переходящая в вооруженные столкновения. Шла она в основном в Ливане, где по-прежнему размещались вооруженные отряды палестинцев, и затронула даже «Фатх» — головную организацию Палестинского движения сопротивления, которой руководил Арафат.
Еще в процессе своего появления на свет с начала 60-х годов в «Фатх» влилось немало палестинцев, ранее входивших в арабские компартии и различные радикальные организации. Они образовали так называемое «левое крыло», которое возглавил Нимр Салех (Абу-Салех). В первой половине 70-х он отвечал за военную деятельность «Фатха» в Ливане и с тех пор сохранял тесные связи с командирами многих военных формирований палестинцев.
Отношения между ним и Арафатом никогда не были гладкими. Но нынешнее обострение началось еще осенью прошлого, 1982, года в связи с планом Рейгана и принятием программы ближневосточного урегулирования в Фесе. Абу-Салех критиковал тогда не только позицию Арафата в отношении плана Рейгана, но и выступил против фесских решений. Весьма негативно палестинские радикалы отнеслись также к переговорам Арафата с королем Хусейном.
Но лидер палестинцев тоже не сидел сложа руки. В январе 1983 года были приняты решения о приостановке членства Абу-Салеха в ЦК «Фатха», а затем о смещении ряда военных командиров в Ливане и назначении на их место людей преданных Арафату. Но смещенные командиры отказались подчиниться и не явились на заседание Высшего военного совета, создав по сути дела параллельное военное командование «Фатха».
Так начался раскол. Мятежников поддерживали 2–3 палестинских батальона, а верными Арафату оставались 12 батальонов. Примерно таким же был расклад сил и в ЦК «Фатха»: 2 из 13 его членов ушли в оппозицию.
Арафат публично обвинил в расколе Сирию и Ливию и пообещал даже «отрезать язык Каддафи», если тот будет сеять разногласия в Палестинском движении сопротивления. Но распри между палестинцами продолжались, язык у Каддафи оставался на месте, и в ночь с 29 на 30 мая Арафат попросил срочно передать устное послание Андропову.
В результате вмешательства извне, — жаловался Арафат, — положение в «Фатхе» продолжает оставаться сложным и напряженным. Ливия открыто, а Сирия исподволь оказывает 17 офицерам «Фатха» военную, политическую, пропагандистскую и иную помощь. Нашим противникам не удалось спровоцировать мятеж в вооруженных силах «Фатха», как они это пытаются представить, поскольку подавляющее большинство личного состава заняло правильную позицию. Нормальное положение сохраняется и на наших базах в Иордании, ЙАР, НДРЙ, Судане, Тунисе, Алжире и Ираке».
На этой телеграмме из Дамаска 31 мая появилась такая резолюция Андропова:
«1) Разослать членам Политбюро и Пономареву.
2) Тт. Громыко, Черненко, Устинову, Пономареву. Прошу дать предложения, как реагировать. Ю. Андропов».
Реакция была мгновенной, но по обычному трафарету: уже в начале июня последовала серия обращений от имени Андропова к Асаду, Арафату, Джелуду.
В них призывалось сделать все возможное, а подчас и невозможное, чтобы ООП — этот авангард национально-освободительной борьбы палестинского народа был максимально сплоченным. «Если мы понимаем правильно, — писал Андропов президенту Асаду, — руководство Сирии выступает за то, чтобы поддержать Арафата. Мы также решительно за это. Возможно, не во всем и не всегда он вел себя безукоризненно. Но ясно и то, что США и Израиль потирали бы руки, если позиции Арафата, как признанного лидера палестинцев были бы подорваны». А самого Арафата Андропов заверял, что он может не сомневаться в поддержке его Советским Союзом.
В ответ палестинцы, сирийцы и ливийцы клялись в верности борьбе против империализма и обещали делать все, чтобы сплачивать ряды арабов в этой справедливой борьбе. Но распри между палестинцами усиливались и 4 июня произошли первые вооруженные столкновения оппозиции с верными Арафату формированиями.
