чтобы воспрепятствовать возвращению руководства «Фатха» в Ливан. В этот критический момент я обращаюсь к советскому руководству за помощью.
Я. Арафат».
В тот же день, 21 июня, последовали краткие, но энергичные послания Андропова Арафату и Асаду. Их суть: главное сейчас, чтобы палестинцы и арабы перестали убивать друг друга.
Не помогло. Арафат публично обвинил Сирию, что на стороне мятежников выступают сирийские войска, а также контролируемые Дамаском отряды Саики и НФОП — ГК. В ответ сирийцы объявили Арафата «лжецом» и потребовали, чтобы он покинул Сирию в течение 6 часов. Через 10 минут Арафат выехал в дамасский аэропорт и первым попавшимся рейсом вылетел в Тунис. Там он объявил себя жертвой сирийско-ливийского заговора против палестинской революции. А сирийский министр Хаддам заявил, что Сирия не признает больше Арафата в качестве председателя Исполкома ООП и руководителя «Фатх».
Начались долгие хождения вокруг да около урегулирования этого конфликта. В начале июля на расширенном заседании Исполкома ООП в Тунисе была создана посредническая группа. Ее представители встретились с мятежным Абу-Салехом. Однако их усилия ни к чему не привели. Абу-Салех с гордостью утверждал, что все районы сосредоточения палестинцев в Ливане, за исключением г. Баальбек, находятся под его контролем, но не исключал «демократического диалога» с Арафатом.
Тем временем Примаков сконцентрировался на сирийско-иракском направлении, расхлебывать а кашу с палестинскими распрями опять пришлось МИДу.
4 июля последовали новые обращения Андропова к Асаду и Арафату, с тем чтобы подтолкнуть их принять энергичные меры к прекращению столкновений и восстановлению сотрудничества между руководствами ООП и Сирии. Сирийцам указали, что у них есть реальная возможность оказать сдерживающее влияние на ситуацию. Ведь стычки происходят в районах, которые контролируются их войсками. Предложили также публичное прекращение полемики. При этом сказали Арафату, что надо искать компромиссы. Нельзя упускать из вида, что в этой борьбе главным союзником палестинцев среди арабов является Сирия, и никто другой.
Кроме того, Политбюро поручило Громыко принять в Москве делегацию ООП во главе с Каддуми и такая встреча состоялась в особняке МИДа на Спиридоновке 13 июля 1983 года.
Однако Громыко явно считал ниже своего достоинства заниматься палестинскими дрязгами, а потому сидел, насупившись, устремив взор куда-то вверх, и вполуха слушал историю палестинских злоключений. Оживился он, когда Каддуми сказал, что несколько дней назад, 10 июля, в Тунисе был специальный представитель Фиделя Кастро, кубинский министр Л. Ф. Бальмасада.
Арафат просил передать, что кубинцы предлагают провести встречу сирийского, палестинского, кубинского, а также, возможно, советского представителей в Дамаске, Тунисе, Гаване или Москве. Арафат согласен на такую встречу в любом месте, в любое время, на любом уровне. А сирийцы, по его словам, определят свою позицию с учетом ответа Арафата и позиции Советского Союза.
Это был выход из палестинского тупика. Но архиосторожный Громыко ничего не сказал тогда палестинцам, а утром на следующий день доложил о кубинском предложении на Политбюро. Получив высокое согласие, он сообщил Каддуми, что Советский Союз поддержит кубинскую идею. Что касается времени и места встречи, то это дело самих заинтересованных сторон. Для нас будет приемлемо то, что они сочтут для себя подходящим.
Об этом решении Политбюро Громыко немедленно проинформировал своего заместителя Корниенко, который весьма кстати находился в те дни в Дамаске. Однако в порядке осторожности министр добавил такую фразу: «Если участники переговоров обратятся с предложением о проведении встречи в Москве, то у нас возражений не будет. Однако о нашем отношении к этому мы с Каддуми не говорили, так как вопрос об участии советского представителя перед нами палестинцы прямо не ставили».
Ответ из Дамаска был скорым и обескураживающим.
