«Ветка сирени»
Шолохов неоднократно стремится подчеркнуть враждебное отношение повстанцев и особенно Григория Мелехова, главного героя повествования, к генералам и «кадетам», то есть фактически к своим освободителям, пришедшим в составе Донской армии. Все эти попытки выглядят клеветой на казаков, когда мы сравниваем шолоховские строки, например, с воспоминаниями Кудинова о незабываемой минуте соединения повстанцев с прорвавшейся ударной группой Донской армии:
«В то время, когда неведомые пушки [группы Секретева под ст. Казанской] громили красные ряды, из главного штаба армии восставших была передана весть по всем дивизиям о соединении с конницей генерала Секретева. Передать впечатление той радости, которая охватила армию восставших, я не берусь. Я... помню только одно, что в штабе звон телефона не прекращался; трубка мною из рук не выпускалась; все вызывали командующего, и на вопрос: «Говорит командующий, что угодно?», но вместо какого-либо ответа слышалось бесконечное «ура» множества голосов...
Генерал Секретев в стан. Вешенской был встречен почетным караулом из седых стариков...
При вступлении частей армии восставших в Усть-Медведицкую, все и все смеялось и плакало от радости».[68]
Первые достоверные сведения о восставших Войсковому кругу в Новочеркасск были доставлены летчиками, летавшими в район восстания. Поручик Веселовский, одним из первых попавший в Вешенскую, докладывал Войсковому кругу 8 [21] мая 1919 года:
«— С чувством тревоги опускались мы недалеко от станицы (Вешенской). Но вскоре тревога рассеялась. Нас окружили женщины и дети, поднявшие ужасный рев, рассказывая о всех ужасах и насилиях «Коммунии». Но в этих слезах искрилась счастливая надежда на нашу помощь. Трудно передать картину встречи.
Торжественный колокольный звон, радостный и бодрящий, впервые огласил мертвые до того улицы станицы. Весь путь нашего следования был усыпан цветами. Кругом раздавались здравицы Войсковому Кругу, отцу-Атаману и Войску. Был отслужен благодарственный молебен...
Больные и раненые просили передать, что восстали они сами без офицеров и благодарили за присланный табак...»
Летчик оглашает далее приветственные телеграммы из станиц Казанской и Мигулинской, в которых называют их весенними ласточками, принесшими с собой надежду на жизнь...
«Был бы табак, — говорят казаки, — а снаряды и оружие добудем».
«Теперь же разрешите передать вам (обращается к председателю Круга) цветы, присланные вам вешенцами». Летчик, при гробовом молчании, развертывает газетную бумагу и вынимает несколько увядших веток сирени — эмблему надежды. Буря аплодисментов огласила залу. Многие смущенно, виновато улыбаясь, подносили платки к глазам. Многие плакали навзрыд.
С видимым волнением и слезами на глазах В.А.Харламов (председатель Круга) бережно принимает цветы...»[69]
Какие же черствость и равнодушие к казачеству должен был нести в себе Шолохов, чтобы одно из самых ярких, радостных событий в судьбе казаков — братскую помощь Донской армии и ее соединение с повстанцами — так показать в «Тихом Доне»: с самогонкой, фанаберией генералов, дикой пьянкой. Ни одного теплого слова не нашел Шолохов для освободителей.
И насколько противоположны эти лживые, фальсифицированные эпизоды общему духу «Тихого Дона» с его вниманием к мельчайшим деталям казачьей жизни и точным воспроизведением ее колорита! Насколько несовместимы они по внутреннему пафосу, душевным переживаниям, например, с чувствами бурной радости и счастья освобождения, которые читатель встречает у полюбившихся героев буквально на соседних страницах:
«— Натальюшка! Родимая моя! Наши едут!.. — плача навзрыд, причитала выскочившая из кухни Ильинична...
[Пантелей Прокофьевич], спеша и прихрамывая, вошел на родное подворье — побледнел, упал на колени, широко перекрестился и, поклонившись на восток, долго не поднимал от горячей выжженной земли свою седую голову».
VI. Проблема «соавтора» в романе «Тихий Дон»
Наше текстологическое исследование подошло к определенному логическому рубежу. Хотя возможности дальнейшего изучения текста далеко не исчерпаны и привлечение специалистов филологов, лингвистов, этнографов, психологов безусловно может еще больше углубить наши представления о нем. Для решения поставленных вопросов материала накоплено достаточно.
Выявленные особенности «Тихого Дона» коренным образом меняют ситуацию вокруг проблемы авторства: собран и систематизирован значительный объем сведений о тексте романа, таких важных характеристиках, как органичность и цельность повествования, историческая достоверность и хронология описываемых событий и т.д. Дискуссия по проблеме авторства, в которой звучало до последнего времени много априорных и порой спекулятивных суждений, получает солидное основание. При этом все полученные результаты наглядны и доступны восприятию и проверке любым непредвзятым читателем или исследователем.
Первым важным выводом стало обнаружение и выделение двух принципиально отличающихся друг от друга слоев романа.
Разнородность текста. «Вставные» фрагменты
Расслоение, «раздвоение» «Тихого Дона» мы обнаружили уже в случаях грубых нарушений достоверности описываемых событий. В таких эпизодах, как «петлюровцы под Старобельском», «ст. Ольгинская» или «пароход из Марселя», читатель сталкивается не просто с ошибкой автора в том или ином вопросе.Отклонение от достоверности, противоречивость эпизодов остальному тексту, несовместимость с ним столь значительны, что при чтении возникает стойкое ощущение раздвоения: рядом с привычным,
