30
Яйцо Кощеево
Вперед, вперед, моя исторья!
Севергин и Курт встретились в маленьком кафе, которое выбрал немец. На этот раз Севергин представился вполне официально.
– А я сразу разглядел в вас разведчика, – расплылся в простецкой улыбке Порохью, – и не мудрено: ваша выправка делает вам честь. Так что вас интересует?
– Курт, расскажите мне все о Черносвитове. О его связях и странностях, о сплетнях вокруг его имени.
– А что взамен? – осведомился немец.
– У меня ничего нет, я гол, как сокол, по сравнению с вами.
– Не бойтесь, я не стану претендовать на ваше имущество. Меня по-прежнему интересует только одно: портрет погибшей девушки. И если вы хоть что-то узнаете о художнике, сообщите мне. Я умею ценить такие услуги.
– Хорошо, слово офицера...
– Уф, как напыщенно... Ладно, верю вам...
Итак, что известно? В настоящее время Касьян Ярославович возглавляет Российское отделение некоего общества. Это благородное собрание включало в свои ряды множество иных поэтов, мудрецов, политиков и ученых. После сложного кадрового расклада под началом Черносвитова, скромного музейщика, оказались сокровища этого древнего ордена, занесенные в Россию ветром Великой Отечественной войны. В его руках долгое время находились секретные папки из музея масонства в Нюрнберге. К нему попали и клейма старинной ювелирной фирмы, ввиду этого он может хоть каждый день «нести» золотые яйца Фаберже. Но было бы ошибкой полагать, что он один распоряжается этими богатствами: у него есть начальники и в Германии, и еще дальше – в Англии. Цепь тянется издалека. В России он лоббирует интересы своей группы, и влияние его огромно. Несколько десятков лет он единолично распоряжался архивом Розенкрейцеров.
Сознаюсь, я хитростью добыл несколько листов из этого архива, подкупив престарелую Мойру, вечно вяжущую чулок позади полотен Рембрандта и Веласкеса. Я во что бы то ни стало хотел разыскать могилу знаменитого Христиана Розенкрейцера и ради этого заказал строго определенные страницы архива.
– Строго определенные страницы?
– Да. Мне известны шифры Розенкрейцеров, они не менялись столетиями. Но безграмотная старуха вынесла мне совсем другие, полагая, что нет никакой разницы. Я не сразу догадался, почему она так поступила. Эта часть архива была вскрыта и долгое время пребывала неопечатанной. С этими папками работал сам Черносвитов. На внешней папке остались его пометки – секретный код общества.
– И что же?
– Я прочел листки, предложенные мне старухой. Среди них оказались извлечения из воспоминаний некого мастера Хея о поездке в Россию. Ничего особенного. Обычные фантазии путешественника и заказные отзывы о дикости русских. Мастер Хей, тайный старшина масонского цеха, был принят при дворе Алексея Михайловича и даже оставил теплые воспоминания о царской «баньке с музыкой». Мастер установил в покоях царя механическую куклу и, дабы заработать побольше денег, взял подряд на инженерные работы. В некоем монастыре ему было поручено сделать что-то вроде подземного шлюза, при этом в пещере, внутри горы, он видел множество драгоценностей и даже книгу, писанную на золотых листах.
В монастыре мастер Хей поставил водяное колесо и по собственному почину устроил механизм, запирающий вход в пещеру. Хей утверждал, что монахи даже не догадывались, на каком кладе почивали. К этому письму, адресованному тогдашнему Великому Мастеру Ложи, был приложен эскиз, напоминающий тайное захоронение внутри горы, ввиду чего моя седая Парка и решила, что это могильный холм.
– Это была карта?
– Нет, скорее план, похожий на пирог в разрезе.
– Где расположена эта гора?
– Эту гору он именует странно: Вельсхольм. Так, по его утверждениям, зовут гору аборигены.
– Велесов холм? Он говорит о Сосенском монастыре?
– Не помню... Возможно... В двойном переводе любое слово теряет свою форму. Я вернул эти страницы старой гарпии и объявил ей, что сделка не состоялась. Припоминаю, что на эмблеме монастыря, срисованной Хеем, была изображена восьмиконечная звезда, которую он сам называл «Звездой волхвов».
Откровения немца не оставили у Егора ни тени сомнения: Черносвитов знал о сокровищах Велесова холма. Теперь Егор лихорадочно выстраивал версию. Некоторые документы, вывезенные после мая сорок пятого, были исследованы только перед их возвращением, то есть не позднее зимы этого года. В результате в руки Черносвитова попала часть архива тайных обществ семнадцатого века. Из писем Брандта Хея он узнает о сокровищах Сосенского монастыря. Через своих агентов договаривается о начале реставрационных работ в монастыре. Он привозит оттуда часть икон и реставрирует их за счет музея. Возможно, он собирался наладить отношения с настоятелем и продолжить работы уже в самом монастыре. Он познакомил Ладу с Версинецким, когда узнал, что фильм будет сниматься в окрестностях Велесова холма. Но куда исчез Барятинский, и каким образом погибла девушка? Без ответа на эти вопросы, в картине следствия зияли удручающие бреши.