Асад сказал, что о предложении кубинцев ничего не знает, но если бы оно и было, то Сирия с ним не согласна. Мы считаем, продолжил он, что перед тем, как объединять усилия с Советским Союзом, Сирией и Кубой, Арафату нужно объединить усилия со всеми палестинцами. Именно это мы ответили представителю Кастро, когда он сообщил нам, что Арафат предлагает провести секретную встречу представителей Сирии, Кубы, ООП и Советского Союза для обсуждения совместной борьбы против империализма. Тот факт, что Арафат через Каддуми преподнес эту собственную идею как кубинское предложение, говорит о лживости Арафата.
И далее о лидере палестинцев сирийский президент отозвался весьма нелицеприятно. Мы считаем ООП во многом своим порождением, сказал он. Но как в любой семье, если ребенок растет честным и принципиальным, он пользуется любовью и опекой. Если он растет злым и двуличным, то с ним иногда приходится расставаться. «Что касается Арафата, то должен признаться, что я его не люблю. Он беспринципный, двуличный, реакционный человек, у которого нет никаких принципов».
Мы за единство «Фатха» и ООП, сказал в конце Асад, но на принципиальной основе борьбы против империализма и сионизма, то есть по существу в этом вопросе мы исходим из справедливости тех требований, с которыми выступает оппозиция в «Фатхе».
В общем, помирить Арафата с Асадом не удалось. В сердцах сказал тогда Громыко, что мирить их — это все равно, что мирить кошку с собакой.
Успешней на первых порах дело выглядело на сирийско-иракском направлении, где по поручению Политбюро работали Е. Примаков и Р. Ящук из КГБ. Андропов дал им наказ действовать от его имени — это будет прямой канал связи с руководством Ирака и Сирии.[85]
Первым делом они должны были выехать в Багдад и сообщить, что Сирия готова использовать механизм доверенных лиц высшего сирийского и иракского руководства для обсуждения конкретных проблем. После того, как стороны придут к какой-то договоренности, можно будет перевести переговоры о нормализации отношений на уровень открытых контактов. Пока же следует соблюдать секретность.
Примаков и Ящук тут же вылетели в Багдад и 6 июля встретились с Саддамом Хусейном. Иракский лидер был доволен и просил передать благодарность Андропову. Его личным представителем на секретных встречах с сирийцами будет министр иностранных дел Тарик Азиз. Для Ирака приемлемо любое место встречи, но сам Хусейн отдал бы предпочтение Москве. Кроме того, он хотел бы, чтобы на переговорах присутствовал Советский Союз. Если это не получится, Ирак полностью проинформирует о них советское руководство.
10 июля посланцы Андропова были уже в Дамаске. Там Асад сказал им, что доверяет только посреднической миссии Советского Союза и высказался за проведение встречи в Москве. Это было как раз то, что нужно. Но сирийский президент начал крутить, ссылаясь, что такие переговоры дело нелегкое. Их нельзя сводить только к нормализации и речь должна идти о радикальном улучшении отношений между двумя странами. А вопрос о присутствии советского представителя на сирийско-иракской встрече обошел молчанием.
Поскольку за этим делом следил сам Андропов, все вопросы решались оперативно. Уже 12 июля Громыко и Чебриков вошли в ЦК с предложением дать согласие на проведение конфиденциальной сирийско-иракской встречи в Москве, но без участия в ней советского представителя. «При нынешнем состоянии отношений между Сирией и Ираком такое участие могло бы без нужды осложнить наши собственные отношения с одной из этих стран, а то и с обеими».
Удивительно быстро вершились дела в Москве тем летом. 25 июля, после четырехлетней паузы, в одном из особняков на Ленинских горах встретились министры иностранных дел Сирии и Ирака — Хаддам и Азиз. Странные это были переговоры. Друг с другом министры встречались не часто и больше отсиживались в особняках, а между ними сновали посредники — Примаков и Ящук. Им министры порознь рассказывали, а точнее говоря — жаловались на то, как проходят их встречи.
Громыко полностью отстранился от этих переговоров, выделив только молодого переводчика Кульмухаметова. Но ни Примакову, ни Ящуку он был не нужен — оба они прекрасно владели арабским языком. А из рассказов министров между тем складывалась такая невеселая картина.
Хаддам напирал на выработку вначале «общих политических принципов», определяющих единый негативный подход к США, Израилю и Кэмп-Дэвидскому соглашению, и только после этого считал возможным приступить к нормализации межгосударственных отношений. Он предложил вернуться к
