рассказываю… Всего хорошего, коллега…
Шесть часов тридцать пять минут. В «Золотом перстне» в Оржевале. Дверь посреди серовато-белого фасада отворена. По обеим сторонам двери — скамьи. У каждой скамьи, в конце — лавровое дерево в кадке. Скамьи и кадки выкрашены в темнозеленый цвет. Граница между солнечной и теневой сторонами проходит как раз посредине тротуара. У дверей останавливается грузовичок. Из него выходит мясник; на нем рубашка в мелкую голубую клеточку.
В зале, где свежо и сумрачно, хозяин играет в карты с Форрентеном, Лепапом и шофером такси, который привез Мегрэ. Люка наблюдает за игрой и с безмятежным видом покуривает трубку, подражая комиссару. Хозяйка моет стаканы. Мясник говорит:
— Привет всем!.. Мне кружечку, мадам Жанна… Скажите, вам это доставит удовольствие, если я дам вам хорошего омара… Мне подарили в городе двух, а я дома один ем их, потому что моя хозяйка говорит, что у нее от этого начинается крапивная лихорадка… зуд…
Он выходит, чтобы достать из грузовичка живого омара, и приносит его, держа за клешню. Напротив открывается окно, кто-то машет рукой, чей-то голос зовет:
— Мсье Люка, к телефону…
— Скажите мне, прежде чем идти… Вы любите омаров, мсье Люка?
Любит ли он омаров!
— Жермена! Быстро вскипяти воду с корешками, чтобы сварить омара…
— Алло!.. Да, это Люка… Начальник недалеко отсюда… Как? Из Безье?.. Адель?.. В четверг?..
Мегрэ сходит с велосипеда как раз в тот мрмент, когда мясник уезжает в своем грузовичке. Пока Люка говорит по телефону, комиссар следит за партией в карты. Омар неуклюже ползает по плитам пола, у прилавка.
— Скажите, хозяйка, это ваш омар? Он вам очень нужен?
— Я хотела сварить его для вашего бригадира и шофера.
— Они поедят что-нибудь другое… Если позволите, я его заберу…
Люка пересекает улицу.
— Какую-то Адель разыскали, начальник… В Безье… Она вдруг сорвалась с места и в четверг уехала в Париж…
Игроки то и дело бросают взгляды в их сторону, ловят обрывки фраз.
Без десяти семь. Инспежтор Рондонне и комиссар Пиолэ беседуют в одном из кабинетов уголовной полиции, высокие окна которого выходят на Сену, где надрывается, пыхтя изо всех сил, буксир.
— Алло!.. Оржеваль?.. Не будете ли так любезны, мадемуазель, позвать в кабину комиссара Мегрэ?..
В окне кто-то снова машет рукой. Люка опрометью выбегает из зала. Мегрэ, с омаром в руке, как раз собирался снова оседлать свой велосипед.
— Это вас, начальник…
— Алло!.. Пиолэ?.. Есть новости?..
— Рондонне, кажется, кое-что выяснил… Рассыльный кабачка «Санчо», который находится как раз напротив «Пеликана», говорит, что хозяин того заведения прошлой ночью, пока вы были у него, пошел звонить кому-то в бар на углу… Алло… Да… Немного позже подъехало такси… Никто из него не вышел… Хозяин тихонько поговорил с кем-то, кто сидел внутри… Понимаете?.. Здесь что-то нечисто… А кроме того, в субботу вечером произошла драка в табачной лавочке на улице Фонтэн… Трудно узнать в точности… Ее затеял какой-то тип, он не в ладах с полицией.
— Ай… — ворчит Мегрэ.
— Что?
— Ничего… Это омар… Я слушаю…
— Вот, собственно, все… Мы продолжаем их обрабатывать… Некоторые, по-видимому, многое знают…
— Когда я вернусь… Алло… Надо посмотреть в архивах… Было какое-то дело, уж не знаю какое, ограбление или что-то в этом роде, приблизительно с год и месяц тому назад… Узнать, у кого в это время, в районе площадм Пигаль, была любовница по имени Адель… Звонить можно в любой час ночи… Люка будет тут, близко от аппарата… Что там такое?