– Спасибо, Курт. – Севергин пожал руку Порохью.
Поздним вечером он набрал номер Флоры и вызвал ее на короткую встречу в сквере у разноцветного фонтана. Она появилась около полуночи, как всегда закутанная в плащ и не узнаваемая под темным капюшоном.
– Флора, я уверен, что Черносвитов имеет отношение к гибели Лады.
– Ты с ума сошел, Севергин. Ты что, допрашивал его? Как ты посмел? – Флора закрыла лицо руками. – Ты должен немедленно отказаться от ведения этого дела!
– С какой стати? Мне осталось лишь окончательно выяснить степень его вины в гибели твоей сестры.
– Оставь его, – глухо простонала Флора. – Он слишком опасен.
– Почему ты так говоришь? Ты его больше не любишь?
– Я ненавижу и боюсь его, – задыхаясь, говорила Флора.
– Тогда почему ты не бросишь его?
– Ты не знаешь всего, Егор. Я казалась тебе такой смелой, такой независимой... Но я всего лишь кукла... А кукла никогда не сможет уйти от хозяина. Он поставил клеймо на моей душе. Он знает мое, и только мое слово, я повинуюсь ему, как автомат.
– Слово? Какое слово?
– Тайное имя, такое же, как «Яхонт-Князь».
Егор вздрогнул.
– Вот видишь! – почти обрадовалась Флора. – Когда ты слышишь его, в твоей душе звенят знакомые струны, и ты вспоминаешь каждую минуту нашей любви. Я права?
– Права... Но не так уж он силен, твой Кощей. Я тоже знаю одно из твоих имен: настоящее.
– Ты? Откуда? – побелела Флора.
– Это старая-старая сказка, Флора. Берегись, Флора-Марена! Ты заигралась в страшную сказку и прозевала самое главное.
Севергин прощально поцеловал ее руку. Этот аромат еще долго будет мерещиться ему во всяком дуновении, в каждом цветке. В тот вечер он не поехал к Касьяну, отложив этот визит до того дня, когда, полностью вооруженный, он вызовет на бой Кощея, хранителя времени и золотых яиц Фаберже.
Глава 31
Игольное ушко
Под черным куколем
Явился тут монах.
Бодрый, свежевыбритый Квит рапортовал Егору о решающем прорыве в следствии, скромно умалчивая о долгой «артподготовке».
– Продолжаем разрабатывать версию убийства с ритуальными целями. Но есть и новости: Овечкин, он же Верховный Волхв Будимир, показал, что видел рядом с лагерем монаха из монастыря. Ростом видение было ниже среднего, телосложения крепкого, борода – рыжая, глаза – навыкате и нос, как румпель. С этим неурочным явлением Будимир связывает и то, что тело погибшей Ивлевой было обнаружено вблизи стоянки родоверов. При повторном выезде на место мы действительно обнаружили следы форменной обуви на берегу и вблизи стоянки. Такой «шуз» в монастырь поставляют. Однако след давний – время упущено.
Егор рассеянно крутил в руках гароту, словно видел впервые.
– Какая вещица! – восхитился Квит. – Да вы, тайный модник? Откуда дровишки?
– Подарок, – усмехнулся Севергин. – Нравится? Бери...
– Дорогая, стерва. – Квит завистливо ощупал галстук. – Беру, с меня пузырь коньяка. Кстати, у нас новое ЧП, и опять на бывшем твоем участке. Несчастливый он у тебя какой-то.
– Ну, докладывай...
– Призрак исторический по деревням орудует, шашкой машет. Местное население опознало в нем разбойника Вольгу, но некоторые склоняются к тому, что это Стенька Разин. Короче, личность персонажа народных легенд пока не установлена. Молодка тут одна, продавщица местного продмага, в баньке парилась, так этот ферт материализовался прямо из знойного тумана и ласково предложил спинку потереть. Девка с перепугу до Забыти в чем мать родила бежала. Шут знает, что творится! Рынок сгорел, в городе волнуются, а в это время под шумок по Цареву лугу тянут водопровод. А зачем, когда кругом воды хоть залейся! Ну, чего скис или в столице сглазили?
– Все нормально...
– Куда сейчас?
– В управу.
– Садись, подвезу.
Рядом с шикарным «бортом» Квита «Москвич» Севергина и впрямь смотрелся пони-недомерком.
Центр города и сожженный рынок были оцеплены, узкие улицы запружены автомобилями. Сюда был стянут милицейский кулак и силы дружинников. Квит и Севергин двинулись в объезд по окраинам
