующих сирийских кадров». Слово «воевать» при этом не упоминалось, но подразумевалось.

С этими сирийскими предложениями Ковалев и Ахромеев вернулись в Москву. Сами они, естественно, ответа на них дать не могли: слишком серьезным был заход с сирийской стороны, а инструкций, как всегда, не было. Поэтому ограничились традиционным в таких случаях: доложим советскому руководству.

Но и в Москве долго не могли определиться, как поступить. Слишком большими были расхождения в позициях МИДа и Министерства обороны. Нет, воевать за сирийцев никто не собирался. Но для военных весьма привлекательным выглядело создание советских баз. Поэтому они настаивали на принятии сирийского предложения в урезанном виде, ограничив советское участие в военных действиях случаями прямого нападения на эти базы и средства. МИД же был категорически против.

Международный отдел ЦК и новый шеф КГБ В. В. Федорчук склонялись к поддержке позиции военных, а К. У. Черненко и Н. А. Тихонов были скорее на стороне МИДа. Но позиции главных действующих лиц в этой драме были неясны: Андропов таинственно молчал, а Генсек находился в «отключке».

Наконец 19 июня Андропов собрал в ЦК совещание, на котором присутствовали: К.У. Черненко, Д.Ф. Устинов, В.В. Федорчук, В.Ф. Мальцев, А.Г. Ковалев, С.Ф. Ахромеев и некоторые эксперты.[60]

Странная там проходила дискуссия. По взаимному согласию с самого начала было решено отложить обсуждение самого горячего вопроса: создание советских военных баз в Сирии и размещение там ЗРК с советским персоналом. Андропов строго и без шуток так обрисовал ситуацию:

— На Ближнем Востоке действуют разные политические силы и политическую линию надо определять применительно к каждой из них. Толкать ли арабов к сопротивлению или к компромиссу?