звериную стаю. Но в человеческом мире они, несомненно, были хищниками, хладнокровными убийцами, алчными шакалами, змеями-гипнотизерами. Своими плясками под дудку Натана, цепенящими взглядами и хорошо поставленным шипением они умели влюбить в себя простодушную публику.
Вышколенная охрана распахнула зеркальные створки, и вместе с холодным ветром в зал вошел Илья.
Гости поспешили в теплый, сияющий огнями зал, где белизна скатертей оттеняла радужный блеск хрусталя и редкое разнообразие закусок. Маленький оркестр сыграл туш и почти без перехода вальс Мендельсона. Илья шагнул навстречу высокой красавице в голубом платье и закружил ее в вальсе под аплодисменты гостей. В шикарной диве Сашка узнала Хельгу.
Праздник продолжила пространная речь заместителя министра и гортанный спич Калифа. Именно он прибыл от спонсоров проекта. Речь Калифа была короткой и невыразительной. Сощурив без того узкие глаза, он объявил, что всеми силами желает помочь новому шоу, которое, несомненно, может оказаться полезным не только русскому, но и его маленькому, но гордому народу. Последние слова прозвучали немного зловеще, но щелканье фотоаппаратов и вспышки блицев смазали неявную угрозу, заложенную в медлительной речи Калифа, как брикет пластида.
– Мы собрались в это темное и холодное время, чтобы отметить праздник огней и света посреди хмурой осенней мглы!
Вторя речи Натана, в заснеженном саду грянул салют. Шипучие ракеты взрывались низко в густой снежной мгле и быстро гасли, едва успев выбросить зеленые и малиновые всполохи.
– Человек – странное существо, привязанное к крайностям, вернее, распятое между ними. Он и создан был слиянием двух противоположных стремлений: эволюцией материи и ниспадением духа с его изначальных высот. Мы мыслим через дух, а действуем через материю. Огромная вселенная существует благодаря Мысли и Действию. Промежуточный мир образован взаимодействием этих потоков. Именно его и принято называть воображением.
Об этом стараются не думать, но воображаемый мир так же реален, как реален предмет или идея, и без него мы были бы подобны животным, не способным, к примеру, понимать иллюзию книг или верить в кино, в вымысел, который заставляет нас смеяться и плакать.
Это опасная область, где находят прибежище привидения, таинственный сад, находящийся вне времени. Не в этом ли мире находится человеческая реальность, реальность актера, играющего роль в театре жизни? Мы с вами – мастера иллюзий, выпускающие из рукава стаи призрачных видений, населяющих земной астрал. Чем было бы телевидение с его мощными передающими станциями без нашей воли, без нашей магии, без нашего могущества. Я счастлив видеть здесь всех вас, Князей воздуха и Королев эфира!
Часа через два после банкета начался бал-маскарад. Неизвестно откуда вылезли фосфорисцирующие скелеты, слетелись хеллоуинские привидения с тыквами вместо голов. Обнаженные красавицы закружились среди гостей вперемежку с выходцами с того света. Сквозь прорези в маске Сашка следила за Натаном. Он немного нервничал и часто прикладывался к мобильнику, о чем-то запрашивая наружные посты. Сашка незаметно передвинулась ближе, чтобы постоянно видеть Натана и Илью. Наконец хозяину бала доложили, что некто долгожданный уже приближается к особняку.
Высокие бронзовые часы на каминной полке пробили полночь.
– Прошу минуту внимания. Я молчал, чтобы не расстраивать праздника. Прошлой ночью меня постигло большое несчастье... – траурным голосом вещал Натан. – Умер мой близкий друг. Многие из вас знали его. Всю жизнь он прожил в волчьей шкуре, но поверьте, это было золотое сердце. Мой верный спутник, мой Люцифер умер. Но не все потеряно! Мануэль, наш могущественный майомберо, вызвался помочь и оживить моего безвременно скончавшегося друга. Прошу уважаемое собрание проследовать за мною.
Гости наскоро оделись, сняли поднадоевшие звериные маски, обнаружив другие, известные всей стране, накинули на плечи шубки и палантины и нестройной толпой повалили в вольер за домом, где под слоем свежего снега лежал бездыханный волк. Кое-кому даже пришла в голову мысль, что волка усыпили специально, чтобы упрочить славу мага и некроманта, волочащуюся за Мануэлем после его трехмесячной командировки в Африку.
Хельга ускользнула в дамскую комнату. Илья, оставшись один, сразу поскучнел. Он накинул кожаное пальто и последовал за толпой.
Вокруг вольера высились высокие заснеженные ели. Было уже темно, и оттого особенно мрачно. Внезапно повалил густой снег, и всем стало неуютно и грустно. Тем временем в вольер прикатили три огромных барабана. Это было не только музыкальное сопровождение, но еще и колдовской реквизит Мануэля. Вокруг волчьего трупа зажгли четыре заговоренные свечи. Мануэль в похоронном смокинге барона Самеди крестообразно рассыпал белый порошок и полил снег вокруг темной жидкостью с запахом коньяка.
В чуткой тишине зимнего леса Мануэль запел протяжно и тоскливо.
