только на своего папочку.
Конлан обвил рукой талию Райли, и во взглядах, которыми они обменялись, было столько любви и надежды, что это вызвало острую боль где-то в груди у Эрин. Ей очень захотелось, чтобы кто-то когда-то посмотрел на нее вот так же.
В памяти всплыло лицо Вэна, которое она увидела, когда очнулась, но девушка подавила эти мысли. Сейчас не время думать о желаниях и взглядах или еще чем-то, начинающемся с L-O.[11] Внезапно слабость от ее изнеможения одолела ее, и комната закружилась в сумасшедшем калейдоскопе света и цвета. Она прижалась спиной к Вэну, ища поддержки. Он тут же взял ее на руки и остался держать, словно маленького ребенка.
Или кого-то, о ком заботился.
Как бы там ни было, она была слишком слаба, чтобы размышлять об этом.
— Эрин нужно отдохнуть. Завтрашнее утро наступит быстро, и мы поговорим о том, что нам делать дальше, — сказал Вэн брату.
Конлан кивнул:
— Райли тоже нужно отдохнуть. Тогда во дворец и встретимся утром.
Эрин слегка зевнула и улыбнулась Райли.
— Им всегда нравилось это? Бить себя в грудь?
Райли засмеялась, потому что жених тоже сгреб ее в объятия:
— Нет, поверь мне. Бывает и хуже. Подожди, пока мы не доберемся до качающегося дерева.
Эрин засмеялась вслух, потому что Вэн издал слабый рычащий звук и зашагал из храма. Позади она услышала озадаченный голос Дэнала:
— Что за качающееся дерево?
Эрин широко улыбнулась Вэну, и тень улыбки скользнула по его суровому лицу. Затем он произвел мерцание и перенес ее во дворец, и она выгнала все мысли о миссиях, вампирах и поющих камнях из своей головы, только на эти драгоценные несколько минут, и поплыла по воздуху, словно сказочная принцесса из детской сказки, любя каждую эту минуту.
Глава 12
Вэн сидел рядом с кроватью Эрин в кресле, которое он перетащил через всю комнату, и наблюдал, как она спит. Свет атлантийской луны едва касался серебряными мазками ее изящных черт. Он провел здесь уже несколько часов после того, как почти сорвал голову Конлана, в ответ на предложение последнего оставить девушку ненадолго и отдохнуть.
Кончики его пальцев ныли от желания потянуться и погладить волосы Эрин, но он не хотел будить ее. Металлический привкус тревоги стоял в его горле, как комок при воспоминании об ее обмороке. Все его инстинкты кричали ему положить руки на ее тело, чтобы получить доказательства, что она жива. Хотя, кого он обманывает, он желал наложить руки на ее тело с той минуты, как встретил ее.
Вэн закрыл глаза и откинулся в кресле, пытаясь расслабиться, пытаясь вспомнить какую-нибудь из техник глубокой медитации, которым обучился на воинских тренировках. Всё, что угодно, чтобы удержаться от того, чтобы сорвать свою одежду и прыгнуть на нее. Было бы замечательно отвлечься.
Скачок адреналина, вызванный ее обмороком, сочетаясь с невероятным облегчением, которое Вэн испытал, когда девушка ожила и открыла глаза, отразились в передозировке тестостерона и полноценном, сжимающим его чресла желании.
Он задрожал от возбуждения, когда снял с нее обувь, свитер и джинсы. Она была вся такая округлая и мягкая, с гладкой кожей, в простой белой рубашке и кружевном белье, и то, что он увидел до того, как подтянул одеяла, заставило задуматься о ближайшем ледяном душе. Черт, он был принцем Атлантиды. Он просто мог вызвать ледяной ливень прямо тут в комнате.
Он сжал челюсти, чувствуя отвращение к себе. Она едва выжила, а он мог думать только о том, чтобы погрузить член в ее тело. Он был мерзавцем. Даже хуже, чем мерзавцем.
Это напоминало об автостраде в ад. Кстати об этом, он бы с удовольствием прямо сейчас послушал что-то классическое. Или может, Элвиса. Элвис всегда был хорош. Король стандарта «Никаких связей, обязательств, играй — всё время» холостяков.
Девушка пошевелилась во сне, вероятно, поймав флюиды «несколько неразговорного жанра», которые плавали в его разуме. Эрин не казалась телепатом, но у нее были какие-то причудливые таланты, когда речь шла о музыке. Черт, с такой женщиной он будет бояться петь в душе.
Он не мог не думать об этом и рассмеялся вслух при мысли об Эрин, критикующей его хриплый, поющий голос, потом поднес руку ко рту, чтобы заглушить звук. Но оказалось слишком поздно. Она открыла эти невероятные голубые глаза, улыбнулась ему, и Вэн был потерян.
— Долго я спала? — прошептала она.
— Несколько часов. Давай еще поспи. Еще темно, — сказал он, наконец, сдаваясь при порыве потрогать бледные пряди у ее лица. Длинные волны проскользнули по его пальцам, как самый чистый атлантийский шелк, и ощущение направило взрыв жара прямо в него. Он пошевелился в кресле и понадеялся, что она не заметила, как жалко то, что он возбуждается всего лишь от прикосновения к ее волосам. Ладно, возбуждаясь еще больше, чем раньше.
Она не отводила взгляда от его лица. — Значит, то был не сон, не так ли? Я слышала музыку, Вэн, — сказала она, в ее тоне проявилось изумление и задумчивость. — Я слышала твою душу.
— Бедняжка. Я считаю, что тебе было страшно. И как она звучала? Немного по-Вагнеровски? Музыка банды бесталанных школьников-металлистов из старшей школы?
Она покачала головой и улыбнулась его жалкой попытке пошутить, потом попыталась сесть. Он подтянул ее, чтобы она смогла отдохнуть на подушках, потом заставил себя отпустить ее, чтобы вернуться в кресло и попытаться вести себя небрежно. Словно прикосновение к ней вовсе не затронуло его. Мистер Спокойствие. Мистер Обычный человек.
Мистер полон Дерьма.
— Что это за место? Что со мной случилось? Я слышала женщину… она пела мне, Вэн. Это было так прекрасно, что я почти не могла этого вынести. Она сказала что-то обо мне, о том, что я вернулась к ней. Ты слышал это?
— Я слышал ее. Я полагаю, что это была богиня Нереид, Эрин. Это, должно быть, она. Мэри тоже ее слышала, как и первая дева, которая внимала ей прежде, но, по ее словам, всего три раза, — он потянулся к ее руке, желая контакта.
Она переплела пальцы с его пальцами, потом посмотрела на их соединенные руки.
— Что это между нами, Вэн? Почему наша связь настолько сильна с первого раза, когда мы только встретились? Как ты можешь слышать, как поют мои драгоценные камни?
— Я бы так хотел знать, — он нежно освободил свои пальцы и встал, чтобы побродить по комнате, используя движение, чтобы скрыть неуверенность. Он быстро подумал о том, чтобы избежать вопроса, но она заслуживала лучшего.
Наконец, он остановился у ее кровати, привлеченный ее присутствием, эта сила была крепче его воли, и воспользовался правдой в качестве щита.
— Я не знаю, что на это ответить, Эрин. Я служу Королевским Мстителем и поклялся защищать брата ценой своей жизни. Это честь для меня и обязанность, и моей привилегией является также защищать Райли и их нерожденного ребенка.
Что-то сверкнуло, а потом исчезло в ее кристально голубых глазах.
— Райли очень важна для тебя, не так ли? А ты… ты любишь ее?
