— Мои приемные родители были настолько счастливы взять ребенка, что задавали мало вопросом. Особенно принимая во внимание обстоятельства.
— Что за обстоятельства? — спросил Вэн, наклонившись вперед.
— Я не могу сказать вам.
— Ты имеешь в виду, что не станешь нам говорить, — заявил Аларик.
— Я имею в виду, что не могу вам сказать, — повторил Джастис. — Знаете ты старую поговорку? Я сказал бы вам, но тогда мне пришлось бы вас убить? Ну, в моем случае, это буквально.
Вэн и Конлан вскочили.
— Ты нам угрожаешь? — первым задал вопрос Вэн.
Джастис помахал рукой.
— Нет, я просто констатирую факт. Это обязательство, положенное на меня еще во младенчестве. Я буквально не могу говорить об обстоятельствах моего рождения, несмотря на то, насколько я хотел бы, — горько сказал он. — Если я сделаю это, меня магически заставят убить любого, кто меня услышал.
Аларик изучал его прищуренными глазами.
— Кто мог наложить насильственное принуждение настолько могущественное, что оно длилось веками?
Джастис посмотрел ему прямо в глаза.
— Оно было наложено лучшим, Жрец. Оно было наложено Богом.
Райли подняла руку и коснулась руки Конлана.
— Он говорит правду.
Вэн покачал головой.
— Мы не можем этого знать. Он нам лгал веками.
— Эй? Я ведь анэша. Помнишь? Я могу чувствовать его эмоции. Он абсолютно точно говорит правду.
Эрин, наконец, заговорила, впервые с тех пор, как они собрались в этой комнате.
— Почему мой янтарь пел мне, что он использовал смертельную магию? Я ничего не понимаю. Если он наполовину Нереид, почему Богиня храма так встревожилась?
Мари ответила раньше Джастиса.
— Я не знаю ответа на этот вопрос. Он первый полнокровный нереид, который входил в Храм за тысячелетие, насколько я знаю. Однако он был там и раньше, и никогда не было никаких проблем. Я полагаю, что твои камни отправили тебе предупреждение о смертельной магии, когда наша Богиня узнала одного из своих, а ты поняла это как предупреждение. Не то, что бы ты могла как-то понять разницу, не встретив Нереидов в прошлом.
Эрин кивнула, хотя не была полностью убеждена.
— Я полагаю, это имеет смысл. Теперь, когда мы не в храме, мой янтарь не предупреждает меня, хотя Джастис находится на расстоянии прикосновения.
Что-то темное запульсировало в Вэне при этих словах, и он заговорил прежде, чем успел себя остановить, подвинувшись между Джастисом и Эрин.
— Лучше, если ты не станешь его касаться, — сказал он. — Прошу, успокой меня хоть в этом вопросе.
Она вздохнула и пожала плечами.
— Ладно. Но нам нужно будет еще раз обсудить это.
Мари снова заговорила.
— Есть кое-что жизненно важное, чем я должна поделиться со всеми вами. Я считаю, что оно содержит ключ к излечению Райли и ребенка. Хотя песня Эрин временно помогла, но осталась основная проблема. Кажется, что тело отторгает беременность.
Все посмотрели на Райли, которая выглядела бледнее, чем утром и определенно менее здоровой, чем после того, как Эрин днем ранее спела для нее излечение. Райли смотрела только на Мари.
— Ты можешь помочь моему малышу?
Та покачала головой.
— Нет, к сожалению, как я и говорила. Я не в состоянии сделать больше для тебя. Это Эрин. Она может вылечить ребенка.
Эрин моргая, подняла голову.
— Ты знаешь, что я сделаю всё, что смогу. Но я не знаю, как управлять моими способностями певчей. То, что я сделала вчера, вероятно, всё, что во мне есть.
— Нет, ты не понимаешь, — ответила Мари. — У тебя есть способность найти Сердце Нереиды, которое спрятано в изумрудно-бриллиантовом сундуке, в котором также, по слухам, находится один из потерянных камней Трезубца Посейдона.
Мари вытащила что-то, похожее на свиток из кармана платья, и протянула Эрин.
— Изучи это хорошенько. С этим рубином ты сможешь полностью вылечить Райли и ребенка.
Эрин в удивлении смотрела, как вокруг нее собираются в Сиэтл. Гобелен от пола до потолка на стене военной комнаты, на котором были описаны сцены из того, что, по ее предположениям, было Катаклизмом, о котором они говорили, отодвинули в сторону, и открылся арсенал. Оружие, начиная от мечей и арбалетов до современных пистолетов и чего-то похожего на обрезы для атаки, было вытянуто с полок и приведено в боевую готовность.
Она желала войны, и, похоже, что она ее получит. Возражения Вэна насчет того, что она подвергает себя опасности, утихли, когда он понял, что только она могла обнаружить Сердце Нереиды. Теперь каждый дюйм его твердого, мускулистого тела, казалось, был увешан оружием. Он только раз говорил с ней с тех пор, как было принято решение, оттащив ее в сторону и приказав не отходить от него дальше, чем на пару футов во время их миссии.
Она просто отвернулась, не желая с ним спорить. Она сделает то, что она должна, чтобы спасти сестру, будет ли Вэн помогать ей или нет.
Райли стало хуже вскоре после объявления Мари, и Конлан с Девой отвели ее отдохнуть. Конлан теперь вернулся, его лицо было бледным и осунувшимся.
— Ей снова плохо, — сказал он. — На сей раз намного хуже.
Эрин спрыгнула с кресла.
— Я могу…
— Нет. Ты не можешь истощать свои силы до ухода, — его голос был грубым от напряжения. — Спасибо за предложение, но очевидно, что без рубина ты можешь дать только временное облегчение. Мари полагает, что рубин поможет тебе излечить ее. Излечить наше дитя.
Вэн положил руку на плечо брата.
— Знай, Конлан, клянусь тебе, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы найти камень, даже ценой моей жизни.
Конлан кивнул.
— Я знаю, что так и будет. Я не могу… не могу уйти отсюда. Есть возможность, что она не… что…
Эрин почувствовала, как слезы обожгли ее веки при крайней отчаянии в его голосе.
— Мы найдем его, Конлан. Скажи ей за нас.
Он кивнул, потом кратко ее обнял.
— Сделай всё, что можешь, певчая драгоценных камней, — ответил он, а потом исчез.
Эрин повернулась к Вэну, отчаянно нуждаясь в комфорте его объятий, но он стоял, сложив руки, глядя на нее, его глаза остекленели от боли.
— Я рискну своей жизнью, но не стану рисковать твоей, Эрин. Мы обязаны найти способ, чтобы обнаружить этот камень так, чтобы тебе не причинили вреда. Если мне придется выбирать между твоей жизнью и жизнями Райли и ее малыша, я не переживу этого.
У нее не было разумного ответа на это, поэтому она просто кивнула и свернулась в углу дивана, пока приготовления продолжались, размышляя, что за бесчувственная сука эта Судьба, которая поставила столько всего на кон, — и всё это взвалила на плечи одной юной, испуганной ведьмы.
Она посмотрела на кольца, но впервые камни совершенно безмолвствовали.
