Не только это, но еще и «демонический» облик Демиурга способствовал тому, что многие читатели восприняли роман, именно как «пришествие Антихриста». Тут уж ничего не поделаешь. Мы (в процессе работы) думали об этой опасности, но решили от замысла не отступать. «Сойдет за мировоззрение». В конце концов, так ли уж отличается Добро от Зла в своих крайних проявлениях?
Носов погибает и становится одним из «апостолов» Демиурга.
Ему нужен был терапевт, чтобы лечить человечество. Он его нашел, это — Учитель. Теперь настала пора лечить. Лечение займет, как я понимаю, несколько поколений, но «это уже — совсем другая история».
С моей точки зрения никакого противоречия здесь нет: Демиург для меня (и для Агасфера) такая же часть реальной жизни, как прочие владыки мира сего. Если Бог вмешивается в текущую реальность, он становится частью этой реальности и перестает быть Богом в классическом смысле этого слова.
Намек на идею о том, что Христос сам «донес на себя» с помощью Иуды, почерпнут нами из Евангелия от Иоанна: «Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее» (гл. 13, стих 27). Я не берусь серьезно полемизировать с Вами об этической стороне вопроса. Для нас Иисус — это прежде всего замечательный человек и «носитель великой идеи», отдать которую человечеству было для него задачей номер один — ради этого можно было и на крест, если иначе не получается. «Дрисливого гусенка» он таким образом не только не предает, но даже спасает, причем во всех смыслах: и физически (от мечей первосвященниковых воинов), и нравственно, ибо мальчишка-недоумок остается в счастливом убеждении, что сделал все «как было сказано», а значит, правильно, значит — угодил любимому человеку. Если же такого рода соображения кажутся Вам неубедительными, тогда хотя бы оставьте Иисусу право на ошибку — священное право каждого, даже самого великого, человека. Такую трактовку ситуации (Иисус принял неверное решение) я тоже готов принять, тем более, что для АБС главным в этом эпизоде было все-таки не написать еще одну светлую страницу из жизни Иисуса, а — еще и еще раз доказать один из важнейших тезисов всего романа: «Нэ так все это было. Савсэм нэ так…»
Вам показалось. Мы с глубочайшим уважением относимся к Христу и к Евангелию вообще. Мы считаем, что это — великая книга о великом человеке, совершившем великий подвиг.
Слава Богу, нет!
Было несколько очень резких, малограмотных писем, буквально источающих ненависть. Положительных отзывов «просто верующих» не помню.
Я не люблю театр и не был там, наверное, лет пятьдесят. Так что ничего о постановке «Жидов» сказать не могу. По отзывам знакомых, получилось недурно. Я, разумеется, этому рад, но вообще-то пьеса, честно говоря, писалась не для постановки, — мы никак не ожидали, что у нее возникнет своя сценическая история да еще такая сравнительно богатая.
Здесь нет никакого противоречия. АБС, оба (АН — в меньшей степени, БН — в большей) не любили театр, как ЗРЕЛИЩЕ, как ритуал, как вид светского развлечения, если угодно. Но они всегда с почтением и любовью относились к драматургии, как к виду ЛИТЕРАТУРЫ. Пьесы Шоу, Чехова, Пристли, Булгакова читались и перечитывались многократно и с наслаждением. Сам прием этот — ПЬЕСА! — позволяющий полностью исключить из произведения автора, оставив только героев и ситуацию (совсем как в реальной жизни!) — сам этот прием всегда казался нам чрезвычайно привлекательным. Поэтому «Жиды…» наши и получились пусть последним, но нежно любимым детищем, желанным и долгожданным.
Слава богу, нет. Впрочем, слова «Жиды города Киева!..» взяты из обращения, с которым оккупационные власти в 1941 году обращались к киевским евреям, предлагая им собираться в колонны и отправляться якобы на переселение, оставив дома все вещи, деньги и драгоценности. (Обращение возымело действие — несколько сот тысяч человек подчинились и были расстреляны в Бабьем Яру и других местах.)
Именно потому и пошла. Ибо она мудрый и умудренный (советской) жизнью человек и прекрасно знает, что плетью обуха не перешибешь, сила и солому ломит, а писают против ветра одни только дурачки.
Совершенно не понимаю, почему Кирсанов должен был бы эмигрировать. Ему бы это и в голову бы не пришло. Или — точнее — пришло бы в последнюю очередь (когда эмиграция была бы уже запрещена).