Столь любимая Громыко практика обращений на высшем уровне явно не сработала и Андропов был недоволен. Он поручил Примакову поехать на Ближний Восток и путем доверительных контактов попытаться помирить Асада и Арафата. Теперь недоволен был Громыко: он рассматривал это как вторжение в собственный дом. Но Андропову перечить не стал и умело скрывал свои чувства.
Так на Ближнем Востоке с важной миссией снова появился Евгений Примаков. Теперь ему поручалось помирить всех: сирийцев с палестинцами, Асада с Арафатом и Саддамом Хусейном.
Он сразу же вылетел на Ближний Восток и в середине июня тайно встретился с председателем ООП Арафатом и королем Иордании Хусейном. Король был настолько любезен, что выделил спецсамолет, и Примаков слетал на нем к иракскому лидеру Саддаму Хусейну. А после этого посетил президента Сирии Асада.
В Москву Примаков доложил, что Арафат заявил о личном уважении к Асаду и готовности встретиться с ним для конкретной беседы об улучшении отношений. Саддам Хусейн тоже надеется выправить отношения с Сирией на поэтапной основе и при соблюдении полной секретности первоначальных контактов.
В общем, с этой стороны все было вроде бы хорошо. Однако сирийский президент был не столь покладист. Он жаловался, что Арафат продолжает маневрировать, заигрывая с Израилем.
«Суть моей политики в отношении ПДС, — заявил Асад Примакову, — заключается в следующем: Во- первых, я за единство ПДС, но, во-вторых, я за то, чтобы антиимпериалистические силы «Фатх» и ООП принимали непосредственное участие в выработке политических решений. Только на такой основе может идти речь о единстве ПДС».
Однако он согласился, что Сирия и ООП в «одном окопе» и обещал принять положительное решение о встрече с Арафатом.
Что же касается Ирака, то, по словам Асада, он продолжает вмешиваться в сирийские внутренние дела, хотя и снизил активность в этом плане. Сирия не может согласиться с предложением об одновременной нормализации своих отношений с Ираком, Иорданией и ООП, но готова начать этот процесс на двусторонней основе. Асад предлагает, чтобы высшие руководства Сирии и Ирака назначили своих доверенных лиц для обсуждения конкретных проблем между двумя странами. После того, как они придут к договоренности, можно будет провести переговоры о нормализации отношений уже на уровне открытых контактов. Он согласился с необходимостью соблюдать секретность и не возражал против передачи этой информации строго лично С. Хусейну.
Примаков просил срочно направить в Бейрут и Багдад советских представителей из числа дипломатов, работающих в Дамаске, для информации Арафата и С. Хусейна о содержании его бесед с Хафезом Асадом. И на его телеграмме из Дамаска сразу же появилась такая резолюция Андропова:
«т. Громыко. Прошу обратить внимание. Видимо такая практика доверительных бесед себя оправдывает. Предложение товарищей о посылке представителей в Бейрут и Багдад для бесед с Арафатом и С. Хусейном мне кажется правильным.
20 июня. Ю. Андропов».
Это был стиль Андропова: создавать собственные тайные каналы связи с зарубежными лидерами через близких ему надежных лиц. Так он поступил в ходе урегулирования советско-германских отношений в начале 70-х. Так он решил действовать и теперь на Ближнем Востоке. Но Ближний Восток — это не Европа.
Все вроде бы свидетельствовало о первых успешных шагах миссии Примакова, во всяком случае доверительные контакты между сторонами наладить как будто удалось. Но на палестинском направлении все смешалось из-за новой бурной вспышки вооруженной борьбы. Не успели мы ознакомиться с резолюцией Андропова и решить, что делать дальше, как от Арафата поступило новое слезное послание:
«21 июня в три часа ночи Саика, НФОП — ГК совместно с мятежниками «Фатха» предприняли наступление на позиции «Фатха» в районе Маснаа. Эти действия совершаются при поддержке сирийских войск. Они перекрыли дорогу Дамаск — Бейрут, обстреляли позиции «Фатха». Эта акция направлена на то,