— Минутку… Это Рондонне позвонил по другому аппарату и говорит со мной… Передаю ему трубку…
— Алло, это вы, начальник?.. Не знаю, имеет ли это отношение… Я вдруг вспомнил, потому что время как раз совпадает… В апреле прошлого года… Как раз я этим и занимался… Улицу Бланш помните?.. Помните Педро, содержателя «Горного козла»?..
Так как омар шевелится, Мегрэ осторожно кладет его на пол и грозит ему пальцем:
— Тихо…
— А?
— Да это я омару… Педро… Напомни-ка мне…
— Кабачок вроде «Пеликана», но более злачное место, на улице Бланш… Длинный худой парень, вечно бледный, с единственной седой прядью в черных волосах…
— Припоминаю…
— Было три часа ночи… Он уже собирался запирать дверь… Вдруг подъехала машина, из нее выскочили пять человек; они ворвались в зал, оттолкнув метрдотеля, который уже закрывал ставни…
— Смутно вспоминаю…
— Они втолкнули Педро в каморку за баром… Несколько секунд спустя началась стрельба, зеркала разлетелись вдребезги, они запускали друг другу бутылки в головы, потом вдруг погас свет. Я как раз был в этом районе… Каким-то чудом мы прибыли вовремя и схватили четырех из этих типов, в том числе Руки Вверх, который спрятался на крыше… Педро был мертв, в него всадили четыре или пять пуль… Лишь одному из убийц удалось скрыться, и только через несколько дней мы узнали, что это был музыкант Альбер Бабо… Тот, кого прозвали Маленьким Человеком, потому что он и вправду был маленький и носил обувь на каблуках, чтобы казаться выше… Минутку… Комиссар Пиолэ мне что-то говорит… Нет… Он хочет вам что-то сказать… Передаю ему трубку…
— Алло, Мегрэ… Я тоже помню… Это дело у меня в кабинете… Хотите, я…
— Не стоит… Я теперь вспомнил. Музыканта задержали в Гавре… Через сколько дней?
— Приблизительно через неделю… Благодаря анонимному письму…
— Сколько ему дали?
— Ну, это надо посмотреть в архивах… Больше всех получил Руки Вверх, потому что в магазине его револьвера не хватало трех пуль… Двадцать лет, я хорошо помню… Остальным дали от одного года до пяти… Говорили, что Педро всегда держит дома большие деньги, но у него ничего не нашли… Вы думаете, мы теперь скоро найдем виновного?.. Скажите, а вы не заскочите сюда?..
Мегрэ колеблется; он натыкается ногой на омара.
— Сейчас не могу… Слушайте… Вот что нужно сделать… Люка всю ночь будет держать с вами связь…
Выходя из кабины, он сообщает кассирше:
— Я уже вас предупреждал, что вам не удастся хорошо поспать сегодня ночью… Теперь я думаю, что вам совсем не придется спать…
Он говорит несколько слов Люка, который угрюмо смотрит на омара.
— Хорошо, начальник… Понял, начальник… Такси не отпускать?
— Так будет надежнее.
И снова, глядя на великолепный закат, Мегрэ совершает тот путь, который он столько раз проделал в эти последние дни. Он с удовлетворением созерцает игрушечные домики Жанневиля, которые скоро уже не будут виднеться на его горизонте и станут только воспоминанием.
От земли поднимается аромат, трава блестит, начинают стрекотать цикады, и нет ничего более невинного и успокоительного, чем овощи в аккуратно разделанных огородах, где безмятежные рантье в соломенных шляпах расхаживают со своими лейками.
— Это я! — объявляет он, входя в коридор «Мыса Горн», наполненный запахом жареной кровяной