От звуков его голоса зрителей действа бил озноб. Мануэль выл по-волчьи, и гулкий вой сливался с ужасающим пением. Потом Мануэль лег ничком на дощатый настил и замер. Шли минуты, майомберо не шевелился. Зрителям наскучило стоять на холоде, и они деликатно покинули вольер и разбрелись по парку.
Илья вернулся в теплый, терпко пахнущий зал, сел в самый дальний угол, налил себе водки и пододвинул блюдо с омаром. Он рассеянно смотрел в глубину коридора, уводящего во внутренние покои дома. Вдоль стен из грубого красного кирпича горели свечи в старинных шандалах, языки пламени играли, отражаясь в зеркалах, и коридор казался глубже и длиннее.
В конце коридора в сиянии свечей родилось белое облако, оно сгустилось и обернулось призрачной девушкой, одетой в фату и подвенечное платье. Лицо ее было закрыто фарфоровой венецианской маской. Из огромных глазниц, подведенных серебром, падали нарисованные слезы. Илья отставил рюмку, не успев сделать глотка. Сердце забилось трудно и глухо, когда девушка коснулась его рукой в длинной белой перчатке и жестом позвала за собой. Все в ней было как-то смутно знакомо и одновременно таинственно и нереально, словно она была призраком, слетевшим на огонь свечей.
Стиснутая корсажем высокая грудь призрака волновалась совершенно живым дыханием, теплый и знакомый запах обволакивал и пьянил. Илья почувствовал хмельную легкость в голове и приятную земную тяжесть внизу живота. Он двинулся вслед за видением, предвкушая необычайное приключение.
Призрачная девушка щелкнула замком и впорхнула в спальню.
– О, да мы все тут знаем! – пробормотал Илья.
Окончательно заинтригованный, он опустился на широкую лежанку, одновременно ослабляя галстук. Девушка слегка толкнула его в грудь, и Илья картинно повалился навзничь, чувствуя спиной упругую дрожь. Будучи от природы ленив, он любил эту позицию, которая когда-то сгубила Древний Рим. Над ним колыхалось свадебное платье, но девушка медлила. Илья решил проявить инициативу и приободрить оробевшее видение. Он медленно приподнял фату над таинственным лицом, сдвинул в сторону щиток маски и едва не умер от ужаса. Это было самое страшное, что он видел за всю свою жизнь.
На него мертвыми глазами смотрела Сашка.
– А-а-а, – простонал Илья и ватно обмяк. Он оказался по-бабьи слаб, вся его сила ушла в ледяной пот.
Девушка высоко подняла белоснежную пену юбки. Обезумевшим взглядом он уставился на кружевное белье. За изящным пояском с золотыми застежками для чулок торчала рукоять пистолета.
Сашка достала пистолет, приставила его к трясущейся, как студень, скуле Ильи и передернула затвор. Он еще мог набраться решимости, дернуться и выбить пистолет, но вместо этого только скулил.
– Чувствуешь это дуло? Из него я размозжила головы тех, кого ты нанял...
– Это не я, не я... Это чеченцы, за твою статью... Ты сама виновата...
– Ты предал меня...
– Нет, нет... Это не я, не стреляй, Сашенька...
– Говори, где чаша?
– Не стреляй, Сашенька... Не стреляй... Она у Натана.
– Где?
– Он не расстается с нею.
– Даже сейчас?
– Она в библиотеке, там, где карты.
– Раздевайся...
Под Сашкиным прицелом Илья расстегнул запонки, стянул рубашку и брюки. Едва он замешкался, Сашка угрожающе повела пистолетом. Голого, посиневшего от озноба Илью Сашка связала ремнем из крокодиловой кожи, притянув запястья к щиколоткам. Связанный «рыбкой» Илья замер, боясь пошевелиться. Сашка смотала кляп из его белья и, прежде чем заткнуть им рот Ильи, вложила между трясущихся челюстей кольцо с изумрудом.
– Подавись... Лежи тихо, если не хочешь, чтобы сюда набежали трупоеды. Прощай, мразь...
Накинув фату, она вышла из спальни и скользнула к дверям библиотеки. Двери были заперты.
Она спустилась в зал и вышла во двор, чтобы узнать, можно ли попасть в библиотеку через окно. Снег прекратился, в разрывах облаков проклюнулось несколько редких тусклых звезд. Нет, окна были слишком высоко.
– Ближе, ближе... Я слышу хаос, взывающий из-за звезд! – Мануэль говорил тихо, но от звука этого голоса сыпался снег с еловых веток. – Он Темный повелитель, жрец эфира, обитатель воздуха, у него много личин. Волны застывают перед ним, боги трепещут от его зова...
Возле вольера царило невообразимое: под бой барабанов мертвый волк внезапно открыл красные глаза, приподнял и вновь уронил голову. Мануэль вопил заклинания. Из-за леса, как череп, смотрела луна, но вскоре ее закрыли тучи, и повалил густой снег. По толпе прокатились испуганные возгласы. Волк приподнялся на негнущихся лапах, отряхнул густо налипший снег, обвел толпу кровавыми, горящими в снежной мгле глазами и вновь упал, судорожно вытянувшись, из раскрытой пасти
